В. Дольник - Непослушное дитя биосферы
Чтобы быть процветающим людоедом, нужно, чтобы у вида не только был до минимума сведен запрет «не убий!», но и снят еще один существующий у многих животных физиологический запрет — чувство отвращения к внешнему виду, запаху и вкусу мяса собственного вида. Оно должно как минимум смениться равнодушием к виду человеческих обрубков, а как максимум — это кровавое зрелище должно стать приятным.
Недаром многие сомневаются в безвредности показа в кино и по телевидению игровых сцен насилия и убийства, а специалисты хорошо знают, что документальный показ по телевидению трупов и крови должен быть очень редким явлением и всегда сопровождаться позитивными действиями общества. В противном случае люди не только перестают возмущаться происходящим, но и находят это зрелище приятным и желанным, особенно если им показывают трупы врагов, которые, как известно с незапамятных времен, «приятно пахнут». В правоте сказанного мои соотечественники, к сожалению, убеждаются теперь ежедневно.
Древнегреческие герои Орест и Пилад (в центре, связаны) были пойманы в Таврии (Крым) местными жителями и приведены к храму Артемиды на заклание. Милая девушка слева — жрица, для нее отрезать голову — дело обычное: колонны храма увешаны человеческими головами. Оресту и Пиладу повезло: жрицей оказалась сестра Ореста, и она помогла им убежать.
Если людоедство — свойство нашего с вами вида, то понятно, что только жестокое подавление этого инстинкта сдерживает его реализацию. Сначала людям удалось перестать людоедствовать каждодневно. Но по праздникам все же кого-нибудь да съедали. Потом уже не убивали, а только пускали кровь. Потом по обычным праздникам жертву заменяли животным, а по великим — пускали кровь. Боги тут очень пригодились для самооправдания: жертвы приносились как бы им. Потом и эти жертвы заменили изображением плоти и крови из подходящих растительных продуктов. Подавление людоедства у самых развитых народов завершилось уже в письменный период, и поэтому до нас дошло много свидетельств и в прозе, и в стихах, и в скульптуре.
Когда волчица, играя с волчонком, или самка шимпанзе, играя с детенышем, покусывает их, те только веселятся. Они инстинктивно знают, что мать их не съест. Но когда женщина, покусывая своего маленького ребенка, говорит: «Съем!» — он пугается. И когда чужой взрослый дядя говорит то же самое ребенку постарше, тот воспринимает это всерьез. Потому что инстинктивная программа ребенка знает: вполне могут и съесть, дело у людоедов нехитрое. Сны о людоедах — одни из самых распространенных детских кошмаров. Сказки о них — одни из самых обычных. Да и среди взрослых фильмов-ужасов людоедская тематика очень даже представлена, теша наше подсознание.
Среди разных войн человечеству знакомы и чисто каннибалические. Особенно много о них мы узнали, изучая историю аборигенных цивилизаций Мезоамерики. Войны там настолько формализовались, что соседние государства договаривались о месте и дате сражения. Задачей воина было не нанести поражение противнику, а взять в плен его воина. Захвативший пленника произносил: «Это мой возлюбленный сын», а признающий победу над собой отвечал: «Это мой возлюбленный отец». После этого «возлюбленные отцы», соблюдая полный пиетет, вели своих «возлюбленных сыновей» на заклание. Под восторженные крики сограждан жрец на вершине пирамиды вырывал из груди жертвы бьющееся сердце, а тело сбрасывал к подножию. Все граждане обоего пола должны были время от времени делать самопожертвования в форме ритуального пролития собственной крови. В отличие от более диких племен индейцев, поедавших жертвы, с этим в передовых государствах было покончено. Но не с жертвоприношением вообще. Так крепко сидит в нас кровожадность.
Ритуальное жертвоприношение пленников у ацтеков. Жрец показывает толпе бьющееся сердце; предыдущая жертва с вырванным из груди сердцем лежит у подножия пирамиды. Черное — потоки крови. Мысленно умножьте все показанное на рисунке в десятки раз, чтобы представить себе толпу людей, высоту пирамиды и количество принесенных в жертву пленников. Ацтеки гордились тем, что они покончили с каннибализмом, но с кровожадностью масс покончить еще не могли.
В гостях у древних скотоводов Сахары
История одомашнивания каждого вида очень интересна и неожиданна. Откуда, к примеру, взялась домашняя корова? Оказывается, путем постепенного образования все более тесного союза между человеком и предком коровы — полулесным быком-туром, обитавшим в умеренной зоне Европы. На него охотились загонные охотники, прекрасно изучившие его повадки и слабые места. По своему облику тур напоминал «буренушек» крестьян Восточной Европы: крупная голова (она нужна для питания грубой пищей), увенчанная короткими тупыми рогами, направленными чуть вперед и вбок (они хороши для отражения хищников, нападающих снизу, например волков). Ноги умеренной длины, что говорит о том, что туры не совершали больших переходов. Около 10 тыс. лет назад какие-то загонные охотники настолько наловчились ловить туров, что могли не убивать их на глазах у стада. Они кочевали за стадом, не позволяя преследовать его хищникам и другим охотникам. Если человек ведет себя подобным образом, телята, родившиеся в стаде, будут с каждым новым поколением все меньше бояться, а быки воспринимать его как союзника в борьбе за пастбища и с хищниками.
Тур — предок коровы. Сложение плотное, приземистое, голова большая, тяжелая. Рога короткие, растут сначала в стороны, а затем вперед вверх.
Сначала люди и туры кочевали по путям традиционных миграций туров. Позднее люди, по-видимому, научились направлять движение стада, что позволило осваивать новые пространства. Так они прошли со своими стадами через степи Ближнего Востока, а около 7 тыс. лет назад вырвались на просторы саванны Северной Африки, богатые травой, но населенные крупными хищниками, в первую очередь кошачьими. Если о предшествующем периоде у нас нет никаких свидетельств, то жизнь в Северной Африке оказалась хорошо документированной: скотоводы запечатлели ее в тысячах наскальных рисунков. Рассматривая их, мы можем увидеть, что быки в новых для них условиях подверглись сильному воздействию отбора. Быки стали высокими, длинноногими, с длинной тонкой шеей и маленькой головой, увенчанной лирообразно изогнутыми рогами. Они приобрели черты антилоп — исконных жителей саванны. Маленькая голова свидетельствует о питании не грубой, а высококачественной пищей. Длинные ноги нужны, чтобы быстро бегать и для кочевого образа жизни. Рога такой формы нужны для защиты от крупных кошачьих, нападающих сбоку и сверху, а иногда и пытающихся перепрыгнуть стенку из обороняющихся взрослых животных, чтобы схватить детеныша.
У быков в Сахаре рога были длинные, позволяющие защищаться от львов. Люди ценили такие рога и украшали их орнаментом.
Кочевники Сахары не надевали на быка ярма и не запрягали его. Они ездили на быках верхом! Они были великолепными селекционерами. По наскальным рисункам мы видим, что они создали две до сих пор остающиеся элитными линии скота: черно-пегую и красную. Причем умудрялись сохранять эти две линии несмешивающимися в одном стаде. А ведь для этого нужно управлять спариванием животных.
Другие древние народы Средиземноморья получили быков от кочевников Сахары. У этих народов были культы быка-покровителя и коровы, поэтому они часто их изображали и оставили тексты, им посвященные. Многие годы этнографы и историки, изучая памятники этих народов, пытались понять истоки культа быка и коровы. Но сделать это было трудно, ибо они оказались весьма сложными, вычурными и противоречивыми, к тому же тесно переплетенными с мифами о других богах.
Достаточно взглянуть на корову древних египтян, длинноногую, с маленькой головой, чтобы понять, что она заимствована у скотоводов Сахары. Остальные народы получили ее более сложным путем. Сначала сахарская корова попала на острова Средиземного моря. На Крите, где она была священной, она красной масти, с лирообразными рогами, но с укороченными ногами. Укорочение ног понятно: на острове не нужно много кочевать. С островов быки попали на Балканский полуостров, где из-за грубой пищи стали короткошеими и большеголовыми. Здесь на них впервые надели ярмо. С Балканского полуострова, запряженные в повозки с ярмом, быки проникли на Ближний Восток с севера, где оказались в руках земледельцев.
Культ быка, видимо, проделал тот же сложный путь, причем он передавался от народа к народу. Ясно, что истоки культа быка нужно искать у народов, первыми связавших с ним свою судьбу — у древних кочевников Сахары. Мы видим на их наскальных рисунках, что в совместном стаде людей и быков последних было раз в пять больше. Построение стада на марше — типично бычье: его фронт образуют быки с вкрапленными между ними мужчинами с луками; коровы следуют за быками, женщины — верхом на быках, не участвующих в атаке. Все быки с мошонками, значит, их не кастрировали, не превращали в более послушных волов.