Николай Курчанов - Поведение: эволюционный подход
Загадку умного Ганса разрешил студент-психолог О. Фунгст, показав, что Ганс реагирует на малейшие непроизвольные (идеомоторные) движения экспериментатора. Он также доказал, что любой человек (даже тот, кто никогда ранее не видел этой лошади) при общении делает примерно одинаковые, еле уловимые движения. Таким образом, несмотря на успехи Ганса, ему было «отказано» в наличии умственных способностей.
Эффект «разоблачения» оказал сильнейшее влияние на всю последующую историю зоопсихологии. Феномен «умного Ганса» стал дамокловым мечом исследователей поведения и психики животных. Эйфория успеха «разоблачения» была столь велика, что она автоматически закрыла все вопросы, связанные с этой историей. На чем базируется уникальная способность животного улавливать микродвижения и направленность на такую активность, требующая высочайшей концентрации внимания?
О. Сакс приводит интереснейший пример с больными афазией (утрата способности вербального общения), которые понимают смысл сказанного на основе невербальных сигналов. Более того, не понимая смысла конкретных слов, они могут понять скрытый смысл речи, ее искренность или лживость даже лучше других (Сакс О., 2010).
«Умный Ганс» правильно отвечал на вопросы, даже если экспериментатора прятали за перегородку. Объяснение этому феномену дали такое: «улавливает какие-то, только ему понятные сигналы». Ответ звучит не очень научно, но другого так и не было дано…
Для изучения мышления животных в дальнейшем было разработано множество специальных методик и методических подходов. Все они базируются на том принципе, что если животное без обучения, без стадии проб и ошибок «изобретает» свой способ достижения цели (обычно приманки), то этот факт можно рассматривать как наличие у него мыслительных способностей. Выделяют несколько групп экспериментов, посвященных раскрытию этого вопроса. Они подробно описаны в специальных руководствах, но «показательность» всех подходов остается предметом споров. Выбор методики и интерпретация результатов во многом зависят от личных симпатий автора. Мы ограничимся лишь общим анализом полученных результатов, имеющих общетеоретическое значение.
10.3. Анализ когнитивных способностей животных
Широко распространенным тестом сравнительных исследований на наличие когнитивных способностей у животных является тест на экстраполяцию. Под экстраполяцией можно понимать способность животных выносить проявления наблюдаемого явления за пределы места наблюдения. Этот термин впервые был применен в 1955 г. английским исследователем Г. Метьюсом для объяснения ориентации голубей (Mathews G., 1955). Методику изучения способности животных к экстраполяции разработал Л. В. Крушинский.
Другим методом, выявляющим когнитивные способности животных, является метод формирования установки на обучение, разработанный известным американским физиологом Г. Харлоу (Harlow H., 1971). Установка на обучение выражается явлением уменьшения числа ошибок при каждом новом значении стимула и наблюдается даже у животных с относительно примитивным мозгом. Сравнительные исследования животных разных систематических групп показали, что скорость формирования установки на обучение (как животное «учится учиться») коррелирует с уровнем развития мозга, по крайней мере, в средних для отрядов показателях (Mackintosh N., 2000).
Более высокий уровень когнитивных способностей у животных выявляют исследования явлений абстрагирования и символизации.
Абстрагирование – это выделение общих свойств, объединяющих предметы или явления, и независимость сформированного обобщения от второстепенных несущественных признаков.
При изучении абстрагирования наиболее часто применяется тест на перенос, который выявляет способность узнавать признак при изменении его параметров. Результат считают достигнутым, если животное дает не менее 80 % правильных ответов с первого предъявления. Можно считать, что в этом случае сформировалось общее, а не частное представление. В зависимости от уровня когнитивных способностей животных требуется от 10 до 1000 повторений.
Самым высоким уровнем абстрагирования, который, вероятно, присущ лишь немногим представителям животного мира, считается способность к формированию понятия (concept formation). Такой уровень подразумевает перенос обобщений на стимулы разных категорий (цвет, форма, размер) и модальностей (зрительные, звуковые).
Завышенную оценку способности к абстрагированию может спровоцировать не совсем понятный феномен категоризации. Он базируется на способности животных группировать стимулы на стадии восприятия, вследствие чего их совокупность вызывает один и тот же ответ. Феномен категоризации обнаружен у многих животных, даже не имеющих больших когнитивных способностей, но интерпретация результатов специалистами неоднозначна. Хотя в экспериментах животные способны распределять природные предметы и явления по категориям, при этом происходит формирование не абстрактных, а образных представлений (Premack D., 1983). С точки зрения нейрофизиологии категоризацию можно рассматривать как генетическую программу, сформированную в процессе эволюции для синхронизации работы разных систем организма. Сенсорные системы передают в ЦНС больше информации, чем та может переработать, а двигательная – реализовать (Зорина З. А., Полетаева И. И., 2003).
Символизация – установление эквивалентности между нейтральными символами и соответствующими им предметами и явлениями. Здесь следует остановиться на экспериментах по обучению животных счету и языкам-посредникам.
Наличие способности истинного счета у животных – предмет долгих и острых дискуссий в зоопсихологии. Выявить представления животных о количественных соотношениях нелегко. Способны ли животные устанавливать тождество между цифрами (1, 2, 3…) и информацией о числе элементов? Острые дискуссии вызывают критерии самого понятия «счет». Однако, несмотря на все спорные и дискуссионные моменты, результаты экспериментов поражают воображение.
Антропоиды продемонстрировали не только способность отождествлять цифру с соответствующим числом элементов, но и способность оперировать цифрами, складывать их и использовать при пересчете (Boysen S. T., 1993). С конца 1980-х гг. в Центре приматологии имени Р. Йеркса (г. Атланта, США) стали широко применяться компьютерные технологии. Обезьяны уверенно «освоили» компьютер. В качестве примера можно привести следующий эксперимент: на мониторе загоралась цифра, надо было переместить вверх экрана столько же квадратиков. После перемещения квадратики исчезали. Таким образом, их надо было помнить и считать! После последнего перемещения требовалось поставить курсор на цифру. Антропоиды справлялись даже с таким сложным заданием.
Исследования способности животных к символизации дали веские аргументы для поиска путей коммуникативного диалога «человек – животное».
Как мы помним, когнитивная этология возникает как наука о коммуникации животных. Большинство сигналов общения животных в природе видоспецифичны: они генетически детерминированы и одинаковы у всех особей вида. Набор сигналов практически не расширяется в ходе онтогенеза. Но у высокоорганизованных животных сигналы общения выходят за рамки видоспецифичной коммуникации. Даже мартышки способны дифференцировать сигналы (например, не опасность вообще, а змея или леопард). Правда, природный «словарь» у животных обычно невелик. Шимпанзе, сугубо социальные существа (вспомним афоризм Р. Йеркса: один шимпанзе – не шимпанзе), имеют примерно 60 сигналов коммуникации. Этого им вполне хватает для жизни в естественной среде. Отсутствие необходимости расширения «словарного запаса» скрывает потенциальные коммуникативные способности животных.
Если у человека основной канал коммуникации связан с речью, то в природе ключевое значение имеет невербальная коммуникация. К этой области относятся разнообразные виды «языка тела» с уникальной способностью животных понимать намерения другого по глазам, жестам, движениям. Многие тайны такой коммуникации до конца не раскрыты. Вспомним язык танца пчел, ос, язык жестов муравьев. Эти языки во многих отношениях являются символичными. Вспомним летучих мышей вампиров (Desmodus rotundus). Исследования показали, что вампиры хорошо узнают друг друга, помнят помощь, которая для них является жизненно важной, возможно, запоминают обман. Но как? В художественной литературе многократно описывались факты поразительного понимания жестов и взглядов человека собаками и лошадьми. Часто источник информации остается непонятным для самого человека. Вспомним, с какими трудами решалась загадка «умного Ганса», по-моему, так и не решенная до конца. Какую роль играют в подобных случаях когнитивные способности? Этот вопрос мы рассмотрим чуть позднее.
