Карл Циммер - Эволюция: Триумф идеи
Еще одна характерная черта биологической эволюции — экзаптация, то есть использование готовых приспособлений и структур для выполнения новых задач. К примеру, ноги, возникшие у рыб, позже были использованы для передвижения по суше. Стивен Гулд указывает, что почти то же самое происходит и в технике. Так, на рынках Найроби можно приобрести сандалии, сделанные из автомобильных покрышек. «Из покрышек получаются очень хорошие сандалии, — пишет Гулд, — но никому не придет в голову сказать, что Goodrich (или кто угодно) делает покрышки, чтобы обеспечить обувью страны третьего мира. Долговечность в сандалиях — скрытое свойство автопокрышек, и производство таких сандалий иллюстрирует забавный функциональный сдвиг».
Биологическая эволюция и эволюция культуры похожи ровно настолько, чтобы ученые обратили на это внимание и заинтересовались: не действуют ли в обоих случаях одни и те же принципы? В книге «Эгоистичный ген» (1976) Ричард Докинз отмечал, что наши мысли удивительно похожи на гены. Песня, к примеру, представляет собой определенный объем информации, закодированной в вашем мозгу, но, когда вы ее поете другим, она откладывается и в их мозгу тоже. Примерно так же, как передается вирус простуды при чихании. Докинз назвал такие вирусоподобные кусочки информации «мемами». К ним применимы те же законы, что управляют распространением или гибелью генов. Одним генам удается лучше копировать себя, чем другим. Так, ген, порождающий дефектный зрительный рецептор, не сможет распространяться с такой же легкостью, как тот, что позволяет своему владельцу видеть. Точно так же некоторые мемы распространяются легче, чем другие, и какая-нибудь мутация может дать мему конкурентное преимущество, которого прежде у него не было.
Чтобы добиться успеха, мему не обязательно превосходить все остальные мемы в интеллектуальном плане. Необходимо лишь добиться самокопирования. Один из любимых примеров самого Докинза — «письмо счастья», обещающее получателю удачу и всяческие блага, если он разошлет его своим друзьям. «Письмо счастья» не поможет человеку выиграть в лотерею или излечиться от рака; оно просто манипулирует надеждами людей и заставляет их копировать его, распространяя по всему миру. В настоящее время Интернет забит глупыми шутками и фотографиями голых знаменитостей, которые путешествуют от компьютера к компьютеру просто в силу любопытства или скуки тех, кто бродит по Сети.
Однако во многих отношениях культура эволюционирует иначе, чем вирусы и другие биологические объекты. Мы ведь не вносим мелкие случайные изменения (мутации) в ту или иную идею и не выпускаем после эти слегка измененные представления в интернетный мир, чтобы они там выжили или погибли. Мы тщательно все обдумываем. Мы смешиваем свои представления с другими идеями, переплавляя их. Мемы не прыгают непосредственно из одного мозга в другой, как ДНК, которая при передаче от одного поколения к следующему копируется буква за буквой, в точности. Люди наблюдают за действиями других людей и пытаются подражать им, иногда успешно, иногда нет.
В некоторых отношениях культурная эволюция больше соответствует теории Ламарка, а не Дарвина. Ламарк считал, что если шея у жирафа удлинилась на протяжении его жизни, то он может передать эту особенность своим отпрыскам. Так, отец учит сына ковать мечи, но затем сын на собственном опыте может найти лучший способ закалки или фальцовки стали; затем он может передать новый способ своему сыну.
Сегодня становится ясно, что гены не всегда терпеливо ждут, пока нынешнее поколение передаст их следующему. Им не однажды случалось путешествовать по древу жизни, перескакивая с ветки на ветку. Иногда перенос генов от одного вида другому происходит при помощи вирусов, иногда во время еды — когда один организм пожирает другой. Так и фрагмент какой-то культуры может перепрыгнуть в другую культуру и образовать там нечто новое. Мы знаем, что Марко Поло привез в Европу порох, а синкопированные музыкальные ритмы появились в Америке вместе с африканскими рабами. Английский язык, на котором я пишу эти строки, не совпадает в точности с языком Чосера; в нем присутствует множество заимствованных слов со всего мира.
Мы живем в симбиозе с культурой. Понятие плуга может сохраняться только в том случае, если кто-то думает о плуге. А если бы плуга не было, большинству людей на планете пришлось бы голодать. По большей части технологические изобретения работают как продолжение нашего тела, расширяя его возможности. Копье позволяет охотнику убить оленя, не имея ни когтей, ни клыков. Ветряная мельница перемалывает зерна и семена гораздо эффективнее, чем наши собственные зубы. Книги — продолжение нашего мозга, позволяющие человечеству иметь коллективную память гораздо более мощную, чем может быть у одного человека.
В 1940-е гг. человек впервые столкнулся с новой формой культуры: с компьютером. Компьютер может служить даже более эффективным расширением возможностей мозга, чем книга. Информация в нем хранится в более компактной форме (сравните любую энциклопедию, занимающую в печатном виде не одну книжную полку, и ее же версию на компакт-диске). Более того, компьютер — первое орудие, способное обрабатывать информацию примерно на тех же базовых принципах, что и человеческий мозг; компьютер воспринимает, анализирует, планирует. Конечно, сам по себе он ничего сделать не может; необходима программа, управляющая его работой примерно так же, как ДНК управляет работой клетки.
В начале 1950-х на всей Земле не набралось бы и одного мегабайта оперативной памяти (RAM). Сегодня в каждом дешевом домашнем компьютере содержится 50 и более мегабайт такой памяти, и они перестали быть одинокими островками из кремния: начиная с 1970-х гг. компьютеры мира начали объединяться во Всемирную паутину, которая теперь пронизывает весь мир, подобно грибнице. Сеть охватывает весь земной шар, включая в себя не только компьютеры, но и автомобили, кассовые аппараты и телевизоры. Мы окружили себя глобальным мозгом, который соединен с нашим собственным мозгом; наш интеллектуальный лес все сильнее зависит от скрытой грибницы.
Компьютеры честно выполняют все, что мы им велим. Они могут управлять полетом межпланетного аппарата, совершающего маневры вокруг колец Сатурна. Они могут постоянно отслеживать содержание инсулина в крови диабетика. Но нельзя исключить, что когда-нибудь глобальная сеть, став достаточно сложной, спонтанно обретет разум, подобный нашему собственному, — а может быть, и осознает себя. Исследования, начатые в области искусственной жизни и компьютерной эволюции, показывают, что такая эволюция может привести к появлению разума, не похожего на наш. Если компьютеру позволено предлагать собственные решения поставленной задачи, он вырабатывает варианты, которые могут показаться нам лишенными смысла. Нельзя сказать, во что может вылиться эволюция глобальной компьютерной сети. Не исключено, что со временем наша собственная культура станет для нас дорогим гостем, мозгом-симбионтом. Львы на стенах пещеры Шове пустятся в пляс.
13. Как насчет Бога?
Элизабет Стейбинг — старшекурсница христианского колледжа в городе Витон в штате Иллинойс. Девиз этого учебного заведения — «Christo et Regno Ejus» («За Христа и Царствие Его»). Сама Стейбинг — набожная христианка — находит в своей вере глубокий источник силы. «Я думаю, что на самом деле от вашего мировоззрения зависит, где вы окажетесь в жизни, — говорит она. — Я хочу стать врачом и помогать людям. Дело не в том, что этим нельзя заниматься без моего взгляда на мир. Просто, если я хочу служить Господу и делаю то, что угодно Ему, вся картина становится более значительной. Отрадно думать, что по выбранному пути я иду вместе с ним».
Но Стейбинг не ограничивается слепой верой; она — христианка, которая задает множество вопросов. Непростых вопросов, таких как существование зла и страдания невинных. «Очень трудно объяснить людские страдания, я много думала об этом, — говорит она. — У нас есть профессора, к которым я часто хожу на лекции и задаю по-настоящему жесткие вопросы; конечно, у них тоже нет готовых ответов на все. Но мне очень нравится слушать то, что они рассказывают, потому что они ступили на этот путь много раньше меня».
Стейбинг приехала в США учиться, а выросла она в Замбии. «Мы жили за городом в лесу и держали у себя всевозможных зверей — хамелеонов, обезьянок-галаго, змей, всех даже не упомнишь. Так что нас всегда окружала природа». В Витоне она изучает биологию, и профессора рассказывают студентам об эволюции. «Я не могу безоговорочно утверждать, — говорит девушка, — но мне кажется, что эволюция лучше согласуется с объективными фактами, чем любая другая теория».
Стейбинг знает, что некоторые другие студенты колледжа не хотят изучать теорию эволюции и что есть родители, которые не посылают детей учиться в Витон именно по этой причине. «Я просто не могу понять, — говорит она. — Если это интеллектуальное занятие, то я не хочу прятаться от него только потому, что в каких-то деталях оно задевает мою теологию».
