Эдвард Уилсон - Хозяева Земли
Изменения частоты генов вследствие эволюции на уровне одного гена или их небольшого ансамбля (не важно, на одной хромосоме или нет) носит у биологов название микроэволюции. Это естественный процесс, который, скорее всего, будет продолжаться неопределенно долгое время. Однако в последнее время доминирующими силами микроэволюции стали, вне всякого сомнения, эмиграция и межэтнические браки, и в ближайшем будущем именно они будут в основном уравнивать глобальное распределение генов. Влияние на человечество в целом оказывает беспрецедентно сильный рост уровня генетической изменчивости в локальных популяциях, притом что этот процесс только начинается. Этот рост сочетается со сглаживанием различий между популяциями. Теоретически, если процесс будет продолжаться достаточно долго, население Стокгольма в генетическом отношении уподобится населению Чикаго или Лагоса. В целом, число разновидностей генотипов повсеместно увеличивается. Это изменение, уникальное в эволюционной истории человека, открывает захватывающие перспективы огромного повышения разнообразия типов людей, а значит, появления новых представлений о физической красоте и художественной и интеллектуальной гениальности.
По-видимому, географическое «усреднение» Homo sapiens неминуемо. Со временем, однако, у этого процесса перехватит пальму первенства еще одна, возможно, последняя, эволюционная сила — намеренная селекция. Генная инженерия (замена генов у эмбрионов) скоро станет реальностью на экспериментальном уровне и будет использована для борьбы с наследственными болезнями. Со временем она станет рутинной медицинской процедурой. Вскоре после этого в зависимости от исхода масштабных и, несомненно, крайне накаленных моральных дебатов генетическая «переделка» нормальных детей на стадии эмбрионов может стать (а может и не стать) процветающей отраслью биомедицинской индустрии. Я надеюсь (и склонен верить, исходя из этических соображений), что эта разновидность евгеники всегда будет под строжайшим запретом — как минимум чтобы человеческое общество смогло избежать разлагающего влияния непотизма и привилегированности, на службу которым она, несомненно, была бы поставлена.
В отличие от многих, я также сомневаюсь в том, что в ближайшем будущем искусственный интеллект превзойдет и, возможно, заменит человеческий разум. Это действительно произойдет в некоторых областях, связанных с хранением данных, вычислениями и синтезом информации. Не исключено, что со временем появятся алгоритмы, имитирующие эмоциональные реакции и процессы принятия решений.
Но такие роботы, сколь бы совершенными и эффективными они ни были, останутся роботами. Если из научного подхода к человеческой природе и следует какой-то вывод, то он заключается в том, что благодаря своей эволюционной истории наш вид исключительно своеобразен как в эмоциональном, так и в интеллектуальном отношении. На каждом этапе пути по эволюционному лабиринту на нашу ДНК ставилась нестираемая печать. Человечество и вправду уникально, возможно, даже в большей мере, чем мы когда-либо полагали. В то же время, хотя сейчас нам нет равных, психически мы лишь один из многих видов гуманоидного или чуть более продвинутого уровня, который мог возникнуть на этой планете или, если нам суждено себя уничтожить, еще сможет возникнуть за оставшиеся биосфере миллиарды лет.
Ученые лишь начинают исследовать нейронные пути и эндокринную регуляцию подсознания, которые оказывают решающее воздействие на чувства, мысли и выбор. Кроме того, сознание состоит далеко не только из этого внутреннего мира, но также из ощущений и сообщений, исходящих из него во все остальные части тела и возвращающихся обратно. Сделать из робота человека — сложнейшая техническая задача. Но не странно ли, что нам так хочется ее решить? Даже когда машинный интеллект многократно превзойдет наш, он и отдаленно не будет похож на человеческое сознание. Нам не нужны такие роботы. Человеческий разум — наша вотчина. Со всеми причудами, иррациональностью и опасными порождениями, со всеми противоречиями и неэффективностью, биологическое сознание — смысл и квинтэссенция человеческой природы.
ii | Прыжок к цивилизации |Антропологам известны три уровня сложности человеческих обществ. В простейшем случае группы охотников-собирателей и небольшие земледельческие общины по большому счету являются эгалитарными, то есть состоят из равноправных членов. Вождями становятся самые умные и храбрые, а когда они стареют и умирают, статус лидера переходит к кому-то другому, необязательно близкому родственнику бывшего вождя. В таких эгалитарных обществах важные решения принимаются на общих пирах, во время массовых торжеств и религиозных праздников. В наше время так живут немногочисленные охотники-собиратели, разбросанные по отдаленным уголкам Южной Америки, Африки и Австралии. Организация их обществ очень похожа на ту, что преобладала в человеческой популяции на протяжении многих тысяч лет до начала неолита.
Следующий уровень сложности представлен вождествами (их также называют ранжированными обществами), которыми правит элитарная прослойка. Когда человек из правящей элиты дряхлеет или умирает, его сменяет член семьи или человек того же родового сословия. Такая форма общественной организации преобладала во всем мире в начале исторических времен. Вожди («большие люди») опираются на авторитет, щедрость и поддержку окружения — а также
на возможность расправиться с теми, кто выступает против них. Накопленные племенем излишки они используют для усиления собственной власти, управления торговлей и ведения войн с соседями. Их власть распространяется на жителей одной деревни или нескольких соседних деревень, с которыми они взаимодействуют ежедневно по необходимости. Это означает, что границы одного вождества лежат в полудне пешей ходьбы, то есть в 40-50 км от главной деревни. В интересах вождей самостоятельно принимать даже мельчайшие управленческие решения, потому что передача полномочий, вероятнее всего, повлечет за собой мятеж или раскол. Распространенная тактика — это подавление подчиненных и нагнетание страха перед другими вождествами.
Государство — заключительная стадия культурной эволюции обществ — имеет централизованную власть. Правитель осуществляет свои полномочия не только в столице и пригородах, но и в других поселениях, провинциях и так далее, расположенных на расстоянии более одного дня пешего пути, а значит, за пределами непосредственного общения с правителем. Такую обширную территорию, объединенную сложным общественным порядком и системой коммуникаций, не может контролировать один человек. Поэтому власть на местах делегируется наместникам, губернаторам и другим правителям «второго порядка?). В таком государстве развита бюрократия. Существует распределение ответственности: есть солдаты, строители, чиновники и священнослужители. Если государство многолюдно и богато, появляются общественные услуги — искусства, науки, образование, поначалу поставленные на службу злите, но впоследствии проникающие в широкие слои населения. Правители таких государств восседают на троне — настоящем или воображаемом. Они заручаются поддержкой жрецов и отправляют ритуалы верности богам, тем самым наделяя себя божественными полномочиями.
Подъем к вершинам цивилизации — от равноправной общины к вождеству и далее к государству — происходил за счет культурной эволюции, а не генетических изменений. Это был «подпружиненный»
скачок, напоминающий переход насекомых от скоплений к семьям и далее к настоящим эусоциальным колониям, но гораздо более масштабный.
Среди антропологов преобладает теория, что если племена имеют хоть какую-то возможность расширить свою территорию (например, за счет агрессии или технических достижений), они используют эту возможность и получают в свое распоряжение дополнительные ресурсы. Далее они по возможности продолжают расширять сферу своего влияния и расцветают в империи — или же распадаются на соперничающие государства. С увеличением территории приходит усложнение организации. И тогда, как любая физическая или биологическая система, общество должно выработать иерархический контроль, позволяющий ему быть стабильным и целостным. На государственном уровне иерархия представляет собой систему, состоящую из взаимодействующих подсистем, каждая из которых тоже построена по иерархическому принципу. По этой системе можно постепенно спуститься до нижнего иерархического уровня, в данном случае конкретного индивидуума — гражданина государства. Настоящую систему можно «разложить» на взаимодействующие друг с другом подсистемы (например, пехотные роты или муниципалитеты). При этом индивидуумы в одной подсистеме не обязаны взаимодействовать с индивидуумами в другой на одном уровне. Такая «высокоразложимая» система, скорее всего, будет функционировать лучше, чем система, не обладающая свойством разложимости. Как писал Герберт Саймон7 в своей новаторской статье «Описание сложности в самовоспроизводящихся системах»: «Исходя из теоретических предпосылок, можно ожидать, что в мире, где сложное возникает из простого, сложные системы будут основаны на иерархическом принципе. Иерархии, взятые в динамике, имеют одно свойство, а именно почти разложимость, которое многократно упрощает их поведение.
