Александр Соловьев - Знаковые моменты
Петровский рубль рынок с удовольствием принял по номиналу – 100 копеек
Несчетные деньги
Один из самых именитых российских нумизматов Иван Спасский в своей книге «Русская монетная система» рассказывает такую историю. В 1736 году в Россию приехал двадцатилетний датский путешественник Петер ван Хавен. Через три года он возвращался в Копенгаген, увозя на родину довольно любопытные сувениры. Это были не самовары и матрешки, а русские счеты и монеты. Рядом с ними в дорожном сундуке лежали путевые заметки и наброски к книге «Путешествие в Россию», которая увидела свет в 1743 году и вскоре была переведена на несколько европейских языков.
Книгу эту можно было бы смело поставить в один ряд с путевыми заметками барона фон Герберштейна, маркиза де Кюстина, лорда Кейнса и других именитых иностранцев, наезжавших в Россию в XV-XX веках, если бы не одно обстоятельство. Интересовавшийся среди прочего математикой ван Хавен не без зависти отметил, что в основе русского денежного счета лежит так называемый десятичный принцип. Это когда крупный номинал равен десяти более мелким, а те, в свою очередь, десяти еще более мелким (частный случай – крупный номинал равен ста мелким), что весьма облегчает подсчеты, а затем и расчеты. А потому ван Хавен предположил, что и другие страны рано или поздно последуют примеру России и переделают свои денежные системы на основе десятичного принципа. Более того, подчинят ему и единицы веса, длины, объема и т. д.
Понять зависть датчанина довольно просто, если представить, что где-то за тридевять земель существует тридесятое царство, где используются денежные знаки трех номиналов, например златники, сребреники и медники. Причем златник равен 12 сребреникам, а сребреник – 12 медникам. И вот вы пришли в местный магазин, чтобы купить какую-нибудь безделушку за 1 златник 2 сребреника и 4 медника, имея в кармане 2 златника. Чему будет равна сдача? Умножив, сложив, вычтя, а затем поделив, продавец протянет вам 9 сребреников и 6 медников, но, заметив в вашей руке калькулятор, стыдливо выложит на прилавок еще 2 монеты медникового достоинства.
И это не околонаучная фантастика. Это та самая правда жизни, с которой ежедневно сталкивались жители практически всех стран Европы и Америки до конца XVIII века, а некоторые аж до 1971 года. А называется эта правда дуодецимальным принципом счета, который ван Хавен имел удовольствие наблюдать во многих странах. В некоторых существовали монеты, равные 1/3, 1/6, 1/12, 1/24 и так далее вплоть до 1/360 части самой крупной денежной единицы. Но это еще не все. Встречался сексагезимальный денежный счет (крупный номинал равен 60 мелким) и четвертичный (крупный номинал равен 4 мелким). Но и это цветочки. Ягодки – это когда использовалась смешанная система, сочетающая в себе особенности нескольких принципов счета. А такое встречалось сплошь да рядом.
Но вот к концу XVIII века пророчество ван Хавена начало сбываться. В 1792 году проект денежной системы, основанной на десятичном принципе, утвердил национальный конгресс США. Итог – появление доллара и цента (1/100 доллара). Примерно тогда же Французская академия наук приступила к перестройке по десятичному принципу всей метрологии, в том числе и денежного счета. В результате в 1795 году были отчеканены франк и сантим (1/100 франка). В конце концов на десятичный принцип денежного счета перешли все страны мира. Последней это сделала Великобритания, где до 1971 года самая крупная денежная единица – фунт стерлингов – равнялась 20 шиллингам или 240 пенсам. Теперь – только 100 пенсам. Россия избавилась от подобного кошмара первой среди стран Европы и Америки.
Начетные денги
На Руси все было просто и ясно уже тогда, когда ее впервые увидел ван Хавен. 1 рубль – это 10 гривенников, а 10 гривенников – 100 копеек. Существовали и другие номиналы, например равная половине копейки денга (с мягким знаком это слово начали писать и произносить только в конце XVIII века) и соответствовавший 3 копейкам алтын, однако к 1736 году они стали лишь вспомогательными денежными единицами, облегчавшими расчеты.
А вот если бы ван Хавен родился лет на пятьдесят раньше и побывал в России, например, в 1686 году, то встретил бы совершенно иную картину. Как и все иностранцы, он наверняка захотел бы посмотреть на Царь-пушку или Царь-колокол и рядом с ними непременно заметил бы приторговывавшего пирожками тринадцатилетнего сынишку придворного конюха Данилы. И если бы датчанин понаблюдал за юным офеней в течение нескольких дней, то однажды увидел бы, как тот лихо обсчитал какого-то стрельца, получил от последнего по шее, но вскоре был обласкан наблюдавшим эту сцену Петром I. Так ван Хавен стал бы свидетелем знакомства четырнадцатилетнего русского царя со своим будущим фаворитом Александром Меншиковым.
А еще узнал бы, как легко обсчитать покупателя, когда цены выражены в соотносящихся как шесть к одному денгах и алтынах – именно они в течение нескольких столетий были основой русского денежного счета. Цену 20-копеечного товара обозначили бы так: 6 алтын и 4 денги, а рублевого – 33 алтына и 2 денги. Лишь через 35 лет, в 1721 году, Петр I подписал указ, запретивший государственным учреждениям упоминать алтыны и денги и обязавший их все цены, пошлины и начеты выражать в рублях и копейках. Вскоре их примеру последовали частные лавочки, и в России утвердился десятичный, рублево-копеечный счет. Стоит, правда, заметить, что он использовался и раньше, но значительно реже денежно-алтынного. Но почему реже, ведь вроде так удобно?
Слово «рубль» появилось в русском языке по крайней мере в XIII веке – так называли новгородские гривны (серебряные 200-граммовые слитки). К началу XVII века гривны исчезли из обращения, и в результате слово «рубль», лишившись своего первого воплощения, превратилось в счетное понятие для обозначения 100 копеек. Но вот интересная запись времен Алексея Михайловича, сделанная подьячим Григорием Котошихиным: «Наготовливают денги в бумаге по полуполтине, и по полтине, и по рублю, и по два, и по пять, и по десять, и по двадцать, и по тридцать: чтоб было готово». Иными словами, 1 рубль – это 100 копеек (или 200 денег), завернутых в бумагу. Назывались эти свертки начетными денгами. Понятно, однако, что из-за угрозы мошенничества широкого распространения второе воплощение слова «рубль» получить не могло: все равно нужно пересчитывать.
И вот в начале 1654 года, при том же Алексее Михайловиче, рубль впервые стал монетой. Но ненадолго. Рубли эти чеканили на талерах – крупных европейских монетах правильной круглой формы, с которых предварительно сбивали изображения и надписи. Серебра в них было примерно столько же, сколько в 64 копейках, приравнять же их казна хотела, ясное дело, к 100. Рубль ведь все-таки. Понятно и то, что, несмотря на все указы, на рынке третье воплощение слова «рубль» принимали по 64 копейки, поэтому очень скоро правительству пришлось привести его номинал к рыночной цене.
К тому же монетный двор не смог решить технические проблемы чеканки этих «рублей». Ранее все русские монеты делали так: серебряную проволоку резали на примерно равные кусочки, плющили их, а затем вручную с помощью молотка и двух штемпелей (металлических стержней с негативным изображением на круглом торце) выбивали рисунок и надпись. А поскольку заготовки, как правило, не соответствовали штемпелю ни по размеру, ни по форме, часть изображения или надписи всегда оставалась за пределами монетного поля. Сами же монеты походили на рыбью чешую, поэтому сегодня их так и называют – чешуйки (Петр был более категоричен и называл их старыми вшами). А вот для того, чтобы отчеканить изображение на крупных монетах, требовались уже специальные молотовые снаряды. Но те очень быстро выходили из строя. В результате примерно через год от чеканки «рублевиков» вообще отказались.
Иными словами, рубль вроде бы и существовал, а вроде бы и нет. А какой же счет на то, чего нет? Чтобы слово «рубль» вновь воплотилось в металле, понадобилось еще почти полвека.
Круглые деньги
В марте 1697 года из Москвы по направлению к Риге выехало Великое посольство, куда под именем Петр Михайлов входил и Петр I. За полтора года послы посетили Голландию, Польшу, Англию, Австрию, а также ряд германских государств. Об этом путешествии написаны сотни, если не тысячи книг. Поэтому мы ограничимся упоминанием того, что при посещении всех этих стран Петр неизменно старался заглянуть на местные серебряные рудники и монетные дворы, чтобы поговорить с механиками, металлургами, медальерами и чеканщиками.
В августе 1698-го, узнав о вспыхнувшем в Москве стрелецком бунте, Петр срочно выехал домой. Среди вещей, наспех захваченных с собой, значились мешок картофельных клубней, корабельные чертежи, навигационные приборы и набор западноевропейских монет, в частности английских. Их Петр получил в подарок от Исаака Ньютона. Помимо всего прочего, Ньютон был еще и смотрителем Королевского монетного двора и руководил перечеканкой английских монет машинным способом. Здесь он однажды и встретился с Петром. О чем беседовали английский физик и русский царь, мы никогда не узнаем (некоторые историки даже утверждают, что не было и самой встречи), однако посещение Тауэра явно не прошло даром.
