Карел Скленарж - За пещерным человеком
Эти ученые не могли, конечно, и вообразить, как последующие находки полностью подтвердят их мнение. А было их шесть: ученых точно шесть, а неандертальцев могло быть и семь-восемь, но это не наверняка.
Первый неандерталец, открытый Пейрони в 1909 г., — мужчина в возрасте около 45 лет — лежал в слегка согнутом положении на среднепалеолитическом уровне пола пещеры на месте древнего очага, вокруг его головы были положены три больших камня. На одной прямой с его телом, но головой к голове, приблизительно в 0,5 м от него покоилась 25–30-летняя женщина; ее скелет был обнаружен через год — в августе 1910 г. Эти двое могли быть, вероятно, членами одной большой семьи, постигнутой каким-то бедствием, хотя представление о парной семье у неандертальцев вызывает еще определенные сомнения. Интересным фактом остается то, что следующие погребения в Гранд Абри (Большом гроте) оказались детскими.
В августе 1912 г. в двух ямах на глубине всего лишь около 30–40 см были обнаружены останки двух детей, из которых одному могло быть около 10 лет, а другому — около двух недель (не исключено, что там был еще и третий, по-видимому, еще не рожденный плод). Следующее открытие относится уже к послевоенным исследованиям. В 1920 г. здесь была обследована интересная группа «могилок», состоящая из девяти абсолютно тождественных погребений; восемь из них были пусты, а в девятой, кроме трех кремневых орудий, находились останки новорожденного младенца. Наконец, годом позже в треугольном углублении под большим камнем рабочие наткнулись на скелет трехлетнего ребенка, голова которого была, по-видимому, не преднамеренно отделена от тела. Скелеты лежали в направлении запад — восток. К ним необходимо добавить еще остатки костей и зубы ребенка приблизительно двухлетнего возраста, обнаруженные в 1973 г. в нарушенной почве более старых раскопов; по-видимому, от внимания Пейрони и Капитана ускользнула еще одна могила. Кажется несомненным, что то же могло относиться и к другим погребениям, хотя они были посчитаны пустыми могильными холмиками и выкопанными, но не использованными ямами. Эти холмики представляли большую загадку: не могли ли это быть детские могилы или же, насыпанные и размещенные закономерно по три тройки, они являлись частью какой-то давно забытой погребальной церемонии? И почему там были захоронены практически одни только дети? Множество вопросов, на которые ответов мы так и не знаем. Скелетики, помещенные в парижский Музей человека и в музей в Лез Ейзи, уже никаких тайн на откроют.
Впрочем, спор о том, хоронили или нет неандертальцы своих усопших, этими открытиями решен не был. Переубедить тех, кто не хотел быть переубежденным, было трудно. А. де Мортилье в 1914 г. готов был развивать мнение, что неандертальцы из Ла Ферраси стали жертвами несчастного случая: они якобы были убиты камнями, упавшими со свода пещеры! Но как бы мы ни были скептически настроены, сдержанно относясь к деталям отчетов о находках Пейрони, все же принципиальный факт преднамеренного погребения сомнений вызывать не может.
Число пещер с большим количеством останков, по крайней мере частично представлявших погребения, между тем росло. Необходимо вспомнить известную пещеру Шанидар в Ираке, где погребение одного из неандертальцев, открытое в 50-е гг. нашего столетия, даже сопровождалось — впервые в мире? — цветами! Это доказано исследованием под микроскопом пыльцы различных цветов из его могилы. Людям, которые были современниками классических неандертальцев, но по своему типу уже ближе стояли к современному человеку, принадлежали десятки скелетов, открытых начиная с 1931 г. в пещере Мугарет-эс-Схул на склонах горы Кармел в Палестине, к югу от ливанского порта Сур (Тир).
Ни скепсис, ни энтузиазм, однако, не исчезли и до наших дней. Примером может служить известная пещера Тешик-Таш в Узбекистане. А. П. Окладников, открывший здесь в июле 1938 г. скелет ребенка приблизительно девятилетнего возраста, осуществил остроумную реконструкцию ритуального погребения в круге нескольких пар рогов горных козлов, как это показано и на известном рисунке З. Буриана. Однако широкая известность этой живописной сцены, столь благодарной для научно-популярной книжки о неандертальцах, не должна скрывать того факта, что вся реконструкция несет несомненную печать субъективных представлений. И если мнение М. С. Плисецкого, который принял эстафету радикальных противников неандертальского погребения, можно в настоящее время признать действительно исключительным (так, крымские скальные навесы в СССР, например, Киик-Коба, прямо были отнесены в разряд захоронений), то нельзя обойти молчанием его оговорки, касающиеся затронутого примера: Плисецкий совершенно правильно указывает на то, что всего на полу пещеры было не пять пар рогов, а несколько десятков на всей обследованной площади; круг, реконструированный Окладниковым, он квалифицировал как «игру воображения». К тому же череп ребенка лежал не в центре круга; скелет оказался далеко не полным, причем его кости были смешаны с костями животных.
К возражениям Плисецкого присоединились и другие. В настоящее время более реальным представляется то, что пещера Тешик-Таш являлась местом действия ритуально обставленного людоедства и погребение, если таковое было вообще, могло касаться только части тела[7].
Волнующая находка охотника за кроликами
Могил людей современного типа из позднего палеолита в пещерах найдено уже десятки, а потому мы не станем их все перечислять поименно. Из классических местонахождений упомянем Кро-Маньон, Комб-Капель, Шанселад, Гримальди; существуют, однако, и другие, чьи названия давно прижились в науке, но тем не менее мало кто знает, что они связаны с пещерами и погребениями.
Таков, например, Ориньяк, давший имя одному из наиболее известных подразделений культуры палеолита. Не только во Франции, но и в Чехословакии во всех учебниках говорится о каменных орудиях так называемого ориньякского периода (этот термин имеет общеевропейское хождение). А кто знает при этом, что за названием Ориньяк кроется? Конечно же, пещера! Пещера в сердце французской провинции Дордонь, на Буковом холме у городка Ориньяк; пещера, которая в 1852 г. выходила на поверхность лишь ничтожной дырой в земле, напоминающей кроличью нору.
Именно так и решил дорожный рабочий Бонмезон, засовывая в упомянутую дыру руку. Когда же он руку вытащил, то оказалось, что держит он не кролика, а человеческую кость.
Из всего того, что могло прийти ему в голову, он предпочел наиболее заманчивое: а что если там клад? Он принялся упорно копать и докопался до большого камня, за которым находилась небольшая, полностью заполненная глиной, пещерка — метра три в ширину, глубину и высоту, а в ней — человеческие кости. Целая пропасть костей — не менее семнадцати человек. Что было с ними делать? Именно перед такой проблемой оказался мэр городка врач Амьель, когда об этой находке поползли слухи. К сожалению, он не нашел ничего лучшего, как приказать захоронить кости на местном кладбище.
Восемь лет спустя по чистой случайности об ориньякской находке узнал палеонтолог и археолог Э. Ларте. В 1860 г. он отправился в Ориньяк, но в своем стремлении отыскать и исследовать кости потерпел полную неудачу: ни доктор Амьель, ни даже местный могильщик не могли припомнить, где кости были зарыты (такая забывчивость весьма подозрительна, скорее, опасались, что незнакомый визитер перекопает кладбище и изобличит уважаемого мэра в невежестве: кто как не врач, мог бы лучше оценить значение находки!). Ларте, покопав в пещерке, нашел каменные орудия и кости вымерших животных, в отношении которых было высказано предположение, что они соответствуют человеческим останкам. Так Ларте констатировал, что там было обнаружено «погребение эпохи самого раннего детства человеческого рода».
Несмотря на недостаточность сведения об обстоятельствах ориньякской находки, она тем не менее вошла в литературу как крупный могильник «пещерных людей». Это утверждал и Ч. Лайель в первых трех изданиях своего труда «Геологические доказательства древности человека». И только в четвертом издании появилась оговорка о том, что палеолитический возраст скелетов не является абсолютно надежным и что сомнения археологов Дж. Леббока и Дж. Эванса в чем-то, по-видимому, справедливы (против выступил и небезызвестный нам Даукинс, впрочем, он отрицал палеолитические захоронения вообще!). Решительную атаку после своего посещения стоянки в 1855 г. предпринял революционно настроенный Б. У. Кинг: пещера не была раскопана полностью, но тем не менее очевидно, что там имелось несколько культурных слоев и кости залегали над слоем с палеолитическими орудиями. То же самое подтвердило контрольное обследование, осуществленное в начале 70-х гг. прошлого века Э. Картальяком; подозрения внушали и черепки керамики и обломки костей домашних животных, откопанные вместе с человеческими костями и, несомненно, принадлежащие более позднему земледельческому периоду, т. е. началу нового каменного века (неолита).
