Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК - Маркел Ховард
По установленным правилам ни при каких условиях премия не может быть разделена более чем на трех человек. В те годы, когда премия делится, денежный приз поровну распределяется между двумя или тремя победителями. Наибольшее разнообразие в этом отношении наблюдается в премиях по физиологии и медицине: за период 1901–2020 гг. 111 премий достались 222 лауреатам, из них 39 получил один человек, 33 – двое и еще 39 – трое {1358}.
Еще одно неочевидное правило – не присуждать Нобелевскую премию посмертно. Иными словами, награждаемый должен быть жив, чтобы приехать в Стокгольм и лично получить медаль в тот год, когда она вручается. Правда, были и отступления. До 1974 г. Нобелевская премия дважды присуждалась посмертно, но оба лауреата – Даг Хаммаршёльд (Нобелевская премия мира 1961 г.) и Эрик Аксель Карлфельдт (Нобелевская премия по литературе 1931 г.) были номинированы еще при жизни. С 1974 г., согласно уставу Нобелевского фонда, премия не может быть присуждена посмертно, кроме случаев, когда смерть наступила после объявления о ее присуждении {1359}.
Розалинд Франклин умерла в 1958 г. и никогда не номинировалась на Нобелевскую премию. Никого из других участников открытия ДНК не номинировали до 1960 г. Ее преждевременная смерть исключила любую возможность получения ею премии {1360}. Это служило обоснованием однозначного ответа на вопрос: «Почему Франклин не получила свою долю премии 1962 года?» Однако тому, что она не вошла в число лауреатов, сопутствовало еще одно прискорбное обстоятельство, которое не давало мне покоя с тех пор, как я вышел из архива Королевской шведской академии наук в солнечное стокгольмское лето.
Просматривая документы о номинациях на премию по химии за 1960 г., я обнаружил письма ряда видных деятелей-мужчин в пользу Уотсона и Крика. Чтобы сохранить гармонию в отношениях Кавендишской лаборатории и Королевского колледжа, Уильям Лоуренс Брэгг, к тому времени возглавивший Королевскую ассоциацию Великобритании, своим авторитетом добился включения в число лауреатов Мориса Уилкинса {1361}. Однако некоторые другие ученые из числа рассматривавших кандидатуры считали, что Уилкинс не заслуживает Нобелевской премии, и были против того, чтобы он разделил награду с Уотсоном и Криком.
Одним из возражавших был Лайнус Полинг. В марте 1960 г. он высказал свое мнение о предложении Брэгга выдвинуть на премию по химии Уотсона, Крика и Уилкинса. Полинг утверждал, что его коллега Роберт Кори должен разделить премию с Кендрю и Перуцем за исследование структуры полипептидной цепи белков. Признавая важность работы Уотсона и Крика, он отметил, что детальная структура ДНК не была окончательно выяснена, тогда как полипептидные цепи белковых молекул установлены в точности. А Морис Уилкинс, как считал Полинг, всего лишь продемонстрировал виртуозное получение высококачественных препаратов ДНК и их дифракционных рентгенограмм, но эта работа сама по себе не является достаточно существенным вкладом, чтобы его следовало включить в число награждаемых Нобелевской премией {1362}.
Остальные рекомендательные письма, касающиеся открытия двойной спирали, отражают разброс мнений. В 1960–1962 гг. было еще семь номинаций на Нобелевскую премию по химии и десять – по физиологии и медицине. В общей сложности одиннадцать из них предлагали только Уотсона и Крика, пять, включая номинацию Брэгга, – Уотсона, Крика и Уилкинса, и еще один человек предложил Крика и Перуца, но не Уотсона и не Уилкинса {1363}.
Мне доставило огромную радость разрешение пролистать огромные тома в черных кожаных переплетах, содержавшие эти номинации, написанные самыми выдающимися учеными того времени. Радость оборвалась, когда я осознал, что ни в одном письме не упоминалась работа Розалинд Франклин. Разумеется, она уже была мертва и не могла претендовать на награду. Но не следует забывать об элементарной порядочности. Если бы кто-нибудь из них хотя бы упомянул о вкладе Франклин, это никоим образом не умалило бы достижений Уотсона, Крика и Уилкинса, но было бы уместно, достойно и отвечало духу науки. Увы, ни один не удостоил ее признанием.
В рассказе Артура Конан Дойла «Глория Скотт», написанном в 1893 г., сыщик Шерлок Холмс употребил выражение «дымящийся пистолет», означавшее явную, неоспоримую улику {1364}. В архивах Нобелевской премии по химии имеется стопка листов бумаги, которые, хотя они и не являются такой уликой, требуют изучения, поскольку без них история двойной спирали неполна. Речь идет о внутреннем отчете о премии по химии за 1960 г., написанном секретарем Нобелевских комитетов по физике и химии Королевской шведской академии наук химиком и металлографом Арне Вестгреном, одним из первых применившим метод рентгеновской кристаллографии для задач металлургии, а также прекрасно разбиравшимся в рентгеноструктурном анализе биологических макромолекул, в частности ДНК и белков {1365}. Из его отчета, занимающего четырнадцать страниц, явствует, кто внес наибольший вклад в открытие структуры ДНК и кто из них наиболее заслуживал Нобелевской премии.
Как пишет Вестгрен, вопрос награждения за установление строения ДНК сложен из-за того, что в изучение этой проблемы внесли вклад многие ученые и трудно установить, чей настолько решающий, что заслуживает особенного признания. Он признает, что Уотсон и Крик выдвинули очень важную оригинальную гипотезу, но сомневается, что они провели какие-либо экспериментальные исследования в этой области самостоятельно, и отмечает, что проверка их гипотезы была полностью возложена на других. По мнению Вестгрена, экспериментальные данные были важнее теории и построения моделей: «В этом контексте наибольшего признания заслуживают, с одной стороны, Уилкинс и его большая исследовательская группа, в которой он, без сомнения, играет ведущую роль, а с другой стороны, Франклин и Гослинг. Вопрос награждения Уотсона и Крика в обход исследователей, экспериментальными методами доказавших правильность предложенной ими структуры, не стоило бы и рассматривать. Среди последних Уилкинс, без сомнения, является единственным в своем роде. Следом идут Розалинд Франклин и Гослинг, первая из которых уже скончалась. Если бы она была жива, то имела бы все основания претендовать на получение своей части премии. Брэгг, внимательно следивший за ходом работ по этой теме, не включил в свою заявку Гослинга, следовательно, его вклад, по всей вероятности, не имел решающего значения в совместном исследовании Франклин и Гослинга. Нет оснований ставить под сомнение убедительное мнение Брэгга, что при рассмотрении вопроса о присуждении награды за данную работу ее следовало бы разделить между Уотсоном, Криком и Уилкинсом. …Установление структуры является, безусловно, очень ценным достижением в химии. Однако его значение важнее для генетики, следовательно, оправдана премия скорее по физиологии и медицине» {1366}.
Хотя Брэгг и все остальные авторы номинаций так и не упомянули работу Франклин в своих заявках, ее труд получил признание в хронике Нобелевской премии, но лишь потому, что о ней написал Арне Вестгрен: «Если бы она была жива, то имела бы все основания претендовать на получение своей части премии» {1367}. Таково мнение Комитета по присуждению Нобелевской премии в 1960 г. Как жаль, что традиционная секретность документов так и не была нарушена!
