Жизнь животных. Рыбы и амфибии - Брем Альфред Эдмунд
Рыбы выказывают и некоторую понятливость, хотя, конечно, очень незначительную. Они могут отличить своих врагов от существ, безвредных для них, замечают преследование и оказываемое им покровительство, привыкают к воспитателю, к определенному времени кормления и к звуку колокола, который их сзывает к кормлению. Они умеют с успехом выбирать удобные места, обещающие им обильную пищу, и здесь, лежа, подстерегать добычу, стараясь обмануть свою жертву; умеют преодолевать препятствия и избегать опасности; образуют с равными себе особями более или менее тесный союз; охотятся стадами и помогают при этом друг другу, наконец, по крайней мере отчасти, выказывают известную заботу, привязанность и любовь к своему потомству. Короче говоря, они проявляют некоторую душевную деятельность. Познать и поэтому правильно оценить ее с нашей точки зрения трудно, даже совсем невозможно, уже потому, что большинство рыб не поддается нашему наблюдению, а способностей тех рыб, которых мы можем наблюдать, мы вовсе еще не исследовали так, как это нужно для их оценки.
Все рыбы проводят свою жизнь только или почти исключительно в воде. Едва ли можно принимать во внимание тех рыб, которые оставляют воду на более или менее короткое время либо для того, чтобы совершить настоящее перекочевывание по суше, либо для того, чтобы зарыться в ил или покрыться оболочкой, образованной из ила, и здесь, когда засуха высушит и сделает твердым ил, оцепенеют в состоянии, напоминающем зимнюю спячку высших позвоночных животных. Число таких рыб очень мало в сравнении с числом видов, которые должны пребывать постоянно в воде или же могут оставаться без нее только короткое время. Настоящая родина рыб — море от полюсов до экватора, океан со всеми его разветвлениями и отделами, какие бы названия они ни носили. Этим мы не хотим сказать, что пресные воды лишены рыб, но число видов и экземпляров стоячих и текучих пресных вод едва ли может быть сравниваемо с богатством моря относительно количества рыб. По-видимому, мы знаем только незначительную часть всех существующих рыб, и поэтому вовсе еще не имеем соответствующего действительности понятия о разнообразии этого класса; тем не менее мы можем считать правильным вышеизложенное утверждение. Число видов морских рыб в сравнении с числом пресноводных соответствует в действительности величине моря и количеству его воды в сравнении с объемом пресноводных водоемов и рек.
Способность рыб жить в самых разнообразных водах, при разнообразнейших условиях и обстоятельствах столь же удивительна, как и приспособление птиц к внешним влияниям. Существует чрезвычайно мало вод, в которых вовсе нет рыб. Они, плывя против течения, подымаются из низменности вплоть до 5000 м вышины и опускаются в море на самую большую, известную нам глубину. Одни из них предпочитают верхние слои воды, другие же, напротив, пребывают в самых нижних слоях и живут здесь под давлением водяного столба, вес которого мы можем точно вычислить, но едва ли можем представить себе силу давления. На основании новых исследований мы должны принять, что морские глубины населены гораздо гуще, чем мы принимали прежде. Северные широты также не полагают предела распространению рыб. Правда, моря жаркого и умеренного поясов богаче рыбами, чем моря обоих холодных поясов; но и здесь неисчислимы массы их, и здесь они в бесконечном количестве населяют все части моря.
Распространение отдельных видов, по-видимому, ограниченнее, чем можно было бы думать на основании того, что вода весьма облегчает столь подвижным существам путешествие и каждая рыба все же более или менее способна жить в различных водах или же в частях их. Но границы существуют также и на бесконечном море. Один вид постепенно заменяется родственным, дальше последний снова заменяется вторым, третьим, четвертым; к одной форме часто присоединяется новая. Немногие рыбы встречаются у всех берегов данного моря. Они также держатся на определенных участках, по-видимому, питают привязанность к месту своего рождения, — привязанность, для которой мы еще не нашли никакого объяснения. Едва ли подлежит сомнению, что лосось, родившийся в какой-либо реке, позже, при наступлении периода размножения, снова возвращается в ту же реку, а не в другую, хотя бы устье ее и было недалеко от родной реки. Это можно объяснить тем, что молодые лососи, после выхода в море, держатся всегда вблизи устья своей родной реки и, таким образом, занимают очень небольшой, сравнительно с их подвижностью, участок и не переступают его границ. Конечно, в виде исключения и у рыб наблюдаются значительные передвижения. Акуловые рыбы, например, следуют за кораблями, другие — за плавающими обломками корабля на сотни морских миль, из южных морей до северных и обратно; другие же, будучи загнаны или заблудившись, появляются у чуждых им берегов; так, средиземноморские рыбы появляются в британских водах. Но эти рыбы представляют исключение, ибо в общем морские рыбы сосредоточиваются в определенном поясе, даже в части пояса, подобно тому как отдельные пресноводные рыбы ограничиваются определенными реками и озерами, и перемещения, предпринимаемые ими, значительно меньше, чем мы думаем. В течение долгого времени предполагали, что Ледовитый океан доставляет нам миллиарды сельдей, которые ловятся у берегов Норвегии, Великобритании, Германии, Голландии и Франции. Теперь же можем с уверенностью утверждать, что передвижения с севера на юг и поднятия с более глубоких морей на более мелкие места не существует. Многие рыбы могут поспорить по способности движения с птицами; но ни одна из них не предпринимает правильных перекочевываний, протяжение которых могло бы быть сравниваемо с расстояниями, пролетаемыми птицами.
Местопребывание рыб стоит, вероятно, в связи с их формой тела. Рыбы, живущие в тропических морях, имеют форму, отличающуюся от той, которую имеют рыбы, обитающие вблизи полюса; морские рыбы вообще отличаются от рыб, живущих в пресной воде. Впрочем, существует много рыб, у которых эта связь менее заметна и которые могут жить как в море, так и в реках или в озерах; но едва ли есть хоть одна из этих, так сказать, кочующих рыб, которая провела бы всю свою жизнь либо в море, либо в пресной воде. Из моря рыбы входят в реки, чтобы метать икру, другие же для той же цели выходят из рек в море. Если им воспрепятствовать в этом перемещении, тогда они не выполняют своих жизненных потребностей. Во всяком случае, и рыбы имеют определенную родину, будет ли это море или пресные воды. Насколько рыба зависит от своего местопребывания, указывают нам виды, живущие в наших реках и озерах и, следовательно, более всего доступные для наших наблюдений. Мы принимаем как само собой понятное, что форель живет только в чистых водах, сом только в илистых реках и прудах, бычки только на каменистом дне и пескарь не даром носит свое название. Не менее понятным станет для внимательного наблюдателя, что одна рыба если и не исключительно, то преимущественно живет на дне моря, другая же предпочитает слои более поверхностные, что камбала живет на песчаном дне моря, а летающая рыба избегает глубины. Более внимательное наблюдение, даже на пленных рыбах, показывает, что каждая рыба привыкает к определенному местопребыванию и здесь выбирает места отдохновения и засады, куда она всегда возвращается.
То, что верно в узких границах, остается справедливым и для более обширных областей. Рыбы также могут быть типичными животными для определенного моря, хотя у них зависимость от местожительства не так ясно выражена, как у остальных классов позвоночных животных. Разнообразие тропических форм и у них все же выражается заметным образом. Из морей, лежащих между тропиками, происходят рыбы, очень сильно уклоняющиеся от обычной, типичной для нас формы. Конечно и в северных морях нет недостатка в удивительных формах рыб, хотя наибольшее разнообразие в классе выражено, конечно, в жарких странах.
Если мы захотим точнее проследить распространение рыб по странам и морям земного шара, то нужно различать распространение пресноводных, лиманных и морских рыб.
