Вымершие люди: почему неандертальцы погибли, а мы — выжили - Финлейсон Клайв

Подобная организованная охота, вероятно, устраивалась, когда оленей было мало. Охота на крупных мамонтов — рискованное предприятие, невозможное без тесного сотрудничества между охотниками. Столкнуться с самцом африканского слона даже сегодня и даже с ружьем в руках — опасное приключение с непредсказуемым финалом. Чтобы помериться силами с крупным мамонтом, покрытым густой шерстью, служившей отличным защитным щитом от граветтских копий, требовалось немало изобретательности и смелости, а также кооперация и отличное знание местности. Мы можем только догадываться, как они это делали. Возможно, выбирали слабых или молодых животных или же использовали огонь, чтобы провоцировать их бегство в сторону естественных или специально подготовленных ловушек. Кажется маловероятным, чтобы люди сталкивались с мамонтами, вооруженные лишь копьями. Одно кажется очевидным: они бы не пошли на такое в одиночку или в небольших группах. Сотрудничество было ключом к успеху.

Постоянство и размер, некоторых граветтских стоянок позволяют предположить, что эти люди сделали беспрецедентный шаг по объединению небольших групп охотников-собирателей в крупные коллективы. Возможно, это происходило только в некоторые сезоны или в определенных местах, но это ознаменовало начало нового мира, в котором люди смогли перейти на новый образ жизни, просто сотрудничая друг с другом в группах. В основе этого нового образа жизни был базовый лагерь — ранний прообраз деревни. Чем лагеря отличались от собраний у костров, практиковавшихся в течение сотен тысяч лет? Разница была связана с окружающей средой, в которой оказались люди. Эта среда была огромной, бескрайней пустотой. Если вам посчастливилось найти стадо травоядных, вы срывали куш, но что же вам оставалось в остальное время?

Объединение усилий и кооперация большими группами дают много преимуществ, но эти преимущества не всегда доступны. Засадные охотники, которые охотились на отдельных животных или небольшие стада, рассеянные по редколесью или саванне, не могли добывать то количество животных, которое было необходимо для поддержания большой популяции. Большие группы людей были бы просто нежизнеспособны в таких обстоятельствах. Когда более крупные стада становились доступными для охоты, например, в периоды сезонных концентраций пастбищных животных на тропических африканских равнинах, отсутствие способов сохранения мяса в жарком климате и необходимость его транспортировки в больших количествах в базовый лагерь также делали большие охотничьи группы нецелесообразными.

В новом мире на Евразийской равнине холодный климат позволял сохранять пищу гораздо дольше, чем в тропиках. Люди граветтской культуры выкапывали в земле ямы и могли хранить продукты в естественных морозильниках ^[366]. Они изобрели экономику, при которой излишки оправдывали риски. Хранение стало центральным элементом этого образа жизни. Вместе с тем возникла необходимость защищать хранящийся провиант и руководить его использованием. В течение определенных периодов года, когда пища хранилась в граветтской деревне, некоторые из членов группы должны были находиться в непосредственной близости от нее. Из этого наблюдения можно сделать два вывода: некоторые из охотников-собирателей попали под сокращение и внутри группы должно было существовать разделение труда. Вполне возможно, что это раннее разделение задач между членами группы привело к возникновению специалистов по разным ремеслам.

Трудно представить граветтский клан полностью оседлым. Этим группам приходилось совершать регулярные вылазки, чтобы охотиться на животных, которые были основой их хозяйствования. Возможно, эти люди были сезонными кочевниками, перемещавшимися со своими лагерями в соответствии с расположением ресурсов, подобно тому, как это делают монгольские кочевники даже сегодня. Темные зимы они вполне могли проводить недалеко от деревень, существуя за счет сохраненных продуктов питания, вдали от опасных стай голодных волков. Весна, лето и осень могли быть основными охотничьими сезонами, и деревни, вероятно, располагались рядом с местами прохождения стад. При этом для максимальной эффективности охотники должны были рассредоточиваться на больших расстояниях. Осенняя охота была особенно важна, поскольку такие животные, как северный олень, были наиболее упитанными, а их мех был более густым. Да и мясо лучше всего сохранялось на холодном и сухом осеннем воздухе.

Чем больше группа, тем больше ртов и тем больше излишков требовалось на голодные времена. Во время сезона охоты деревня, вероятно, служила чем-то вроде информационного центра, по принципу птичьих колоний ^[367]. Представьте недавно прибывший клан, который обустроил деревню для осеннего сезона охоты. Когда с обустройством покончено, нужно разобраться с возможным местоположением стад. Опытные охотники обсуждают возможные варианты, но, взглянув на бескрайние просторы, решают разделиться на небольшие разведывательные отряды и двинуться в разные стороны. Расстояния огромны. Стадо можно встретить через час, но может пройти и несколько дней, прежде чем первое животное попадется на пути. Вылазки запланированы, время встречи в деревне оговорено.

Спустя три дня группы возвращаются и сообщают о своих наблюдениях. Некоторые нашли только отдельных животных. Две группы обнаружили большие стада, и планирование охоты начинается. Деревня выступает в качестве координационного центра и места, где сосредоточена информация — она стала головным центром общины. В процессе произошло нечто принципиально новое. Это могло случаться время от времени и с другими охотниками на африканских и австралийских равнинах, но именно здесь этот феномен оставил неизгладимый след. Впервые в истории человечества некоторые люди испытали то, чего не видели сами. Одни видели стада оленей, которых не видели другие, и рассказывали о своем опыте. Теперь людям требовались эффективное общение, сложные способы передачи информации. Насколько мы можем судить, предшественники этих людей могли говорить — речь не была чем-то новым. Новой была необходимость сделать разговорный язык как можно более подробным. Я не сомневаюсь, что у людей граветтской культуры были специальные термины и слова, связанные в первую очередь с охотой, и что потребность в таких терминах должна была стимулировать развитие сложного языка. Вместе с этим появились и другие явления, важные для человека: неправильная передача или получение информации — ошибка и обман.

Общение выходило за рамки устной речи. Возможно, существовала и музыка, но об этом нам трудно узнать из археологических данных. Однако у нас есть примеры изобразительного искусства — остатки того, что считалось культурным расцветом и отличительной чертой современного человека, хоть и не было таким уж исключительным явлением. Все указывает на то, что люди умели использовать охру и другие материалы и создавали искусство еще 160 тысяч лет назад ^[368]. Существует мнение, что наскальное искусство восходит корнями к европейским ориньякцам, хотя у нас нет полной уверенности в том, оно не было создано людьми граветтской культуры ^[369]. Ведь всплеск искусства пришелся именно на этот период.

На равнинах искусство было переносным — это маленькие статуэтки и скульптуры, зачастую сделанные из глины, обожженной в печи при высоких температурах ^[370]. Местом происхождения гончарного ремесла обычно считают Ближний Восток (около 8 тысяч лет назад), но самые ранние глиняные горшки, возраст которых как минимум 13 тысяч лет назад, были найдены на востоке России ^[371]. Граветтийцы евразийских равнин не изготавливали глиняные сосуды, но освоили технологию использования огня, необходимую для керамики, на 15 тысяч лет раньше, чем первые гончары Дальнего Востока России, и на 20 тысяч лет раньше, чем люди на Ближнем Востоке. Другие свидетельства мы обнаруживаем в рисунках, оставленных граветтийцами в пещерах на юго-западе Франции, в таких местах, как Пеш-Мерль и Ле-Гаренн. Эти рисунки превосходно выполнены, следовательно, граветтийцы уже рисовали в течение долгого времени, просто их творения были недолговечны, и лишь в пещерах сохранились редкие образцы, которым мы теперь можем дивиться.