Жизнь животных. Рыбы и амфибии - Брем Альфред Эдмунд
Жабы, содержащиеся в ограниченных помещениях, приручаются скорее и полнее, нежели когда они живут в каком-нибудь саду. Содержание их почти не представляет трудностей, так как они не отказываются ни от какого брошенного им мелкого животного, лишь бы только последнее двигалось; с другой стороны, они могут долго голодать без малейшего для себя вреда. Со своими сородичами и родственными формами, равными им по величине, они уживаются превосходно.
В отличие от многих других бесхвостых земноводных жаба проводит зимнюю спячку в сухих земляных норах, далеко от воды. Такие норы она редко роет сама при помощи своих задних ног и предпочитает для своего постоянного укромного уголка мышиные норы и трещины в камнях. Сначала старые, затем молодые жабы в конце сентября или в начале октября заползают в найденные или вырытые ими самими норы, часто несколько животных вместе, защищаются от влияния холода нарытой землей, заткнув ею отверстие в свое помещение, и остаются в этих зимних норах неподвижными и окоченевшими вплоть до марта или апреля. Тотчас же по оставлении своего зимнего убежища они начинают спаривание и для этой цели держатся в каком-нибудь ближайшем водоеме, предпочитая, подобно зеленой лягушке, самые маленькие лужи [407]. Несмотря на то что у самцов серой жабы нет пузырей-резонаторов, они обладают стонущим или нежно блеющим голосом. О спаривании, прежде всего, можно узнать по этому голосу, который самцы издают день и ночь. Каждый самец, если может, отыскивает самку, обхватывает ее обычным для лягушек образом, но с такой силой, что пальцы в полном смысле вонзаются в кожу и снаружи не видны. Таким образом, по уверениям внимательных наблюдателей, он, не слезая, крепко сидит на самке 8–10, даже 28 дней, пока наконец эта длинная прелюдия не кончится и не начнется метание икры. Лейдиг заметил, что, по крайней мере в Германии, число самцов далеко превосходит число самок [408]. За недостатком самки своего вида самец, совершенно как водяные лягушки, плотно наседает на других животных, в особенности на рыб, и последние, как Ферстер наблюдал у золотых рыбок, могут погибнуть от подобных сильных объятий [409]. Икра выходит в виде двух шнуров, из которых каждый развивается в особом яичнике и яйцеводе; отложение икры, однако, совершается с перерывами, самец оплодотворяет отдельные части шнуров. Как только кусок шнура выйдет из яйцевода, совокупившаяся пара на минуту принимает более удобное положение, всплывая на поверхность воды и до некоторой степени отдыхая; затем они опять ныряют в глубину, где вновь выходит и оплодотворяется новый шнур. Эти движения повторяются одно за другим, 8–10 раз; но как только выйдет последний кусок яйцевого шнура, самец оставляет самку и они отдельно выходят на сушу. Яйцевые шнуры имеют толщину карандаша, достигают 3–5 м длины и заключают в себе несколько тысяч яиц. Еще в пору спаривания эти шнуры благодаря движениям совокупившейся пары в разные стороны наматываются около водяных растений и тому подобных предметов, почему и остаются на дне. Через 2–3 дня яйца заметно увеличиваются, через 4–5 дней растягиваются; в теплую погоду на 12 или 14, а в холодную на 17 или 18 день личинки, развившиеся в яйце, прорывают его оболочку, а 2 дня спустя оставляют и ил. С этих пор превращение их протекает уже по известному плану. Головастики жаб — маленькие черные животные, охотно живущие общественно. В конце июня у них уже образовалось 4 ноги и, когда это произошло, молодые, необыкновенно маленькие в сравнении с остальными бесхвостыми земноводными жабы покидают воду, хотя хвост их в это время не совсем еще ссохся. С этого момента они ведут образ жизни своих родителей, но гораздо оживленнее в своих движениях и прыгают довольно хорошо. Рост их очень медленный; но и они на пятом году жизни уже становятся половозрелыми. Продолжительность их жизни значительна. Пеннант рассказывает про одну жабу, которая пробыла в неволе 36 лет и прожила, быть может, еще дольше, если бы случай не лишил ее жизни.
Продолжительность жизни жаб существенно зависит от содержания. Правда, они имеют сравнительно немного врагов, так как благодаря выделению желез хищные животные, за исключением змей, не решаются хватать их, но и размножение жаб относительно невелико, так как вследствие беспечности родителей при высыхании незначительных луж часто гибнут тысячи личинок. Самым же злейшим врагом их является безрассудный, злой человек, который непростительным образом преследует как раз взрослых, а следовательно половозрелых жаб, чем вредит своему собственному хозяйству.
Чтобы совершенно разбить все доводы суеверных и безрассудных врагов жаб, я обращаю внимание на то, что днем жаба хватает разве только тех пчел, которые летят мимо ее носа, почему и не может считаться в этом случае вредным животным. Нелепые предубеждения, что жабы выпрыскивают из своего мочевого пузыря яд, что слизь, правда очень острая, выделяемая ее кожными железами, может серьезно отравить человека, что они посещают скотные дворы, где выдаивают коров и коз, и всякие другие выдумки про жаб не могут оправдать страсти к истреблению этих животных [410]. Ведь самыми тщательными опытами доказано, что жабы не выпрыскивают никакого яда, что сок их желез, правда производящий жжение, если его положить на слизистую оболочку, для человека опасен быть не может — короче, что жабы никоим образом не в состоянии нанести нам какой-либо вред. Следовательно, если кто по заблуждению или по непростительной шалости убивает столь полезное животное, он только этим доказывает свою необразованность и свое невежество, о чем можно только сожалеть. Английские садовники, более благоразумные, чем многие наши, давно узнали, как уже было замечено выше, какую большую пользу приносят им эти прилежные и неутомимые животные уничтожением различных вредных для растений мелких животных. В настоящее время покупают жаб дюжинами и полусотнями и пускают их в свои сады. Их немецкие товарищи по ремеслу, быть может, скоро станут делать так же. Будем же надеяться, что благоразумные учителя найдут время внушить своим ученикам мысль о полезности этих животных и тем помогут искоренению хоть части существующих предрассудков. Уничтожение жаб можно оправдать разве только вблизи рассадочных рыбных прудов.
Второй вид, живущий и в Германии, зеленая жаба (Bufo viridis) — красивое животное, имеющее 7–8, редко 8–10 см длины. Сверху она по зелено-серому фону покрыта как бы островками, пятнами от оливково- до черно-земляного цвета и более мелкими розово-желтоватыми бородавочками; снизу — беловатыми и лишь изредка редкими черноватыми пятнами или точками; кроме того, эта жаба характеризуется относительно длинными ногами, довольно плоскими, выемчатыми с боков и почковидными ушными железами и длиной внутреннего пальца передних лап, который бывает немного длиннее второго. От двух других жаб Германии она больше всего отличается простой, а не парной сочленовной мозолью на нижней поверхности всех пальцев задних лап, перепонкой, по крайней мере доходящей до половины длины пальцев, следовательно развитой относительно хорошо, и присутствием отчетливой кожной складки вдоль голени. Восточноевропейские экземпляры, как правило, ярче окрашены и разрисованы, нежели германские. Основной цвет их светлее, иногда серо-белый, пятна, вроде островков, кажутся резче ограниченными и имеют темные каймы; красные крапинки бородавок крупнее и светлее.
Зеленая жаба — вид, свойственный средней и восточной Европе, но распространенный по Европе к югу и к востоку. На юге она распространена от Египта до Марокко, на востоке — по всей западной Средней Азии, Тибету и Гималайскому хребту.
После предыдущего подробного описания образа жизни обыкновенной серой жабы в описании привычек зеленой жабы можно ограничиться лишь несколькими словами. Она во многих отношениях сходна с предыдущей, но заметно ловчее, проворнее, бодрее и оживленнее [411]. Зеленая жаба, по-видимому, непритязательна, легче обыкновенной переносит холод, сухость воздуха и нечистоту воды.
