Джейн Лавик-Гудолл - В тени человека
Вспоминается и другой случай — съев около двадцати бананов, Джей-Би попытался открыть еще один ящик. Так как мы знали за ним свойство ломать крышки, а чинить их было очень трудно, то решили помешать ему — я и Гуго подошли к ящику и сели на него. Джей-Би отошел, вскарабкался на дерево и начал кричать, адресуясь опять-таки в ту сторону, где скрылся Майк. Однако на этот раз, вполне возможно, тот не услышал призывов своего друга и, к счастью для нас, не вернулся.
Другую неразлучную пару составляли Лики и Мистер Уорзл. По характеру они были совершенно разные: Лики, как и его тезка, обладал весьма добродушным нравом и занимал довольно высокое положение в стадной иерархии; Мистер Уорзл, напротив, крайне нервозный и неуравновешенный, был одним из самых зависимых существ и стоял в табели о рангах не только ниже всех взрослых, но даже и некоторых молодых самцов. Тем не менее это не мешало им проводить долгие часы в обществе друг друга — они вместе бродили по лесу, кормились, строили гнезда на одном и том же или соседних деревьях, занимались взаимным обыскиванием. Чувствуя поддержку в лице своего сильного друга, Мистер Уорзл становился спокойнее и доверчивее.
От такой дружбы выигрывает не только низший по рангу. Как-то раз Голиаф пришел в лагерь один — это было в тот период, когда он только что утратил пальму первенства. Он казался очень взволнованным, то и дело оглядывался назад, в ту сторону, откуда пришел, вздрагивал при каждом шорохе.
Вскоре нам стала ясна причина его беспокойства — мы заметили на склоне трех самцов, одним из которых был Хью — самец высокого ранга. Вздыбив шерсть, они почти бегом спускались в лагерь, походя на банду грабителей. Голиаф не собирался ждать, когда они появятся. Он стремглав пустился в противоположном направлении и бесшумно исчез в окружавшей лагерь густой растительности. Троица бросилась вдогонку и минут пять, ломая сучья, рыскала по кустарнику в поисках Голиафа. Им, однако, не повезло, они вернулись в лагерь и принялись за бананы. Вдруг Гуго глазами указал мне на склон. Посмотрев в направлении его взгляда, я увидела невдалеке Голиафа, осторожно выглядывавшего из-за ствола. Каждый раз, когда кто-нибудь из его врагов поднимал голову, Голиаф моментально исчезал позади дерева, но через несколько секунд снова появлялся. Потом мы увидели, как он осторожно карабкается вверх по склону.
В ту ночь шимпанзе спали поблизости от лагеря, а на рассвете всю округу огласил внезапный взрыв ухающих воплей. Мы проснулись. Крики неслись со стороны гнезда Голиафа. Хью и два других самца первыми пришли в лагерь, и их темные силуэты были едва различимы в неясном свете утра. Они уже начали есть бананы, как вновь раздались оглушительные вопли. А через несколько секунд появился и сам Голиаф, волоча за собой огромную ветку. Грозно размахивая ею, он пошел по поляне, наскочил на Хью, и началась отчаянная потасовка. Хью пришлось туго. Обычно самец шимпанзе атакует свою жертву в течение всего лишь нескольких секунд, однако на этот раз оба соперника снова и снова бросались друг на друга, катались по земле и наносили яростные удары. Потом Голиаф вскочил на спину Хью и, уцепившись за шерсть на его плечах, ногами отдубасил противника.
Еще в самом начале драки мы с Гуго поняли причину необычайной смелости Голиафа: поблизости раздались низкие, ухающие звуки, характерные для Дэвида Седобородого, а вскоре появился и он сам и стал прохаживаться по лужайке неподалеку от сражающихся самцов. Дэвид, должно быть, присоединился к своему другу рано утром, и одно его присутствие придало Голиафу мужество сразиться с Хью и его бандой.
За исключением Дэвида и Голиафа, внешне совершенно не похожих друг на друга, во всех остальных парах мы всегда замечали некоторое сходство — либо в облике, либо в поведении. Особенно поразительно похожи друг на друга были Лики и Мистер Уорзл. У обоих была одна удивительная особенность: часть глазного яблока вокруг радужины была окрашена не в коричневый цвет, как у остальных шимпанзе, а в белый, как у людей. Правда, у Мистера Уорзла это необычное для обезьян отсутствие пигментации было выражено значительно сильнее, что делало его особенно похожим на человека. Нам часто приходило в голову, что внешне схожие самцы, к тому же связанные узами тесной дружбы, могут быть родными братьями.
Знали мы и двух самок, которые дружили друг с другом и почти наверняка были сестрами. Крепко сложенные, с одинаковым выражением лица, они обе отличались манерой поведения, более характерной для самцов: устраивали угрожающие демонстрации, раскачивались, топали ногами по земле. Они были единственными среди взрослых самок, которые играли между собой — катались по земле, щекотали друг друга, закатываясь от смеха, а в это время у каждой на спине сидел детеныш.
Над взрослыми самками в сообществах шимпанзе почти всегда главенствуют все взрослые и многие молодые самцы. Но и самки имеют свою собственную табель о рангах, согласно которой Фло в течение многих лет занимала главенствующее положение и внушала уважение и даже страх как молодым, так и старым самкам. Фло была необычайно агрессивной по отношению к представительницам своего пола, хотя в равной мере не терпела нарушения субординации и со стороны молодых самцов. Упрочению ее авторитета немало способствовало то, что два старших сына и Фифи всегда сопровождали мать и все семейство выглядело весьма устрашающе.
Мы уже говорили, что Фло перемещалась иногда вместе с мамашей Олли, но их взаимоотношения носили совершенно иной характер, чем дружба между Майком и Джей-Би или Дэвидом и Голиафом. Во-первых, Фло часто нападала на Олли, а во-вторых, ни одна из них не обращалась к другой за поддержкой в трудные минуты. Лишь однажды я была свидетельницей того, как они объединенными усилиями прогнали молодую незнакомую самку.
Эта самка недавно появилась в лагере, привлекая внимание окружающих самцов розовой припухлостью половой кожи. Она стала приходить к нам каждый день и очень быстро привыкла к необычному месту, где бананы растут в ящиках прямо из земли. Мы были рады видеть ее, так как в этот период молодые самки не баловали нас своим посещением. Фло и Олли, казалось, не обращали на гостью ни малейшего внимания, хотя и частенько кормились рядом с ней.
Но вот как-то раз молодая самка, придя в лагерь, уселась на дереве, растущем на краю поляны. Мы заметили, что припухлость у нее прошла и она явно нервничает, искоса поглядывая на нас. Мы начали поспешно доставать для нее бананы. Фло и Олли вместе с небольшой группой обезьян были здесь же и занимались взаимным обыскиванием. Заметив непрошеную гостью, они уставились на нее и распушили шерсть.
Первой поднялась Фло, вслед за ней Олли. Медленно и спокойно подошли они к дереву, где сидела жертва, но та заметила их, только когда они оказались совсем близко. Громко крича от страха, молодая самка стала карабкаться выше. Фло и Олли немного постояли возле дерева, как бы в раздумьи глядя вверх, потом Фло стремглав вскарабкалась по стволу и ухватилась за ветку, на которой, съежившись от страха и истошно крича, сидела несчастная самка. С яростной гримасой Фло начала изо всех сил раскачивать ветку. Едва не свалившись на землю, молодая самка с трудом перепрыгнула на соседнее дерево. Фло по пятам преследовала ее, а Олли с громким лающим «ваа» бегала внизу. Погоня продолжалась до тех пор, пока Фло не заставила самку спуститься на землю. Здесь она догнала свою жертву и набросилась на нее с кулаками. Потом, низко пригнувшись, начала колотить по земле руками и ногами, изгоняя непрошеную гостью из своих владений. Олли, продолжая лаять, бегала вокруг.
Фло остановилась лишь после того, как незнакомка исчезла в лесной чаще. Она сорвала горсть листьев и вытерла лицо — от страха молодая самка обдала ее струей жидких экскрементов. Олли подошла к приятельнице, и обе они начали прислушиваться к постепенно затихающим в чаще крикам. Потом Фло отвернулась, шерсть ее постепенно улеглась, и она медленно побрела в лагерь, где оставался на попечении Фифи восьмимесячный Флинт.
Нам еще не раз приходилось видеть, как две или несколько взрослых самок заключали неожиданный союз, чтобы прогнать за пределы станции подкормки случайно забредшую самку. В то же время они никогда не прогоняли пришлых молодых самцов. Мы не замечали также, чтобы взрослые самцы из нашей группы делали попытки выдворить кого-нибудь из новых посетителей лагеря, независимо от их пола. Чем же в таком случае было вызвано агрессивное поведение этих самок? Может быть, тем, что самки более нетерпимо относятся к вторжению на их территорию? А может быть, к этому примешиваются и более сложные эмоции — скажем, старым самкам не нравится, с каким вниманием относятся к гостье «их» самцы. Иными словами, поведение самок может быть мотивировано тем чувством, которое мы, люди, называем ревностью. Трудно утверждать что-либо со всей определенностью, но на этот раз нам казалось, что мы недалеки от истины.
