Леван Чхаидзе - Формула шага
В ряду многочисленных увлечений гимназиста, а потом студента Николая Бернштейна была фотография. И это «хобби» он довел в свое время до грани профессионализма. И оно теперь было готово заработать на науку.
Да, был запас энергии, знаний, навыка исследовательской работы, чтобы всего за два года обобщить сведения, разбросанные во многих трудах. Наконец, было в руках перо, отточенное работой над стихом. Короче говоря, уже к 1924 году был подготовлен к изданию пятисотстраничный труд «Общая биомеханика».
В первые же месяцы работы в биомеханической лаборатории он решил ряд чисто конструкторских задач, которые привели к качественному усовершенствованию методики работы. Именно тогда он предложил «кинокамеру наоборот».
...Пусть пленка в фотоаппарате остается неподвижной. И пусть себе ровным светом горят лампочки на сочленениях человека, производящего то или иное движение. Перед камерой можно поставить диск с прорезями, обтюратор, тот самый обтюратор, который запрятан внутри кинокамеры и на доли секунды открывает движущуюся пленку, снимая тот или иной кадр. Обтюратор как бы рассечет движение на множество фрагментов, и каждый такой фрагмент отразится на пластинке. С помощью обтюратора можно было получить шестьдесят, восемьдесят кадров в секунду и выделить детали движения микроскопически мелкие, причем в их последовательности.
По такому циклографическому снимку можно определять амплитуды движения, скорости и ускорения, силы инерции и их моменты, то есть точно проводить измерения и облекать их в математические формулы.
Этот метод циклограмметрии тут же был применен для решения прикладных задач о рациональных рабочих движениях — рубке зубилом, ударе молотом.
Если в конце прошлого века немецкие ученые Брауне и Фишер за шесть-семь лет смогли проанализировать всего три двойных шага одного испытуемого, то Н. А. Бернштейн за какие-нибудь полтора года исследовал 50 человек и обработал триста циклограмм. Это дало возможность накопить достаточный материал для того, чтобы разработать схему признаков, позволяющих даже по видимым на глаз деталям циклограммы удара определить характер деятельности основных мышечных групп и приложения усилий, перемещающих звенья тела. Это позволяло построить шкалу оценки биомеханической рациональности ударного движения при разных скоростях удара. То был прямой путь к выработке наиболее оптимальных движений.
На основании этих работ ЦИТ строил ряды постепенно усложняющихся рациональных приемов обучения: сначала отрабатывались самые элементарные движения с помощью специальной аппаратуры, затем более и более сложные движения рук с рабочим инструментом. Так воспитывалась высокая трудовая культура.
Сейчас вряд ли кто будет отрицать роль правильно построенных тренировок. Мы видим, каких замечательных успехов достигают с помощью продуманных тренировок спортсмены, летчики, космонавты.
Но в начале двадцатых годов ЦИТу приходилось выдерживать критические атаки от самых различных сторон.
ЦИТ критиковали за возведение в культ системы тренажа, за изучение простейших мускульных движений, за слишком большое внимание к ручному труду, который с приходом машин утратит свое значение.
Н. А. Бернштейн быстро выдвинулся не только в первую шеренгу специалистов ЦИТа. Он стал одним из активных бойцов, защищающих, пропагандирующих работы института в стране и за ее рубежами.
* * *В марте 1924 года состоялась Всесоюзная конференция по научной организации труда, на которой единым фронтом выступили критики ЦИТа.
Одним из «боевых слонов» института на этой конференции был Н. А. Бернштейн. Он выступил с большим докладом о трудовых движениях. Готовясь к этому выступлению, он призвал на помощь и свои способности рисовальщика. Несколько десятков выполненных им диапозитивов наглядно иллюстрировали анализ истории науки о трудовых движениях. Он показал, что работы зарубежных ученых — американца Гильберта, немца Фишера и других — лишь наметили пути исследований, а ЦИТ в чрезвычайно короткий срок смог дать законченную методику исследований для изучения движений, создал точную и совершенную систему записи и вплотную подошел к установлению основных законов, определяющих трудовые движения.
Этот доклад фактически подводил первые итоги работы самого Н. А. Бернштейна и сотрудников биомеханической лаборатории, которой он теперь руководил.
Итоги оживленной и порою ожесточенной дискуссии сторонников и противников ЦИТа подвел В. В. Куйбышев. Он дал резкий отпор критике, оторванной от реальной действительности первой половины двадцатых годов. Он прямо заявил, что при существующей экономической и политической ситуации отрицать огромное значение работ Центрального института труда было бы просто ребячеством, непониманием задач рабочего класса или замаскированной борьбой с пролетарской диктатурой, пренебрежением к вопросам продуктивности живого человеческого труда в стране, где этот живой труд играет колоссальную роль в силу слабого развития техники.
— Главное, что было нами учтено и что является, мне кажется, огромным достижением нашей конференции и определенным этапом в нашей работе,— это достижения, доложенные от имени Центрального института труда,— говорил он. — Я думаю, что с настоящей конференции Центральный институт труда, абсолютно всеми признанный и достижения которого отрицаться не могут, выйдет с еще большими силами, еще с большей возможностью работать в области научной организации труда.
Сравнительно молодое научно-исследовательское учреждение — ЦИТу не исполнилось еще и четырех лет — приковало к себе внимание многочисленных организаций по НОТ как внутри страны, так и за ее рубежами — в Англии, Америке, Франции, Германии, Чехословакии.
Вскоре после окончания конференции по НОТ Центральный институт труда получил приглашение принять участие в первой международной конференции по научной организации труда. На эту конференцию было решено представить от ЦИТа два основных доклада, отражающих два главных направления в работе института.
Один должен был прочитать директор института Гастев — о методике работы, а второй — Бернштейн — об изысканиях научного отдела в области физиологии труда. Основное внимание Николай Александрович собирался уделить тому, как в институте изучаются рабочие движения и на основе этого создаются нормали.
То, что именно Н. А. Бернштейну было поручено выступать на столь представительном собрании (Бернштейну было тогда всего двадцать восемь лет), говорит о том, что он стал ведущим специалистом института в данной области.
Это был первый выход ЦИТа на международную арену. Делегация, понятно, готовилась с особой тщательностью. Все отдавали ясный отчет в том, что приглашение на конференцию со стороны ее организаторов было вынужденным: просто нельзя было игнорировать столь крупный научно-исследовательский центр.
Понимали, что предстоит столкновение двух принципов, двух идеологий, совершенно разных подходов к проблемам научной организации труда.
В середине мая отправились в путь, в Прагу, через Варшаву, Берлин...
Пражские дискуссии
К Праге подъезжали вечером. Поезд опаздывал на несколько часов, и советская делегация собралась в купе у своего руководителя — Алексея Капитоновича Гастева. Решили, если чехи не встретят, слесарь Лагутин и Розмирович из РКИ останутся на вокзале при многочисленном багаже, а Алексей Капитонович вместе с Николаем Александровичем (оба владели немецким, а это должно было выручить на территории бывшей австро-венгерской монархии) отправятся на поиски отеля, разумеется скромного.
Однако опасения были напрасными. Как только Алексей Капитонович сошел на перрон, возле него оказался розовощекий господин в котелке и тройке.
— Просим вас... Это русская делегация? Я инженер Слободка из министерства торговли и промышленности.
Выяснилось, что инженер будет постоянно сопровождать делегацию и выполнять все пожелания гостей, начиная от меню ближайшего ужина и кончая оформлением виз и билетов. Однако он тут же попросил отложить все деловые разговоры на утро, поскольку гости утомились с дороги, а ему, Слободке, в ожидании поезда пришлось просидеть долго в буфете и, естественно, выпить довольно много пивечка, так что беседовать на серьезные темы было бы просто утомительно.
Прежде чем отправиться в отель, гости выразили желание получить свой багаж. Слободка посмотрел на внушительные чемоданы и удивился.
— Разве это не все?
Еще более он был поражен, когда увидел огромные ящики:
— Просим... Это все ваш гардероб?
Гастев объяснил, что это иллюстративные материалы к выступлениям на конференции. Слободка присвистнул от удивления. Американцев на конференцию прибыло сорок человек, и весь их багаж составляли только личные вещи.
