Спенсер Уэллс - Генетическая одиссея человека
Одна из особенностей поведения современного человека, которая могла дать ему преимущество перед неандертальцами, была побочным продуктом его сложной поведенческой адаптации. То, что в эпоху верхнего палеолита, вероятно, начинало развиваться как навыки охоты, распространилось и на сложные социальные взаимоотношения. Это, в сочетании с их образом жизни, требующим меньших физических затрат, могло дать им преимущество долголетия перед неандертальцами. Многие люди верхнего палеолита доживали до пятидесяти лет, до пострепродуктивного возраста. Это дает нам еще один ключ к пониманию того, почему неандертальцы были вытеснены: хорошо иметь рядом стариков.
Готовность опираться скорее на обучение и освоение навыков, чем на инстинкт — еще одна из особенностей, которая отличает людей от других животных. Большую часть начала нашей жизни мы учимся, и не только до возраста, когда перешагиваем порог двадцатилетия и большинство из нас чувствуют, что овладели достаточными знаниями, чтобы уметь обобщать их и обучать других. Чем старше мы становимся, тем больше знаний мы накапливаем, и тем больше мы можем помочь своим потомкам благодаря нашему опыту. Бабушки и дедушки, как университетские профессора, «везде были и все умеют», и, что самое главное, живут для того, чтобы рассказывать сказки. Наличие бабушек и дедушек позволило также увеличить рождаемость, поскольку они могут (и об этом может сказать вам любой, кто только что стал родителем) ухаживать за детьми, в то время как более молодое поколение обустраивает свою жизнь. Это способствовало увеличению деторождения, что, возможно, дало то небольшое преимущество перед неандертальцами, которое привело тех к вымиранию. Антрополог Кристен Хоке предположил, что бабушкина забота о ребенке сыграла важную роль в увеличении популяции современного человека. Возможно, именно это и способствовало вымиранию неандертальцев.
Следующие ступеньки
Как бы то ни было, но неандертальцы вымерли в течение нескольких тысяч лет после появления современных людей. Все найденные на территории Европы останки возрастом менее 30 000 лет принадлежат полностью современным людям, которых часто называют кроманьонцами по названию каменного грота на юго-западе Франции, где в 1868 году они впервые были обнаружены. Эти первые европейцы были намного изящнее и значительно выше, чем их соседи-неандертальцы. В то время как рост неандертальцев был, как правило, всего около 165 см (5 футов 6 дюймов), кроманьонцы имели рост выше 180 см (6 футов) и длинные конечности. Для палеоантропологов, таких, как Эрик Тринкаус, эти пропорции означают, что их обладатели появились в гораздо более мягком климате. Неандертальцы, давно жившие в холодных регионах Европы, были довольно коренастыми и мускулистыми. Предполагается, что кроманьонцы прибыли в Европу оттуда-то, где было теплее.
Как мы уже видели, генетические линии, принадлежащие ближневосточному клану — которые мы могли бы обнаружить, если бы произошел прямой марш-бросок из Африки в Европу через Ближний Восток — трудно отыскать в Европе. Зато наш 30 000-летний маркер M173 имеет явное преимущество, так как его частота в наиболее изолированных европейских популяциях (включая кельтов и басков) очень высока, а его возраст соответствует времени возникновения там поселений современного человека, согласно археологическим данным. Другие присутствующие в Европе основные Y-хромосомные линии моложе M173, а следовательно, или появились позже, или произошли от самого M173. Таким образом, M173 — наиболее подходящий маркер первых современных европейцев, характеризующий европейский клан. Конечно, это всего лишь конечный маркер длинной родословной линии, ведущей свою историю от M168 и нашего африканского Адама. На самом же деле именно предпоследний маркер раскрывает тайну, откуда пришли первые европейцы. И это — маркер М45, который является ступенькой на пути к M173 и делает европейцев частью центрально-азиатского клана.
Как мы уже обсуждали ранее, 30 000–40 000 лет назад степи тянулись широкой полосой через всю Евразию. Для охотников верхнего палеолита эта экосистема могла быть краем изобилия, и миграция могла позволить современным людям распространиться на запад, в Европу, а также на восток, в Корею и Китай. В то время эта степная зона простиралась до современной Германии, и возможно, достигала Франции. Благодаря костям, найденным во французских пещерах, мы знаем, что 30 000 лет назад северные олени — вид, приспособленный к холодным условиям степи и тундры северной Евразии — в то время были распространены и во Франции. Такой климат открыл окно в Европу, позволившее проникнуть азиатским степным охотникам. Как мы видели, вскоре они завладели территорией, доминируя в этом регионе в течение нескольких тысяч лет.
Вполне вероятно, что пребывание в степи отточило их навыки охоты, приведя к инновациям в технологии, что дало им больше преимуществ перед неандертальцами, чем в случае, если бы они пришли прямо из Африки. За тысячелетия, проведенные на пастбищах Центральной Азии, они почти наверняка прошли период интенсивной культурной адаптации к этой сложной среде. Этот период заменил им сотни тысяч лет биологической адаптации неандертальцев, наградившей их приземистым и коренастым корпусом. Как и современные мигранты из тропической Африки, люди эпохи верхнего палеолита изначально могли быть плохо оснащены для жизни в северном полушарии. Степи Центральной Азии были в некотором смысле местом их ученичества — подготовили их к жизни в самых негостеприимных условиях на планете. Пещеры Западной Европы должны были казаться им относительно комфортными после холодных казахских степей с их завывающими ветрами.
Именно этот процесс притирки может объяснить, почему первые переселенцы из Ближнего Востока не стали доминировать в Европе. Хотя горы и леса на Балканах могли быть преградой для вида, приспособленного к степным условиям, некоторым переселенцам из Ближнего Востока удалось преодолеть их. Мы можем предположить, что низкая частота их Y-хромосомы изобличает популяцию, которая не была готова к суровым условиям жизни в Западной Европе, но конечно, об этом нельзя сказать с полной уверенностью. Ясно только, что родословная большинства европейских мужчин, включая меня, берет начало в Центральной Азии не позднее, чем 35 000 лет назад. Интересно то, что это связывает нас с небольшой популяцией сибирских охотников, которые направились в холодную тундру Северо-Восточной Азии в самый разгар ледникового периода.
Последний рубеж
Залив Креста находится на восточных рубежах России в 10 000 км от Москвы. В течение шести месяцев он представляет собой сплошную массу льда, которая изолирует от остального мира небольшой некогда советский поселок Эгвекинот. Единственный способ добраться до него — двухчасовой перелет на вертолете из Анадыря, ближайшего города с регулярным воздушным сообщением с остальным миром. А дальше еще восьмичасовая поездка на военной бронированной машине на гусеничном ходу из Эгвекинота за Полярный круг, где живут оленеводы. Похоже, это одно из самых удаленных мест на Земле.
Живущие в этом суровом климате люди, чукчи, представляют собой чудо адаптации. Они выработали образ жизни, который позволяет им существовать в невообразимо суровых условиях. Когда я посетил их в ноябре 2001 года, температура уже упала до -50 °C ночью, а в разгар зимы она может достигать -70 °C. Пейзаж потусторонний: покрытая с сентября по июнь снегом тундра, где нет пригодной в пищу растительности. Чукчи живут исключительно за счет своих оленей и рыбы, которую они ловят в реке через отверстия во льду. Им удается выживать благодаря технологии, которая мало изменилась за последние несколько тысяч лет: они шьют одежду из оленьих шкур и живут в палатках, изготовленных из шкур и деревянных кольев, и мигрируют вместе со своими стадами в поисках лишайников, которые служат единственным источником питания оленей.
Большинству из нас, живущих в относительном комфорте современного мира, трудно представить себе, каким образом люди могут существовать в таких условиях. И все же они живут — и процветают — в климате, который, вероятно, убил бы большинство из нас. Из всех гоминидов, существовавших за последние несколько миллионов лет, только люди полностью современного типа оказались способны жить в суровой Арктике. Просто условия слишком экстремальные, чтобы допустить какое бы то ни было умственное несовершенство. Естественный отбор благоприятствовал только тем, кто был способен выжить в этой ледяной эволюционной лаборатории лишь благодаря своему интеллекту.
Вот почему мы находим свидетельства человеческого пребывания в азиатской арктической зоне, возраст которых не старше 20 000 лет. Если люди современного типа достигли Южной Сибири около 40 000 лет назад, о чем свидетельствуют генетические и археологические данные, то им могло потребоваться еще 20 000 лет, прежде чем они развили навыки, необходимые для жизни в суровых условиях Арктики. Возможно также, что демографическое давление, которое, возможно, способствовало миграции на север, не чувствовалось до этого времени. Какова бы ни была причина, но возраст самых ранних мест стоянки древнего человека в Северо-Восточной Сибири, как, например, на реке Дюктай на юго-востоке от Якутска и у озера Ушки на Камчатке — не более 20 000 лет. Похоже, что люди, жившие в Сибири в то время, разработали способы изготовления орудий труда, соответствовавшие их хорошо приспособленному образу жизни и отличные от тех, что были у популяций, проживавших южнее и западнее. Придавая камню форму листа, они успешно изготавливали микролиты — миниатюрные каменные орудия. Каменные наконечники подобного типа были также обнаружены на месте самых ранних на территории Америки стоянок древнего человека, что позволяет предположить прямую преемственность культур Сибири и Америки.
