Александр Цингер - Занимательная ботаника
— Если у тебя есть дурьян, то я к тебе не буду ходить неделю, пока ты не проветришь своих комнат.
Рис. 67. Цветок баобаба (около 1/4 натуральной величины).
Рис. 68. Дурьян (Durio zibethinus). Часть плода вырезана.
В некоторых гостиницах вывешиваются объявления: «Приносить в помещения гостиницы плоды дурьяна строго запрещается». В чем тут дело? Бывалые люди рассказывают, что сочная мякоть дурьяна действительно очень вкусна; но чтобы наслаждаться ее вкусом, необходимо претерпеть ее своеобразный запах: смесь аромата роз и фиалок с… запахом тухлятины, чеснока, грязных потных ног и других самых «неаппетитных» вещей. Как можно к такому лакомству привыкнуть и пристраститься — не понимаю; но о вкусах не спорят!
Вернемся, однако, из тропиков к родным местам.
К сорнякам-«красавцам» можно причислить повсеместно распространенную белену (Hyoscyamus niger). И общий облик самого растения, и бледно-желтые цветы с тонкой сетью фиолетовых жилок, и коробочки плодов, похожие на стильные кувшинчики с крышечками, — все изящно в этой сорной траве. Ее разводят в лекарственных целях: ее сушеные листья и приготовляемое из нее беленное масло[48] применяются в медицине.
Белена встречается в нескольких разновидностях.
Близкий родственник белены, дурман (Datura stramonium), часто встречающийся южней Москвы, настолько красив, что так и просится в садовую клумбу. Он действительно туда и попадает. Он родом с Кавказа и юго-восточных районов европейской части нашего Союза; но теперь он зачастую встречается по пустырям и бурьянам Западной Европы. Он попал туда из декоративных европейских садов.
Рис. 69. Белена (Hyoscyamus niger).
И белена и дурман принадлежат к семейству Пасленовых (Solanaceae), к которому относятся еще три всем знакомых растения: картофель — одно из полезнейших растений в свете, томат и сомнительной полезности табак. Как многие члены этого семейства, белена и дурман сильно ядовиты. Особенно ядовиты их семена. С раннего детства у меня сохранилось воспоминание. Крестьянка принесла девочку лет пяти, наевшуюся семечек белены. Ребенок в забытьи, глаза с расширенными зрачками открыты, но как будто ничего не видят. Моя бабушка суетится, наспех приготовляя крепкий кофе. Это старинное домашнее противоядие, вероятно, одобрил бы и современный врач: через два-три дня девочка оправилась совершенно, хотя отравление, по-видимому, было очень сильное.
[К этому же семейству относится очень ядовитая белладонна (Atropa belladonna), растущая у нас на Кавказе, в Крыму и на Карпатах по опушкам и дорогам в буковых лесах.
Так как белладонна, подобно белене и дурману, ценное лекарственное растение[49], то ее собирают и даже местами специально разводят.
Рис. 70. Дурман (Datura stramonium).
Белладонна — крупное многолетнее растение с грязно-пурпурно-фиолетовыми цветами и с черными блестящими сочными ягодами, напоминающими по виду вишню и сладкими на вкус. Однако и цвет и вкус их весьма обманчивы. Мне известен случай, когда однажды пьяный рыночный торговец поймал на эту «удочку» доверчивых покупателей, — выдав спелые и сочные ягоды белладонны за «крымскую вишню». Полакомившись вкусными «вишнями», доверчивые покупатели едва не погибли. С большим трудом удалось их спасти, давая им противоядия. С ягодами белладонны нужно быть очень осторожным. Они, как и все растение, сильно ядовиты.
Рис. 71. Белладонна (Atropa belladonna).
Рис. 72. Сладко-горький паслен (Solanum dulcamara).
Вспоминается и такой случай, все с той же белладонной. В годы Первой мировой войны ботаники Никитского сада были отправлены вместе с учениками Никитского училища садоводства в горы для сбора в буковых лесах листьев белладонны, необходимых для получения из них атропина. Атропин — отличное обезболивающее средство, а также незаменим при глазных операциях, так как сильно сокращает мышцы глаза, расширяет зрачки, чем облегчает работу хирурга. Конечно, мы, ботаники, это все отлично знали и самым подробным образом инструктировали наших учеников-подростков, чтобы они были осторожны, обрывая листья. Однако же к вечеру первого дня после сбора листьев все наши мальчики явились к нам из леса «необыкновенно красивыми», с расширенными зрачками глаз. Оказывается, мы забыли им сказать, чтобы они перед тем, как брать в руки носовые платки, тщательно мыли или вытирали руки. Этого было достаточно, чтобы атропин подействовал на нашу молодежь, придав их глазам необычный вид. Однако 1–2 дня их нельзя было направлять на работу, так как к расширенным зрачкам они не могли привыкнуть, не могли приспособляться к степени освещения и быстро утомлялись. Пришлось их тоже поить крепким черным кофе.
Между прочим, очень любопытно само название этого растения и то, как это название составлялось. Белладонна и ее смертоносные свойства были уже известны в древнем мире. Поэтому ее назвали «Атропа» (Atropa) в честь Атропы — богини смерти. Однако древние римлянки уже знали, что при осторожном обращении с соком белладонны можно добиться некоторого расширения зрачков и тем сделать свои глаза более красивыми, а если подвернутся осенью под руку ягоды белладонны с темно-вишневым соком, то подрумянить и щеки. Поэтому древнеримские модницы очень ценили растение, которое, как они полагали, каждую из них могло превращать в «красивую женщину». Так получило издавна это растение другое название — белладонна (Belladonna), что по-латински и означает буквально «красивая женщина».
Не правда ли, оригинальное сочетание упоминаний богини смерти и красивой женщины в названии этого невзрачного, но очень для человека ценного растения?]
Мне хочется рассказать еще об одном живущем у нас представителе того же семейства, о сладко-горьком паслене (Solanum dulcamara). Растение довольно красивое, встречается и на бурьянах, но чаще водится в зарослях кустов на сыроватой почве. Сладко-горьким этот паслен называют потому, что кора у него сладкая, а самый стебель горький. Не советую проверять, так как и та и другой ядовиты. Еще ядовитей красивые ярко-красные ягоды.
Лиловые цветы этого паслена похожи на мелкие цветы картофеля.
Советую вам, читатель, присматриваться при случае к побегам сладко-горького паслена для того, чтобы поискать изредка встречающихся курьезных «выродков». Дело в том, что, помимо типичной формы, частью с простыми, частью с тройными листьями, встречается (преимущественно в юго-восточных областях) так называемая «персидская» разновидность, у которой все листья простые (не тройные) и сердцевидной формы. В нашей средней полосе попадаются иногда интересные экземпляры, у которых от о д н о г о к о р н я растут побеги и типичной формы, и «персидской» разновидности.
Всмотритесь в цветок сладко-горького паслена. Он имеет курьезную особенность. У основания долей венчика имеются зеленые пятнышки с белой каемочкой. Они похожи на капельки. Как будто цветок хочет обмануть насекомое, ищущее нектар, которого в цветке совсем нет. Поживиться от цветка могут лишь те насекомые, которые собирают пыльцу; они и могут производить опыление; но паслен особенно за этим не гоняется, обыкновенно удовлетворяясь самоопылением.
Анчар
В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит один во всей вселенной.
…
К нему и птица не летит,
И тигр нейдет; лишь вихорь черный
На древо смерти набежит
И мчится прочь, уже тлетворный.
…
Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек,
И к утру возвратился с ядом.
Принес — и ослабел, и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.
А князь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы,
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы[50].
Как звучны эти пушкинские строфы! Как гармонично вплетаются аккорды ломоносовского стиля в экзотическую мелодию баллады!..
Но если мы с вами, читатель, не поддаваясь чарам поэзии, перечитаем стихи Пушкина трезвыми, внимательными глазами, какие полагается иметь натуралистам, мы в каждой строке, в каждом эпитете увидим наивные заблуждения. Настоящий анчар, о котором нам много интересного могут рассказать сведущие ботаники, совсем не похож на воспетое Пушкиным «древо смерти». Настоящий анчар никак не может расти на «раскаленной почве» «чахлой и скупой пустыни». Он растет на самых тучных почвах влажных тропических лесов, где зачастую один ливень дает больше воды, чем у нас выпадает за целый год. Ядовитость настоящего анчара далеко не так ужасна, как это представлялось поэту. Чтобы отравить раба, царю надо было бы воткнуть в него напоенную соком анчара «послушливую стрелу», да и то отравление получилось бы, вероятно, несильное: недаром малайцы для отравления стрел к соку анчара примешивают, как говорят, еще другие, более сильные яды, в которых у них нет недостатка. И птица, и тигр, и человек могут чувствовать себя вполне благополучно в непосредственной близости с настоящим анчаром.
