Игорь Акимушкин - Причуды природы
Крысы десятками выскакивали из-под ног жнецов. Дети кидались за ними с палками, убивали, бросали в кучу, и неистовая охота продолжалась.
"Крысы выскакивали из зарослей в толпу вопящих, размахивающих палками детей, к которым присоединились и взрослые. Жнецы придавливали крыс голыми руками и ногами, рубили серпами, временами вскрикивая от укуса…"
А перед этим, перед жатвой, крестьяне поочередно каждую ночь ходили по полям и били в консервные банки — пугали крыс. А урожай стали снимать на 10 дней раньше срока. И все равно собрали только треть того, что выросло. Соседние участки, которые никто не оберегал по ночам, были уничтожены крысами начисто.
Интересно, что дети в перерыве между охотой снимали шкурки с убитых крыс. И крысиные тушки не бросали; позднее и то и другое шло на продажу: крысы стоили на рынке 5 сентаво каждая. Во многих странах Тропической Африки и Азии бедняки едят крыс, добытых "в природе", то есть не в домах.
В Азии ежегодно крысы поедают 48 миллионов тонн риса — его хватило бы, чтобы накормить четверть миллиарда человек. В Индии крысы пожирают столько зерна, что если бы его погрузить в товарный поезд, то состав растянулся бы на 5 тысяч километров!
А всего в мире от крыс гибнет каждый год пятая часть всех посеянных зерновых!
Но это только одна сторона крысиной проблемы.
Главная опасность, которую несут человечеству крысы, не в том, что они пожирают наше продовольствие. О ней, об этой жуткой опасности, узнали только в начале нашего века.
Когда в 1347 году прибывшие из заморских стран корабли разгружались у причалов Генуи и крысы высаживались на берег, купцы и горожане смотрели на них спокойно. Но крысы привезли с собой страшную беду. Скоро у многих жителей Генуи стали распухать лимфатические железы, кожа покрывалась темными пятнами — зловещие симптомы бубонной чумы! Из Генуи "черная смерть" пошла гулять по всей Европе. Из документов папской канцелярии известно, что вымерло тогда 200 тысяч городов. Через три года, когда чума кончилась, оказалось, что она унесла с собой 25 миллионов жизней — четверть населения Европы.
Но чума не ушла совсем. Она вспыхивала то тут, то там сотни лет спустя, навестив 70 раз Венецию, погубила в 1865 году 100 тысяч лондонцев, а в конце прошлого столетия добралась даже до Сан-Франциско.
Чуть позже, за год до смены века, были открыты возбудители чумы. Затем обратили внимание на давно известный факт: там, где свирепствует чума, находят много дохлых крыс. Навели на них окуляры микроскопа и обнаружили в этих крысах ту же чумную бациллу. К 1908 году всё стало ясно: бацилла развивается в блохах, которые паразитируют на крысах. Когда крыса гибнет, блохи при каждом удобном случае норовят переселиться на теплокровное животное, в том числе и на человека.
Исследуя далее, установили, что кроме чумы крысы ещё переносят не менее 20 опасных заболеваний: тиф, бруцеллез, рожистые воспаления, трихинеллёз, сальмонеллёз, лептоспироз, лихорадку Ласса — одну из самых опасных болезней — и многие другие заболевания.
Мнения о крысе у простых людей и специалистов сводятся, кроме прочего, ещё и к одной укоряющей нашу совесть сентенции: "Люди позволяют крысе слишком многое!"
Кто без крыльев летает?
…Полумрак тропического леса. И всё же, чтобы встретиться с тагуаном, самым крупным летуном в отряде грызунов, надо ждать полной ночной темноты. Днём тагуан спит в гнездах метровой ширины. А пока вот его словесный портрет. Довольно лупоглаз, уши короткие и широкие. Со спины смотреть — чёрный с серым, а голова, бока шеи, ноги и летательная перепонка между ними — цвета каштана. Перепонка снизу — серо-жёлтая с пепельной каймой. Длина (с хвостом) — 1,2 метра, размах "крыльев" — 60 сантиметров, вес — 1,4 килограмма.
Во тьме среди диких криков тропической ночи непросто услышать негромкое цоканье, похожее на топот копыт. Это проснулся тагуан! Он робок, но в ночи, укрытой мраком от нескромных взглядов, планирует с дерева на дерево. Жует листья, орехи и фрукты — это, кажется, и весь его корм. Он может почти в пикирующем полете опуститься до земли и, не коснувшись её, плавно взмыть вверх. Он может выписывать в небе виражи и "мёртвые петли", умело, как и парящая птица или планер, используя восходящие токи тёплого воздуха, и тогда пролетает над лесными долинами почти полверсты.
Это тагуан. Созвучное есть имя ещё у одного зверя Индо-Малайской области — кагуан. Он тоже ас среди тех, кого природа наделила не настоящими крыльями, а только летательной перепонкой, пригодной лишь для парения (как у нашей белки-летяги и у тагуана).
Одни знатоки считают, что кагуан, или шестокрыл (ростом он с кошку), — насекомоядный зверь, нечто вроде летающей землеройки. Другие доказывают, что он лемур (летающий, конечно). Третьи же полагают: кагуан не то и не другое, а особое существо, в единственном лице представляющее целый отряд. Головой и мордой кагуан, или колуго, и правда похож на лемура, но зубы у него насекомоядного типа.
Его летательная перепонка более обширная, чем у любого летающего планирующим полетом зверя. Кожистая, поросшая шерстью, она тянется почти от самого подбородка к концам пальцев на всех четырех лапах (когти на которых, странное дело, втяжные, как у кошек) и дальше — к концу короткого хвоста. Полностью растянув свой парашют, кагуан парит сверху вниз, как бумажный змей, — в очертаниях почти идеальный прямоугольник без каких-либо нарушающих чистую геометрию выступов и впадин. Пролетает в одном прыжке с дерева по воздуху метров семьдесят.
Бывает, что с дерева слезает кагуан на землю, но долго на ней не задерживается, спешит, неуклюже галопируя, взобраться поскорее по стволу вверх и снова парить и парить в пленительной невесомости над роскошью зелени, прикованной корнями к земле.
Днём кагуан спит в дуплах или повиснув на суку, прикрывшись своим парашютом. Шкура у него серо-охристая, с мраморными разводами, очень похожа по цвету на лишайники, которыми обросли деревья в тропиках. Дополнительный камуфляж обеспечивают особые "пудреницы" на его коже; с них в изобилии сыплется зеленовато-жёлтый порошок, и потому шкура кагуана всегда припудрена в тон коре и листве. Если притронуться к нему, то пальцы пожелтеют.
С заходом солнца, очнувшись от дремоты, кагуан, побуждаемый к тому всемогущим аппетитом, рвёт листья и плоды, но позы не меняет: висит так же, как провёл часы, заполненные сновидениями, — вниз спиной. Ест долго, потому что пища его малокалорийна.
Представляя кагуана, нельзя не упомянуть о его универсальных зубах. Резцы у кагуана сильно выдвинуты вперёд и зазубрены. Он не только скоблит ими мякоть плодов, но и… причесывается, как гребешком.
Когда к вечеру кагуан оживает, первым делом приводит в порядок свою смятую во сне напудренную шерсть. Причёсывается, чистится. За сумерки и за ночь кагуан прихорашивается так часто, что его "гребень" быстро забивают обрывки волос. Однако конструкция "гребня" настолько совершенна, что в ней предусмотрены на этот случай специальные щёточки для чистки самого гребня. На конце языка кагуана — многочисленные бугорки. Быстро-быстро проводя языком по зубам, он очищает их от волос.
Природа сберегла два вида кагуанов: филиппинского и малайского. Они живут в горных лесах Индокитая и на островах Ява, Суматра, Калимантан — именно там, где обитают и другие странные летуны, которые фактом своего существования опровергают известную идею о том, что "рождённый ползать летать не может".
Один из таких необыкновенных летунов — маленькая зелёная лягушка. "Зеленая", впрочем, не всегда: цвет её кожи изменчив. Края ног и пальцы сверху оранжевые. А между пальцами очень широкие перепонки. От внешнего пальца до локтя тоже тонкая перепоночка натянута. Растопырит лягушка все перепонки — получается надежный парашют. Чем с большей высоты прыгнет лягушка, тем дальше летит (по параболе!).
Если измерить расстояние полёта по земле (от места приземления до дерева, откуда лягушка стартовала), то оно примерно будет равно 2/5 высоты, с которой полет начинался.
Эти лягушки, их называют "летающие калимантанские", живут в лесах, кустарниках и даже в высокой траве на Калимантане, Суматре и некоторых Филиппинских островах. Ночами множество их собирается на кустах и ветвях деревьев, растущих у воды. Самцы играют на "барабанах": их кваканье похоже на звучание надутого воздушного шарика, когда по нему пальцем постукивают. А у самок дела поважнее. Выбрав нужные ветки (они над водой должны нависать), лепят на них свои… гнезда. Пенистые вначале и бурой корочкой твердеющие позднее. На листе, суку, корне или камне над водой самка-лягушка добросовестно взбивает задними ногами извлечённую из себя жидкость, как хорошая хозяйка крем. Растёт пенная шапка на листе — в неё прячет заботливая лягушка свои икринки. Снаружи пенистая колыбелька скоро прочной корочкой покроется, а внутри влага сохранится долго. Головастики из икринок выйдут и нетерпеливой своей возней стенки домика прорвут (либо ливни его смоют с листа). Упадут вниз в воду, в ней будут жить до превращения в лягушат.
