Герберт Мартинсон - Загадки пустыни Гоби
Еще до восхода солнца отправились дальше с намерением к вечеру добраться до Наран-Булака. Миновали сквозное ущелье и перед нами открылась широкая гобийская панорама. Автомашины с большой скоростью мчались по пологому спуску, который заканчивался у сомона Баин-Далай. Проехав это небольшое селение, мы свернули вправо, а не поехали прямо на юго-восток, как это сделала экспедиция Ефремова. Таким образом, Ноен-сомон остался в стороне от прямого пути. Вначале дорога пересекала мелкосопочник и предгорья хребта Дзолен, по затем вывела на широкие просторы нэмэгэтинской низменности, поросшие мелким кустарником караганы и саксаула. В нескольких местах наша колонна спугнула резвых джейранов, стремглав унесшихся в сторону гор.
В головной машине находился заместитель начальника палеонтологической экспедиции В. Ю. Решетов, следивший за благополучным продвижением автоколонны. Тяжелые машины с трудом переваливали через сухие русла, по их вели очень опытные водители, прекрасно знавшие условия гобийских дорог. Особенной виртуозностью отличались Н. П. Радкевич, В. М. Радвогин и М. М. Брагии.
Спустились с востока в нэмэгэтинскую низину, где стали встречаться большие песчаные барханы. Дорога петляла между ними, и мы иногда останавливались, чтобы сфотографировать эти удивительные природные образования. Вскоре добрались до небольшого сомона, названного «солями» (давс) из-за расположенного там соленого озера, где добывают соль. Здесь находилась последняя на нашем пути небольшая заправочная станция, и нужно было запастись горючим.
Поздно вечером, уже в темноте, наша колонна добралась до источника Наран-Булак, где палеонтологи ежегодно возводили свой базовый лагерь. Теперь, девять лет спустя после моего первого посещения этих мест в 1967 г., здесь много изменилось к лучшему. Выход из-под песчаной плиты источника был укреплен бетоном, а вода направлена в металлические трубы, к концам которых прикреплялись переносные резиновые шланги. Один из них вел к небольшой баньке, построенной из досок и фанеры, на краю обрыва. Внутри ее была сложена кирпичная печь с баком для подогрева воды. Часть родниковой воды стекала в деревянный желоб, предназначенный для водопоя скота. Вдоль зеленой поляны стояли большая юрта, отведенная под столовую, около 10 брезентовых палаток, палатка-склад и сколоченная из досок кухня, в которой находилась небольшая плита и рядом движок, подающий вечерами электрический свет во все помещения. Таким образом, в летний сезон здесь возникал целый экспедиционный городок, с данным ему палеонтологами «неофициальным» названием «Наран-сомон». Он был жизненно необходим, если учесть, что отряды выезжали на тяжелые раскопочные и разведочные работы на расстояния десятков и сотен километров, испытывая изнурительную жару и песчаные бури. Можно себе представить, с каким наслаждением они возвращались в Наран-Булак, где можно было отмыться, обсудить результаты работ, провести камеральную обработку собранного материала, написать письма своим родным, упаковать коллекции для отправки в Улан-Батор. А в это же время наши механики сообща ремонтировали автомашины и заправляли их, используя экспедиционный бензовоз, который систематически выезжал в Далан-Дзадагад для пополнения запасов горючего.
На следующий день после приезда в Наран-Булак наш отряд направился к знаменитому местонахождению динозавров в Нэмэгэту. Проехав около 80 км на восток, мы свернули в сторону горного массива Нэмэгэту-Ула. После некоторого блуждания по сухим руслам и пескам, благополучно спустились в большой сайр, ведущий в каньоны, которыми изрезан весь пологий склон, примыкающий к хребту Нэмэгэту. Эти ущелья, образовавшиеся в результате размыва сравнительно мягких осадочных пород, в течение многих веков углублялись и расширялись. Временные потоки и ураганные ветры создали целый лабиринт узких и широких ущелий, в которых легко было заблудиться, изваяли причудливые скалы, очертаниями напоминающие то индийские храмы, то египетские пирамиды. На дне каньонов лежали огромные песчаные плиты, сползшие с верхних частей склонов, разбросанные крупные и мелкие кости динозавров, осколки панцирей водных черепах, скелеты рыб и массивные раковины моллюсков. Мы совершали путешествие по дну большого озерного бассейна, существовавшего 70 миллионов лет тому назад, в мире почти сказочной древности!
Проехав по одному из широких каньонов и обогнув невысокую гряду, мы увидели камень-обелиск, поставленный еще И. А. Ефремовым на месте расположения его лагеря в 1947 г. Сохранились и следы его былой стоянки: разбросанные ржавые консервные банки, обломки досок и позвонки динозавров. Здесь и решили обосноваться. В наш отряд входили опытный литолог Никита Николаевич Верзилин, специалист по остракодам Ирина Юрьевна Неуструева, лаборант Ирина Александровна Краснова, студент Московского университета Андрей Филимонов и шофер Александр Николаевич Ершов. Позднее к нам присоединилась монгольский палеонтолог Хайд Ёндон.
По следам лагеря экспедиции Ефремова, двух лагерей Польско-Монгольской экспедиции и нашего в 1967 г. можно было восстановить хронологию палеонтологических исследований в этом районе Гоби. На территории лагерных участков сохранились небольшие памятные плиты с обозначением дат работ соответствующих экспедиций.
Установив свои палатки, мы провели рекогносцировочный поход по основным каньонам местонахождений. Мне хотелось ознакомить своих товарищей, впервые посетивших эти места, с общим планом геологической обстановки. Пройдя несколько извилистых сайров, мы попали в просторный каньон, названный в свое время советскими палеонтологами «проспектом Ефремова», по сторонам которого высились «здания» из однотонных красноцветных глинистых песчаников самой причудливой «архитектуры». Своеобразием очертаний они были обязаны размыву глинистых горизонтов, из-под которых выступали карнизы более плотно сцементированных песчанистых плит, и действию ветровой эрозии. Стояла удивительная тишина и только какие-то неизвестные нам птицы бесшумно порхали с одного утеса на другой. Перейдя в соседние сайры, мы оказались у более высоких горизонтов разреза, представленных серо-желтыми глинистыми песчаниками. Здесь стали часто встречаться остатки костей и раковины двустворчатых моллюсков. Следует отметить, что богатые залежи костного материала в результате многолетних раскопочных работ предыдущих экспедиций сильно оскудели. Основные «клады» здесь были уже изъяты, и на нашу долю выпадали лишь разрозненные кости динозавров и панцири черепах. В одном из северных каньонов я обнаружил фаланги пальцев передней конечности птицетазового ящера — орнитомимида — с четырьмя острыми когтями.
В последующие дни мы начали уже детальное обследование всех осадочных толщ. Основное внимание было уделено литологии осадочных пород, их текстурам и структурам. Одновременно изучался характер захоронения остатков животных организмов, в частности моллюсков и остракод. Раковины двустворок были встречены в пяти горизонтах, но остракоды концентрировались лишь в одном из более высоких слоев обнажения.
Расположение изученных обнажений
Все осадочные образования, состоящие из песчаников, глин и конгломератов, в нэмэгэтинском местонахождении делятся на две части. Нижние, сложенные из однотонных коричнево-красных песчаников и глин, — почти «немые». В них совершенно отсутствовали ископаемые водные беспозвоночные, лишь местами попадались отдельные скорлупки динозавровых яиц и немногочисленные разрозненные кости мелких ящериц и рогатых динозавров. Эти отложения относятся к барунгойотской свите кампанского возраста. В отличие от этих нижних толщ, названных в свое время И. А. Ефремовым «немыми озерными отложениями», а польскими учеными — «нижними нэмэгэтинскими слоями», верхние отложения отличаются пестроцветностью. Здесь чередуются красные, желтоватые и серые горизонты, в которых неоднократно встречены костные остатки динозавров и черепах, а также рыб, ископаемые моллюски, реже остракоды и харовые водоросли. Все эти отложения и ископаемые организмы, как это будет отмечено ниже, свидетельствуют о существовании здесь в глубоком прошлом водного бассейна, где происходило захоронение органических остатков.
Слоистость озерных отложений хорошо заметна в обнажениях Заалтайской Гоби. Фото Н. Н. Верзилина.
Работая в каньонах Нэмэгэту, мы не избежали обычных для этих мест песчаных бурь. Но и в такие дни мы не прекращали своих исследований, хотя старались держаться нижних откосов, поскольку на возвышенностях ветер просто сбивал с ног, да и видимость сокращалась до минимума. В лагерь возвращались всегда с опасением — устоял ли он против такого сильного ветра?
