Юрген Торвальд - Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии
Амар спросил, кто такая мадам Дессинель, и услышал в ответ, что это кассирша, единственная служащая в бюро Урселя. На протяжении всего приема она постоянно сидела наверху, около входной двери, и любой посетитель неизбежно проходил мимо нее. Чтобы попасть в квартиру, также нужно пройти мимо нее. Мадам Дессинель, наверное, была последней, кто видел Жермен Бишон живой. Она работала каждый день до семи часов вечера и перед уходом проверяла, заперты ли верхняя и нижняя входные двери. В ту субботу, когда Урсель уехал за город, она работала, как обычно. Кроме Урселя ключи от бюро и квартиры имелись только у мадам Дессинель и Жермен Бишон. Когда Амар поинтересовался отношениями между кассиршей и Жермен, уборщица задумалась. Но потом ответила, что мадам Дессинель холодна и вежлива. Она не была подругой Жермен Бишон. Ей тридцать лет, и, говорят, она имеет виды на Урселя.
Было полседьмого вечера, когда полицейский Лепинэ доложил Амару, что приехал доктор Бальтазар и пробирается к дому сквозь толпу любопытных. Вскоре атлетическая фигура Бальтазара появилась в проеме входной двери. Ему исполнилось тридцать семь лет, и добрый десяток лет отделял его еще от того времени, когда он стал воплощением традиций парижской судебной медицины. В 1909 году его заслонял собой профессор Туано, недостойный преемник двух, может быть, самых значительных судебных медиков Парижа: Амбруаза Тардье и Поля Камиля Ипполита Бруарделя, возглавивший после них кафедру судебной медицины в Сорбонне. Ошибки, которые Туано допустил при экспертизах по делу детоубийцы Жанны Вебер и которые дважды помогли ей избежать заслуженной кары, подорвали его авторитет.
Бальтазар родился в 1872 году в семье мелкого буржуа. Сначала он интересовался математикой и техникой и окончил пользующуюся хорошей репутацией Политехническую школу. Затем, в 1893 году, жажда приключений и свойственное ему многообразие интересов побудили его избрать военную карьеру. Уже будучи артиллерийским офицером, Бальтазар стал изучать медицину. Много лет он занимался исследованиями в тогда еще молодой области науки о радиоактивных лучах. Когда в 1904 году Бальтазар занялся судебной медициной, то он опирался на такой запас медицинских знаний, каким обладали немногие его коллеги; тогда же он стал расширять область судебно-медицинской работы, выводя ее за рамки самой медицины. Поначалу вместе со своей ассистенткой и позже женой Марсель Ламбер Бальтазар занялся исследованием следов волос, найденных на месте преступления или катастрофы.
Когда Бальтазар в свойственной ему манере сухо поздоровался с Амаром и следователем, он еще не знал, что перед ним уголовное дело, которому не только суждено войти в анналы истории криминалистики, но и привлечь внимание общественности к проблеме исследования следов волос. Без волнения он вошел в кухню и встал на колени у трупа. Подчеркнутое хладнокровие, создавшее ему позднее репутацию грубого и черствого человека, имело своей причиной не только полную сосредоточенность при выполнении работы, но в значительной мере это была и защитная реакция на свойственную ему мягкотелость, от которой он часто страдал. Как многоопытный специалист, он быстро определил приблизительное время наступления смерти — между 12 и 14 часами. Он указал Амару и Варену на изменения кожного покрова на руках и шее, свидетельствовавшие об отчаянном сопротивлении жертвы. Смерть была вызвана многократными проломами черепной коробки. Бальтазар считал, что было нанесено от тридцати до сорока ударов лезвием и обухом топора. Он также констатировал беременность Жермен Бишон, срок которой был шесть месяцев. Вдруг он замолчал и ниже наклонился над левой рукой Жермен. Некоторое время он что-то рассматривал, затем приподнял тело так, что стала видна правая рука.
Обе руки были сжаты в кулаки. Но Бальтазару не было надобности разжимать их, чтобы разглядеть клочья выдранных длинных окровавленных волос: белокурых и светло-каштановых. Бальтазар вытащил по нескольку волосков из каждой руки, положил их на лист белой бумаги, подошел к окну столовой и стал рассматривать. Амар и Варен наблюдали за ним. Не обращая внимания на толпу народа, уставившегося на него с улицы, Бальтазар вернулся на кухню и сказал грубым голосом, что труп можно отправить в морг, но так, чтобы никто не касался рук убитой. Затем он поинтересовался, не удалось ли напасть на след преступника. Амар, который со времен дела Жанны Вебер не очень уважал судебных медиков, ответил с иронией, что об этом, мол, еще рано говорить или, может быть, Бальтазар в состоянии сотворить чудо мгновенного раскрытия преступления. На что Бальтазар спокойно возразил, что чуда он сотворить не может, но полагает, что может помочь господам избавиться от лишней работы, посоветовав Варену и Амару искать не мужчину, а женщину-убийцу.
Карпен, которому в этот момент Бальтазар напоминал Шерлока Холмса с его умением читать следы, как и Амар, отнесся к этим словам весьма скептически. Однако Бальтазар показал им волосы на листке белой бумаги и выразил уверенность, что это женские волосы и жертва сама вырвала их из головы убийцы. В ближайшее время он скажет кое-что еще.
Мысль о криминалистической оценке следов волос возникла несколько сот лет тому назад. В 1689 году в Париже был обнаружен труп мадам Мазель, богатой вдовы, заколотой при очень странных обстоятельствах. Лейтенант полиции Деффита нашел в ее руке три волоска, которые она, возможно, вырвала у убийцы. Деффита обратился к нескольким парикмахерам, но получил ответ, что невозможно установить, принадлежат ли эти волосы человеку или животному. Систематическое изучение волос под микроскопом французские, английские и немецкие медики начали лишь после 1857 года, если не считать некоторых экспериментов французов Оливье и Орфи- ла. В 1863 году немец Лендер опубликовал в выходящем раз в три месяца, Журнале по судебной и гражданской медицине" свою работу „Экспертиза волос на топорах из Варсинской пещеры". Там он описывал свою попытку путем исследования волос помочь раскрытию жестокого убийства, которое было совершено в ночь с 10 на 11 мая 1861 года на мельнице вблизи Хурсдорфа. Шесть человек — мельник Баумгардт, его жена, трое детей и служанка Каролина — были убиты в постелях ударами топора. Когда семь дней спустя в пещере варсинского лесничества нашли три топора, то Лендер обнаружил на них большое количество волос. С помощью микроскопических исследований волос на топорах и волос убитых он доказал их идентичность. Житель Варсинской деревни Карл Маш в конце концов признался в преступлении. Во время судебного процесса Лендер поставил в зале суда шесть микроскопов для присяжных заседателей, чтобы каждый из них мог убедиться в достоверности результатов его работы.
В конце XIX века основатель венской школы судебной медицины Эдуард Гофман опубликовал „Учебник по судебной медицине", который содержал главу „Исследование волос". Последующее десятилетие принесло благодаря работам отдельных ученых много важных сведений в этой области. Было уже известно, что любой волос человека или животного состоит из трех частей: корня, стержня и кончика. Основная часть волоса, стержень, в свою очередь состоит из трех частей: кутикулы, коркового вещества и мозгового вещества. Кутикула образует верхний покров волоса. Она образована черепицеобразно наложенными друг на друга плоскими ороговевшими клетками. Под кутикулой находится корковое вещество из ороговевших вытянутых вдоль клеток, содержащих пигмент светло- или темно-желтого, каштанового, темно-каштанового или черного цвета, придающий тот или иной цвет волосам. В самой середине волоса находится мозговое вещество, или сердцевина, состоящая из крупных кубических ороговевших клеток. В этом слое, главным образом между клетками, содержится различное количество пузырьков воздуха. Этот слой часто отсутствует в волосах человека или обнаруживается как составная часть коркового слоя. Скопление воздуха в мозговом слое сначала было препятствием для микроскопического исследования сердцевины волоса. Из-за воздуха сердцевина просматривалась как ничего не говорящая черная полоска, и долгое время даже полагали, что здесь речь идет о темном пигменте. До 1909 года еще не было никакого метода, позволявшего „освободить" волос от воздуха и детально, в каждом отдельном случае, изучить клеточное строение мозгового вещества.
Однако имеющихся знаний было достаточно, чтобы установить принадлежность обнаруженных на месте преступления волос человеку либо животному. Уже одна кутикула волос животного имела свои характерные черты. Черепицеобразно наложенные друг на друга клетки кутикулы волос животных были не только больше по размеру, но и не такими ровными. Форма этих клеток характеризовала вид животного. Типичным было также соотношение между толщиной коркового слоя и толщиной сердцевины. Хотя исследованию подвергались волосы далеко еще не всех видов животных, но уже можно было утверждать, что сердцевина волос у животного значительно толще, чем у человека. Самыми важными были различия клеточного строения мозгового вещества. В то время как у человека оно либо вообще отсутствует, либо представляет собой нехарактерную картину, у животных оно имеет вполне определенный вид: круглые либо овальные клетки, которые образуют кольцеобразные или корзинкообразные скопления, следующие одно за другим и едва касающиеся друг друга. В более толстой сердцевине можно наблюдать много расположенных один за другим таких рядов клеток или, как это бывает у кроликов и зайцев, ряды клеток, образующие спирали. Таким образом, проблема отличия волос человека от волос животного была, как казалось, уже решена. Точность определения увеличивалась от того, чем больше волос подвергалось исследованию в каждом отдельном случае.