Дональд Джохансон - Люси. Истоки рода человеческого
— Ну, ну, смелее. О чем мы только что говорили? Система парных связей, возникшая у ранних гоминид или прегоминид, была предназначена для того, чтобы закрепить интерес самца к определенной самке и обеспечить зачатие путем постоянного спаривания с одним партнером вместо эпизодического, связанного с циклом овуляции. Парные связи и разделение пищи не могут существовать одновременно с частыми драками и беспорядочной копуляцией. Возможна ли лучшая система отношений, чем та, которая заставляет самца постоянно возвращаться обратно к одной самке? А если он к тому же приносит ей пищу, селективная ценность такого поведения начнет быстро проявляться в увеличении доли его генов в генофонде популяции.
— Итак, никакого пускового механизма не было, — сказал я.
— Конечно, нет, — ответил Лавджой. — Я думаю, этот процесс происходил постепенно и, вероятно, занял немало времени. Он начался тогда, когда самка продолжала сохранять свою сексуальную привлекательность еще несколько дней после завершения эстрального цикла. Этот период понемногу удлинялся. В конце концов связанные с эструсом признаки перестали играть сколько-нибудь важную роль — у самки уже был целый арсенал средств, позволявший ей постоянно удерживать внимание самца.
И она должна была этого добиваться, так как ее способность к зачатию ограничивалась приблизительно тремя днями. Если бы спаривание происходило раз в две недели, вероятность оплодотворения была бы очень низкой. Но самка не могла с этим мириться. Ее задача состояла в том, чтобы забеременеть сразу, как только появлялась возможность, выходив предыдущего детеныша, нянчить следующего.
— Вы утверждаете, — вставил кто-то из студентов, — будто двуногое хождение служит причиной парных связей, что в свою очередь приводит к разделению пищи, а это последнее — к более высокой рождаемости?
— Я не говорил о причинах. Это неверный термин. В системе с обратной связью причины не существует. Здесь действует принцип взаимного усиления. Я хотел сказать, что все эти явления имели место и оказывали влияние друг на друга, но не собирался выяснять, какое из них было первым. Я думаю, что этого никто никогда не узнает, так как ничего «первого» в отдельности просто не было, а все эти явления, повторяю, имели место. Доказательством служит тот факт, что мы с вами сейчас ведем этот разговор. Ибо мы — конечный результат. Сейчас я составлю таблицу основных различий в поведении между человекообразными обезьянами и гоминидами. Если кто-нибудь из вас сможет лучше объяснить их формирование, я буду рад его выслушать.
Лавджой начал что-то писать на листе бумаги.
Гоминиды:1. Исключительно наземный образ жизни. Некоторые обитают преимущественно на деревьях, другие — главным образом на земле.
2. Передвигаются на двух ногах.
3. Парные связи, ведущие к образованию «нуклеарной» семьи.
4. Подвижность самок с детенышами ограниченна. Появляется возможность возникновения «дома».
5. Делятся пищей.
6. Начинают использовать и изготовлять орудия.
7. Мозг продолжает увеличиваться. Постоянная сексуальность. Забота о нескольких детенышах.
Понгиды (человекообразные обезьяны)
1. Некоторые обитают преимущественно на деревьях, другие — главным образом на земле. Исключительно наземных видов не существует.
2. Не передвигаются на двух ногах.
3. Нет парных связей. За исключением гиббонов, нет «нуклеарных» семей.
4. Самки постоянно передвигаются в поисках пищи и носят с собой детенышей. Нет постоянного места жительства.
5. Не делятся пищей.[16]
6. Использование орудий отсутствует или носит несистематический характер.
7. Мозг не увеличивается. Сексуальность только во время течки. Забота об одном детеныше.
— Посмотрите сюда. Все эти признаки возникли больше двух миллионов лет назад. Они должны быть взаимосвязаны.
— Я все время пытался вам объяснить, — заключил Лавджой, — что нельзя ни с того ни с сего перейти на новый и притом довольно нелепый способ передвижения. Если мы хотим понять, почему Люси ходила выпрямившись, мы должны, не ограничиваясь только локомоторными способностями, рассмотреть все особенности ее образа жизни. Грубо говоря, она встала на ноги, чтобы чаще рождать детенышей. Но это была бы прямая причинно-следственная связь, а мы хотим избежать таких связей. Будет точнее, если мы скажем: при сложной специализации, слишком сильно ориентирующей животное в сторону К-стратегии, прямохождение — это способ уменьшить такую ориентацию.
— Или, — заметил я, — речь идет о животных с высокоразвитыми умственными способностями и социальными наклонностями, которые нуждаются в продолжительном детстве и материнском уходе, которые уже способны ходить в выпрямленном положении и настолько К-ориентированы, что могут жить только в самых благоприятных условиях среды, которые делятся пищей и…
— Да, да, все это так, — подхватил Лавджой. — Я только что об этом говорил.
— Я просто подвожу итоги, — сказал я. — Потому что, как мне кажется, вы упустили из виду одну вещь.
— Какую?
— Вы подчеркнули, что человекообразные обезьяны из-за своей К-стратегии оказались на грани вымирания, но не упомянули, что гоминиды, будучи более r-ориентированными, распространены сейчас повсеместно…
— Я принимаю ваше замечание, но речь в нем идет о другом. О более поздних этапах, которые связаны с орудиями и культурой как важнейшими факторами выживания и распространения человека. Без этих факторов мы оставались бы в тропической саванне — продвинулись бы немногим дальше, чем антропоиды. Мы сегодня говорим только о двуногом способе передвижения, т. е. о том, что произошло до того, как наш предок стал человеком. Орудия и культура начинают действовать уже после этого.
— Давайте подведем итоги. Я думаю, что гоминиды освоили двуногое хождение, когда еще жили в лесу, а не после переселения в саванну, хотя именно там они в дальнейшем обитали. Они пришли в саванну как двуногие существа. Благодаря вашим находкам, Дон, мы знаем, что переход к прямохождению произошел около четырех миллионов лет назад, а может быть, и раньше. И он был сделан без помощи орудий. Я думаю, что в основе изменения способа локомоции лежали в первую очередь сексуальные и социальные факторы. Освоив прямохождение, гоминиды могли идти, куда им заблагорассудится, — двуногая походка сама по себе достаточно эффективна. Гоминиды могут двигаться весь день, как собаки. Конечно, в беге они проигрывали. Но, если им не нужно было бегать в саванне, они вполне могли там существовать. Вероятно, они пришли туда потому, что в лесу становилось тесно. Они теперь хорошо размножались, и им не хватало жизненного пространства, заполненного другими человекообразными обезьянами. В конце концов гоминиды переселились в саванну и через пару миллионов лет распространились на обширной территории.
Даже если осваивать не более 6–7 метров в год, через два миллиона лет можно заселить тысячи километров. Орудия, вероятно, способствовали этому процессу. Пользовались ли гоминиды орудиями с самого начала? Вероятно, не больше, чем это делают шимпанзе. Однако с освоением двуногой походки у гоминид появляется возможность лучше, чем раньше, переносить, держать и бросать предметы. В промежутке между четырьмя миллионами и, скажем, одним-полутора миллионами лет использование орудий превратилось из малозначимого фактора в основную движущую силу эволюции гоминид. С самого начала это не были использующие орудия обезьяны, как вы привыкли слышать. Это были обезьяны-новаторы, которые изобретали новые формы социального и сексуального поведения, перешли к прямохождению и в результате значительно увеличили скорость воспроизведения своего рода по сравнению с другими антропоидами. Им повезло — выпрямленное положение тела и освобождение рук от функции передвижения привели к дальнейшему развитию орудий и культуры, к увеличению мозга и в конечном итоге — к появлению четырех миллиардов живых существ, подобных нам с вами. Но все это побочные результаты единого процесса, который состоял в улучшении стратегии размножения.
Лавджой надел пальто. «Я бы сказал, что появление человека стало возможным благодаря новациям в K-стратегии, а орудия усовершенствовали его. Они привели к возникновению Homo erectus, но не самого Homo».
После того как Лавджой ушел, студенты спросили меня, верю ли я в то, что он рассказывал.
— В целом да, — ответил я. — Хотя сам Лавджой не просит «верить» ему. Это слово такое же неподходящее, как и «причина». Как можно верить чему-то, чего нельзя доказать? Вы можете принять его объяснение как правдоподобное, если оно соответствует данным и кажется вам логичным.
