Сергей Воронин - Теория и практика расследования преступлений, связанных с незаконной добычей водных биоресурсов
Следствием этого, как правило, является изменение в суде свидетельских показаний, ранее данных на предварительном следствии, либо отказ свидетеля от явки в судебное заседание.
Так, по данным Государственного комитета РФ по статистике, 34,8% из 40 тыс. человек на вопрос об их предполагаемых действиях в случае, если они станут свидетелями преступления, ответили, что в правоохранительные органы об этом не сообщат 2.
Исследование, проведенное Г.П. Минеевой, показывает, что воздействие на потерпевших и свидетелей имеет место чаще всего при рассмотрении уголовных дел в суде - в 62% из числа изученных ею дел, на следствии - в 28%; на следствии и в суде по одному и тому же уголовному делу - в 9%; после суда - в 1%3. Именно поэтому в настоящее время особенно актуальна проблема разработки тактической операции "обеспечение безопасности свидетеля в суде", призванной разрешать эти весьма сложные судебно-следственные ситуации.
Проблемы процессуального и организационного обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства уже неоднократно поднимались в научной литературе. При этом авторы предлагают различные подходы к решению этой проблемы.
Так, В.И. Андреев, анализируя практику правоохранительных органов в Республике Казахстан, отмечает, что практические работники там уже давно, более 20 лет, применяют маскировку анкетных данных свидетелей в расследовании преступлений различной категории.
Отмечая половинчатый характер указанных попыток обеспечить безопасность свидетелей, В.И. Андреев в то же время справедливо говорит о необходимости проведения комплекса мер, направленных на создание системы безопасности свидетелей, которая предполагает законодательное урегулирование данного вопроса, материально-техническое обеспечение, порядок и условия хранения секретной документации, механизм компенсации за причиненный вред свидетелю и т.д.1
Допрос свидетеля под псевдонимом в качестве одной из мер его безопасности в уголовном процессе допускается сегодня и в соответствии со ст.166 УПК РФ. Анализ судебно-следственной практики свидетельствует о том, что наиболее часто по изученной категории уголовных дел, связанных с незаконной добычей водных биоресурсов, возникали уголовно-процессуальные ситуации, так или иначе связанные с безопасностью свидетелей, а также досудебным соглашением о сотрудничестве подозреваемых (обвиняемых) со следствием. Практика показывает, что по изученной категории дел эти уголовно-процессуальные ситуации, как правило, тесно связаны друг с другом. Причем, чаще всего, здесь возникают конфликтные уголовно-процессуальные ситуации и ситуации тактического риска.
Дело в том, что ныне действующую редакцию ч. 9 ст.166 УПК вряд можно считать достаточно надежной гарантией безопасности свидетелей и потерпевших, а также иных участников, проходящих по уголовному делу, связанному с деятельностью хорошо организованных, часто международных преступных групп браконьеров.
Например, в соответствии с ч.2 ст.317 УПК РФ на подозреваемого или обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, распространяются все меры государственной защиты потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства, предусмотренные федеральным законом. Но каким образом законодатель планирует осуществлять указанные меры безопасности в отношении осужденных, оказавших помощь следствию и отбывающих наказание в местах лишения свободы, совершенно не ясно.
Бесспорно, маскировка анкетных данных или допрос свидетеля под псевдонимом порождает множество проблем уголовно-процессуального плана. Прежде всего, такой допрос представляет собой, по сути, сокрытие источника доказательств, что даже позволило отдельным авторам говорить о существовании "тайны источника доказательств"4. Это сразу же ставит перед следователем и судьей вопрос о пригодности такого доказательства с позиции его допустимости. Отсюда - логический вывод о необходимости внесения изменений в ч.2 ст.74 УПК, предусмотрев замаскированный в целях безопасности допрос свидетеля в качестве источника доказательств. Необходимые корректировки придется внести и в ст.ст. 215-220 УПК РФ, регламентирующие порядок окончания предварительного следствия. Появление на этом этапе следствия законспирированного источника доказательств неизбежно создаст проблему ознакомления обвиняемого с фактическими данными, полученными из него.
Для того, чтобы предложенная система защиты свидетеля эффективно заработала, необходимо обеспечить судебное разбирательство механизмом расшифровки такого источника доказательств.
В связи с этим, считаем, что по каждому уголовному делу, особенно связанному с деятельностью организованных преступных групп, участвующих в незаконной добыче водных биоресурсов, следователь и оперативный работник должны составлять секретные "литерные" дела на всех свидетелей, пожелавших остаться неизвестными. В таких делах, составленных по типу агентурных в ОРД, должны указываться подлинные анкетные данные свидетеля, его псевдоним, заявление свидетеля с просьбой законспирировать его участие в уголовном деле, отказ от участия как в открытом, так и закрытом судебном заседании, а также мотивы такого отказа. "Литерное" дело должно являться секретным приложением к обвинительному заключению и находиться в территориальном отделе уголовного розыска. Право знакомится с "литерным" делом должно предоставляться только судье и прокурору при даче последними начальнику СКМ территориального РОВД подписки о неразглашении секретных данных о законспирированном свидетеле. Это вполне согласуется с требованиями ч.4 ст.5 Федерального закона РФ "Об оперативно-розыскной деятельности", ограничивающей доступ судьи к информации о лицах, оказывающих содействие оперативным органам на конфиденциальной основе1.
Допрос законспирированного свидетеля в судебном заседании (или в режиме "он-лайн"), по нашему мнению, может производиться только с его согласия. Поэтому трудно согласиться с позицией И.В. Смольковой, сравнивающей практику оглашения показаний в судебном заседании в отсутствии таких свидетелей с указанием А.Я.Вышинского 1937 г. о том, чтобы не вызывать агентов-доносчиков в суд, а ограничиться прочтением показаний, данных следователю, не называя фамилии осведомителей2. Полагаем, подобная аналогия здесь неуместна, так как практика оглашения показаний того или иного участника уголовного процесса в его отсутствие или демонстрация видеозаписи такого допроса законом допускается и сейчас. И, хотя речь в данном случае идет о допросе под псевдонимом, полагаем, что право подсудимого на защиту при этом ни в коей мере не ущемляется, так как речь идет всего лишь о сокрытии источника доказательств, а не фактических данных, составляющих содержание доказательства и представляющих наибольший интерес для подсудимого с точки зрения тактики его защиты. Гарантиями соблюдения права подсудимого на защиту при осуществлении указанной тактической операции в суде, на наш взгляд, являются прокурорский надзор и судебный контроль за законностью и качеством составляемых "литерных дел свидетелей", осуществляемые на всех стадиях уголовного процесса.
Однако, в ходе судебного заседания возможна ситуация, когда защитник может справедливо требовать от суда сведений об источнике доказательств.
Например, "свидетель дает заведомо ложные показания, которые защита могла бы опровергнуть, доказав, что свидетель в момент совершения преступления находился в другом месте и не мог видеть происшедшего1 . Полагаем, в данном случае защитнику необходимо дать возможность ознакомиться с "литерным" делом свидетеля, предупредив адвоката об уголовной ответственности за разглашение данных предварительного расследования. В связи с этим ст.310 УК РФ, на наш взгляд, необходимо дополнить частью 2 примерно в следующей редакции: "Те же действия, повлекшие смерть или тяжкий вред здоровью свидетелю или иному лицу, содействующему правосудию, наказываются...".
Возникает закономерный вопрос: стоит ли усложнять и без того достаточно громоздкую процедуру уголовного судопроизводства из-за такого участника процесса, как свидетель? Полагаем, что стоит. Если потерпевший является заинтересованным участником уголовного процесса, а, по мнению отдельных авторов, - и "центральной его фигурой"2, то свидетель на сегодняшний день является самым незащищенным, самым бесправным участником уголовного судопроизводства. Остается совершенно непонятным, почему свидетель должен претерпевать весьма серьезные лишения только из-за того, что "ему стали известны какие-либо обстоятельства, подлежащие установлению по данному делу"?