Джефф Кокс - Новая цель. Как объединить бережливое производство, шесть сигм и теорию ограничений
Но она совершенно не была уверена в том, что Виктор услышал ее слова. К тому же Сара сомневалась в том, хочет ли она сама, чтобы ее слова были услышаны.
* * *
Вечером того же дня, после поездки в Роквилль, Эми пришлось вернуться в офис, чтобы закончить все запланированные дела и решить массу вопросов, которые она отложила из-за презентации. Домой она добралась довольно поздно, лишь к восьми часам вечера.
По просьбе Эми семейный ужин начался без нее. Поэтому к моменту ее появления на пороге все остальные члены семьи уже закончили трапезу. Ожидая, пока мать разогреет для нее ужин, Эми пристроилась возле кухонного стола с бокалом красного вина.
— Ой, совсем забыла! — вдруг воскликнула Зельда. — Тебе же кто-то звонил!
— Кто?
— Мужчина.
— Что ж, круг сужается. Мужчина — страховой агент? Или мужчина — фондовый брокер?
— Нет. Он сказал мне свое имя, и я записала его на клочке бумаги. Но куда же я его дела?
— Я рада, что к телефону подошел не папа.
— Эми... — укоризненно произнесла мать.
— Извини.
— Вот эта бумажка. Он звонил около шести часов.
На маленьком клочке бумаги обнаружилось имя Тома Доусона и номер его телефона.
— Забавно, — усмехнулась Эми и потянулась к сумочке, в которой лежал ее телефон. — У него есть мой рабочий номер. Странно, почему он решил позвонить мне домой?
Она отыскала телефон и вышла на улицу через черный ход, плотно прикрыв за собой дверь.
Внезапно она поняла, что вышла из дома вовсе не потому, что на улице лучше ловится сигнал. Она просто не хотела, чтобы разговор услышал кто-либо из домашних. Эми заметила, что волнуется, и заставила
себя успокоиться. Только после этого она набрала нужный номер телефона.
Том поднял трубку практически сразу же.
— Алло?
— Привет. Это Эми. Эми Киолара. Вы звонили?
— Да, звонил. Вы забыли в моем самолете зонтик.
Эми напрягла память и вспомнила, что действительно брала с собой зонт, поскольку прогноз обещал ливень после полудня. Но дождь так и не начался. И она совершенно забыла о зонтике, выходя из самолета навстречу ярким солнечным лучам.
— Точно, вы правы, — сказала она. — Извините...
— Ничего, без проблем. Я думал, что может быть,.. Знаете, я мог бы заскочить к вам на минутку и отдать его.
— Заскочить? Ко мне?
— Если вы не заняты и все такое...
— Но я только что вернулась домой...
— Что ж, если это неудобно...
Она услышала сомнение в его голосе и — к своему великому удивлению — поняла, что Том нервничает, разговаривая с ней. Поразительно, этот бывший морской пехотинец, видевший смерть собственными глазами, этот пилот, смелость которого подтверждалась во множестве сложных ситуаций, волновался. Эми почувствовала, как волна теплых чувств к нему наполняет ее сердце.
— Том, если вы хотите заехать, то приезжайте. Нет проблем. — Она слышала свой собственный голос как будто со стороны.
— Отлично. Я буду у вас через десять или пятнадцать минут, если это удобно.
— Разумеется. У вас есть мой адрес? Может быть, вам подсказать, как доехать?
— Не нужно, я найду вас. До скорого.
Эми вернулась в кухню и рассказала матери о состоявшемся разговоре.
— Он скоро приедет.
— Кто?
— Том Доусон!
— Но, Эми, в доме не убрано! — воскликнула мать и начала лихорадочно собирать вещи.
— Мама, он всего лишь привезет мне зонтик! Остановись! В любом случае, это совершенно не важно!
Эми допила вино и прошла в гостиную, где действительно царил беспорядок. Газеты, которые читал ее отец, валялись вперемешку с видеоиграми и DVD детей. Сами же виновники этого хаоса, Бен и Мишель, самозабвенно уставились в телевизор — при этом они, игнорируя диван, лежали прямо на ковре.
Эми направилась к ним с намерением сказать несколько гневных слов, но остановилась. В конце концов, она сама только что сказала матери, что это неважно. Том просто привезет ее зонтик. Разве в этом было что- то важное?
«Да, это важно, потому что он тебе нравится», — сказал ее внутренний голос. Эми показалось крайне странным, что до этого момента она обычно не скрывала свои чувства от себя самой. Да, несколько раз с момента их последней встречи она думала о Томе. Конечно, это были не девичьи мечты. Просто что-то в нем показалось ей интересным.
Эми знала, что он не женат. Как-то она прямо спросила его об этом во время одного из полетов — и он дал ей прямой ответ. Но этим знания Эми о его жизни полностью исчерпывались. Разумеется, он много шутил и рассказывал о разных приборах, они обсуждали погоду и говорили на другие темы, однако эти беседы не сообщали практически ничего о нем самом. Она же рассказывала ему о многих событиях своей жизни. Том всегда вежливо слушал, но его истинное отношение к услышанному всегда скрывалось за его солнечными очками. Теперь же он должен был появиться у нее в доме, и она внезапно почувствовала, что с нетерпением ждет его приезда. Это показалось ей странным и даже несколько неприятным.
Эми начала собирать разбросанные газеты и раскладывать по своим местам диванные подушки. Зельда вошла в комнату, протягивая дочери тарелку с вилкой.
— Вот, съешь что-нибудь!
Но в этот момент раздался звонок в дверь. Эми посмотрела на экран камеры, прикрепленной у входа в дом. Это был Том, и в руке он держал ее зонт. В этот раз он был, как ни странно, без очков. Эми заметила, что у него красивые глаза. Голубые, как небо, что вполне подходило к его профессии.
Она открыла входную дверь и вышла к нему со словами:
— Спасибо за то, что привезли его. Мне жаль, что я причинила вам хлопоты.
— Без проблем. Вы сегодня работали допоздна?
— Да, и это практически не имеет конца. Я имею в виду, что постоянно есть чем заняться.
Зельда выглянула из-за плеча своей дочери.
— Мама, это Том, — сказала Эми. — Том Доусон, пилот.
— Как поживаете? — спросила Зельда.
— Приятно познакомиться с вами, мэм, — учтиво ответил Том.
Затем, к ужасу Эми, мать сказала:
— Том, не желаете ли лимонаду?
Выразительный взгляд Эми, обращенный к матери, был более чем красноречив: «Мама, мне не двенадцать лет!» Вслух же она произнесла:
— Может быть, Том захочет пива, бокал вина или чего-нибудь другого.
— Нет, нет, — ответил он,— лимонад вполне меня устроит. Спасибо.
— Присаживайтесь здесь, — предложила Зельда, указывая на старомодные качели, стоявшие на улице под навесом. — А лимонад я сейчас принесу.
На качелях лежали большие пушистые подушки. Они были очень удобны, но, как оказалось, значительно уменьшали доступное для сидения пространство. Поэтому, разместившись на подушках, Эми поразилась тому, насколько близко оказался к ней Том. Судя по всему, такая вынужденная близость казалась дискомфортной и Тому, поэтому он положил на подушку между собой и Эми зонтик, как бы проводя разделительную черту.
— Так вы живете где-то неподалеку? — спросила Эми.
— Да, недалеко.
Он назвал свой район, и Эми поняла, что знает его — обычный район с непритязательными домиками, чуть более новыми, чем дом, в котором жила она сама. Она попыталась представить себе, как мог бы выглядеть его дом, и почему-то ей сразу представилось, что он должен напоминать миниатюрную базу морских пехотинцев. Она почти рассмеялась от этой мысли, но вовремя удержалась и ограничилась широкой улыбкой.
— Чему вы улыбаетесь? — спросил он, тоже улыбаясь, но не понимая причины ее веселья.
— Нет, ничему, — ушла от ответа Эми. — Просто вечер так прекрасен. Вы нашли мою улицу без проблем?
Разумеется, у него не возникло никаких проблем. На обочине стоял его автомобиль, черный Ford Mustang с форсированным двигателем. Казалось, стоит его завести и нажать на газ, как под ним загорится асфальт.
Видимо, это любимая игрушка Тома, подумала Эми, так как обычно он приезжал в аэропорт на чистом, но довольно старом пикапе.
Зельда принесла лимонад в кувшине, и Том встал, чтобы взять у нее два стакана, один из которых протянул Эми.
— Не хотите ли присесть, мэм? — предложил он Зельде.
— Нет-нет, мне еще нужно кое-что сделать — к примеру, выяснить, куда запропастился мой муж. И, пожалуйста, называйте меня Зельдой.
Снова оказавшись вдвоем, они пили лимонад и разговаривали. И постепенно напряжение стало спадать. Том немного разоткровенничался и рассказал, что родился не в Северной Каролине и вообще не на Юге, а на Аляске. Его отец тоже был пилотом на небольшом аэродроме к востоку от Фэрбенкса, а мать заведовала местным почтовым отделением. Отец, помимо прочего, занимался доставкой почты в отдаленные районы, где практически не было дорог. В первый раз Том сел за штурвал самолета в девять лет, а к четырнадцати годам уже тайком и без разрешения родителей самостоятельно летал на самолете. Так он пытался помочь отцу, страдавшему от тяжелой болезни. В семнадцать лет он получил удостоверение пилота. А в девятнадцать, примерно через год после смерти отца, поступил в корпус морской пехоты.
