Даглас Хофштадтер - Глаз разума
Что же тогда получается? Если ваш мозг попадет в другое тело, то и вы сами попадете туда вместе с ним. Но являетесь ли вы мозгом? Произнесите вслух следующие два предложения — какое из них звучит более естественно?
У меня есть мозг.
Я — это мозг.
Иногда мы говорим про кого-то: “он — голова!” Но мы не имеем этого в виду буквально, мы хотим сказать, что у того человека светлая, умная голова. У вас — хороший, умный мозг, но кто же этот вы, у кого этот мозг имеется? И если у вас есть мозг, то можете ли вы обменять его на другой? Как возможно отделить вас от вашего мозга при обмене мозгов, если при обмене тел вы всегда попадаете в новое тело вместе с вашим мозгом? Это невозможно? Не совсем так, как мы увидим. В конце концов, если вы недавно вернулись с Марса, вы оставили там свой старый мозг, не так ли?
Предположим, что мы пришли к выводу, что вы имеете мозг. Но вы когда-нибудь спрашивали себя, откуда вы об этом знаете? Вы же никогда его не видели! Вы не можете его увидеть, даже в зеркале, и вы не можете его почувствовать. Но вы, разумеется, знаете, что мозг у вас есть. Вы знаете, что у вас есть мозг, потому что вы — человеческое существо, а все человеческие существа имеют мозги. Вы читали об этом в книгах, вам говорили об этом люди, которым вы доверяете. У всех людей есть печень, и, как ни странно, вы знаете о вашей печени примерно столько же, сколько о вашем мозге. Вы доверяете тому, что прочитали в книгах. Долгое время люди не знали, для чего служит печень. Только сравнительно недавно на помощь пришла наука, и ответ был найден. Таким же образом, люди долго не знали, для чего служит мозг. Говорят, что Аристотель считал мозг органом для охлаждения крови — и, разумеется, в ходе своей деятельности мозг действительно делает это вполне эффективно. Представьте себе, что печень находилась бы у нас в головах, а мозг был бы втиснут в грудную клетку. Глядя на мир, слушая его звучание, решили бы мы тогда, что думаем печенью? Нам кажется, что мыслительный процесс протекает у нас позади глаз и между ушами. Происходит ли это потому, что наши мозги находятся у нас в головах, или же потому, что мы располагаем наше Я приблизительно там, откуда мы видим мир? Нам трудно вообразить, как мы можем думать при помощи этой мягкой, серой “цветной капусты”, нашего мозга, — но точно так же нам было бы трудно вообразить, как мы можем думать при помощи этого мягкого, красно-коричневого органа — нашей печени.
Освященная вековой традицией мысль о том, что мы — нечто большее, чем просто живой организм или живой мозг, что в нас присутствует дух, душа, кажется многим ненаучной. “Душе, — возражают скептики, — нет места в научном мировоззрении. Наука учит нас, что ничего подобного душе не существует. Благодаря науке мы уже не верим в эльфов и в привидения, и подозрительная идея о духе, живущем в человеческом теле, скоро сама испустит дух.” Однако, идея о том, что вы — нечто большее, чем ваше физическое тело, имеет много вариантов, и не все из них так уязвимы для критики и высмеивания. Некоторые из версий, как мы увидим, процветают в саду науки.
Наш мир полон вещей, в которых нет ничего таинственного и мистического — и тем не менее, эти вещи не просто построены из строительных кубиков физики. Верите ли вы в голоса? А в стрижку? Существуют ли подобные вещи? И что они из себя представляют? Что такое, на языке физиков, дыра — причем не экзотическая черная дыра, а обычная дырка, например, в куске сыра? Физическое ли это явление? А что такое симфония? Где во времени и пространстве располагается “Звездно-полосатый Флаг”? Неужели это только чернильные знаки на листе бумаги в Библиотеке Конгресса? Конечно, нет — даже если вы уничтожите этот лист, национальный гимн США будет продолжать существовать. Латинский язык все еще существует, хотя это и не живой язык. А вот языка пещерных людей из Франции уже нет. Игре в бридж немногим больше ста лет. Что это такое? Она не принадлежит ни к животным, ни к растениям, ни к минералам.
Это вещи не являются физическими объектами с определенной массой и химическим составом — но тем не менее, это и не чисто абстрактные предметы, вроде числа пи, которое неизменно и не может быть локализовано во времени и пространстве. У этих вещей есть место рождения и своя история. Они могут изменяться, с ними может что-то происходить. Они могут передвигаться, наподобие биологических видов, или болезней, или эпидемий. Мы не должны думать, что наука учит нас воспринимать серьезно лишь те объекты, которые можно представить как набор частиц, перемещающихся во времени и в пространстве. Некоторые люди могут считать здравым смыслом (или правильным научным подходом) представление о личности, как о движущемся собрании атомов. На самом деле подобные взгляды указывают на нехватку научного воображения, а вовсе не на хитроумную утонченность мировоззрения. Вовсе не обязательно верить в привидения, чтобы поверить в индивидуальности, чьи характеристики выходят за границы любого данного живого существа.
Все-таки вы — мать Сары. Но мать Сары — вы ли это? Умерла ли она на Марсе, или была переброшена обратно на Землю? Вам кажется — как казалось и ей, когда она ступила в кабину Телеклонера — что она вернется на Землю. Была ли она права? Может быть — но что вы скажете о новом, усовершенствованном варианте Телеклонера Марк V? Благодаря чудесам компьютерной аксиальной томографии, этот аппарат делает “чертеж” мозга, не разрушая его. Мать Сары все еще может принять решение войти в кабину и нажать кнопку. Она сделает это ради Сары и ради того, чтобы история ее трагедии стала известна на Земле, — но сама она может ожидать, что откроет дверцу кабинки и вновь окажется на Марсе. Может ли человек — один и тот же человек — находиться одновременно в двух местах? Во всяком случае, недолго — вскоре у них появятся разные воспоминания, и их жизни будут отличаться друг от друга так же, как если бы они были двумя разными людьми.
Частная жизнь
Что делает вас самим собой, и что очерчивает ваши границы? Часть ответа ясна: вы — это центр вашего сознания. Но что же это такое — сознание? Это одновременно и наиболее очевидная и наиболее таинственная особенность нашего разума. С одной стороны, что может быть для нас более несомненным и явным, чем то, что каждый из нас является субъектом собственных переживаний, “страдателем” собственной боли, автором собственных идей, наслаждается своими ощущениями и сознательно воспринимает мир вокруг? С другой стороны, что такое сознание? Как могут живые существа физического мира породить подобное явление? Наука открыла секреты многих явлений природы, ранее казавшихся загадочными: магнетизм, фотосинтез, пищеварение и даже воспроизводство, — но сознание кажется явлением совершенно иного порядка. Дело в том, что каждое конкретное проявление магнетизма, фотосинтеза и пищеварения в принципе одинаково доступно для каждого наблюдателя, обладающего необходимыми приборами, тогда как каждое проявление сознания имеет лишь одного наблюдателя, снабженного всеми возможными привилегиями. Его доступ к наблюдениям несравненно лучше, чем у любого другого исследователя, какими бы аппаратами тот не обладал. И по этой, и по другим причинам приемлемая теория сознания до сих пор не создана. Непонятно даже то, на что такая теория должна быть похожа. Некоторые исследователи даже утверждают, что термин “сознание” в действительности ничего не называет.
То, что, несмотря на многолетние попытки, мы не в состоянии охарактеризовать настолько обыденную черту нашей жизни, может означать, что наш подход к проблеме в корне неправилен. Ответ вовсе не в собирании бесконечных экспериментальных и клинических данных, а в радикальном переосмыслении тех допущений, которые приводят нас к выводу о существовании единого и хорошо знакомого явления, сознания, поддающегося исчерпывающему описанию. Вспомните о тех сбивающих с толку вопросах, которые возникают сразу же, как только мы начинаем анализировать сознание. Имеют ли сознание другие животные? Если да, то отличается ли их сознание от нашего? Может ли обладать сознанием компьютер или робот? Обладает ли ребенок сознанием до рождения или сразу после рождения? Что происходит с сознанием, когда мы видим сны? Может ли один и тот же человек обладать несколькими Я, несколькими эго? Ответы на эти вопросы будут зависеть от эмпирических открытий, касающихся особенностей поведения и психики проблемных кандидатов на сознание. И о каждой из наших эмпирических находок мы можем спросить — насколько она важна для общего ответа на вопрос о сознании, и почему? Эти вопросы не входят в область чистой эмпирики — скорее, это концептуальные вопросы, на которые, возможно, нам удастся ответить с помощью мысленных экспериментов.
