Руперт Шелдрейк - Новая наука о жизни
Обзор книги Руперт Шелдрейк - Новая наука о жизни
Предисловие ко второму изданию
Публикация этой книги вызвала широкую дискуссию, отчасти стимулированную полемикой, разразившейся через несколько месяцев после ее выхода из печати. В редакционной статье в «Нейчур», озаглавленной «Книга для сожжения?», наиболее серьезным возражением было то, что «у многих читателей останется впечатление, что Шелдреику удалось в научной дискуссии найти место для магии». Утверждение, что гипотеза формативной причинности может быть проверена экспериментально, было объявлено абсурдным. Затем в «Нейчур» последовало оживленное обсуждение на страницах для писем. С другой стороны, «Нью Сайентист» назвал гипотезу «хорошей наукой» и уделил ей серьезное внимание. Дискуссия продолжалась в прессе, на радио и телевидении. Подобные же дебаты происходили в Соединенных Штатах и Западной Европе. Были опубликованы переводы этой книги на датский, французский, немецкий и шведский языки; скоро появится перевод на японский.
Тем временем на ряде симпозиумов и конференций, особенно в Соединенных Штатах, некоторые применения этих идей исследовались учеными разных специальностей, а также философами. Было организовано несколько семинаров для создания новых методов экспериментальной проверки.
В октябре 1982 года Тэрритаунская Группа Нью-Йорка объявила приз в 10 000 долларов за лучший тест выдвинутой гипотезы, который должен быть завершен до 1 января 1986 года. Датский фонд предлагает для того же конкурса второй приз в 5 000 долларов. Конечно, заявки на участие могут работать как за, так и против проверяемой гипотезы. Они будут оцениваться международным жюри судей, в которое входят: д-р Дэвид Бом, профессор физики Биркбек Колледжа, Лондон; д-р Марко де Вриз, профессор патологии Университета Эразма, Роттердам; д-р Дэвид Димер, профессор зоологии Калифорнийского университета, Дэвис; и д-р Майкл Овенден, профессор астрономии Университета Британской Колумбии.
В то же время, когда был объявлен Тэрритаунский приз, «Нью Сайентист» объявил конкурс на лучшие предложения по организации эксперимента, с акцентом на такие, которые будет дешевле и легче всего осуществить. Было получено множество заявок со всего света, и победители были выбраны жюри, состоявшим из психолога, биолога и физика: д-ра Алана Голда из Ноттингэмского университета, профессора Стивена Роуза из Открытого университета и профессора Мартина Риза из Кембриджского университета. Победителями стали д-р Ричард Джентл из Ноттингэмского политехникума, д-р Сьюзен Блэкмор из Бристольского университета и д-р Верной Непп из медицинской школы Корнелльского университета, Нью-Йорк.
Многие из предложенных экспериментов касались способности человека к обучению; такими были две из выигравших заявок. В последующей дискуссии были предложены эксперименты других типов, наиболее плодотворными оказались идеи д-ра Ника Хамфри. Он высказал мысль, что если гипотеза верна, то для людей, должно быть, легче угадать скрытые изображения на картинках-загадках, после того как их уже раньше отгадало множество других людей. Летом 1983 года телевидение Темзы дало возможность проверить существование этого эффекта. Результаты показали, что, после того как ответ был показан двум миллионам зрителей в Британии, угадать его стало легче другим людям по всему миру. Для контрольной картинки, которая не была показана по телевидению, существенного увеличения процента отгадавших не наблюдалось. Аналогичный эксперимент большего масштаба только что был проведен в сотрудничестве с телевидением Би-Би-Си.
Опубликованные комментарии и дискуссии по гипотезе встречаются в разных газетах и периодических изданиях. Мои издатели и я полагаем, что некоторые из них могут быть интересны читателям этой книги, и потому мы их привели в Приложении к настоящему изданию. Два первых раздела Приложения содержат комментарии, полемику и дискуссии. В разделе «Конкурсы» приведены результаты конкурса, проведенного «Нью Сайентист», а также некоторые подробности Тэрритаунского приза. Наконец, в «Экспериментах» даны результаты теста 1983 года со скрытым изображением из «Нью Сайентист» и эксперимента, недавно прошедшего на телевидении Би-Би-Си.
Множество других экспериментов проводятся по всему миру, некоторые в области психологии, некоторые в биологии, молекулярной биологии и химии. Я ожидаю, что через несколько лет можно будет выяснить, продвигает ли нас гипотеза формативной причинности в верном направлении.
Ньюарк-на-Тренте
Март 1985
Предисловие к первому изданию
Большинство биологов принимает на веру, что живые организмы есть не что иное, как сложные машины, управляемые только известными законами физики и химии. Я и сам долго разделял эту точку зрения. Но в течение нескольких лет пришел к выводу, что такое допущение вряд ли можно считать справедливым. Так как, если еще столь мало действительно понято, всегда остается возможность того, что по крайней мере некоторые явления жизни зависят от законов или факторов, до сих пор неизвестных физическим наукам.
Чем более я размышляю о нерешенных проблемах биологии, тем более обретаю уверенность в том, что принятый сейчас традиционный подход страдает чрезмерной ограниченностью. Я начал с того, что стал представлять себе в общих чертах более широкую науку о жизни. И тогда постепенно стала оформляться гипотеза, описанная на последующих страницах. Подобно любой новой гипотезе, она по существу спекулятивна, и ее ценность может быть определена лишь после того, как она будет проверена экспериментально.
Мой интерес к этим проблемам возник благодаря тому, что начиная с 1966 года я участвовал в работе группы ученых и философов, которая занималась исследованиями областей, пограничных между наукой, философией и религией. Эта группа, называвшаяся «Философы богоявления» (Epiphany Philosophers), давала много возможностей для дискуссий на семинарах и неформальных встречах в Кембридже и во время поездок на берег Норфолка, в Тауэр Милл. Среди членов группы я особенно обязан профессору Ричарду Брэйтвэиту, мисс Маргарет Мастермэн, преподобному Джеффри и миссис Глэдис Кибл, мисс Джоан Миллер, д-ру Тэду Бэстину, д-ру Кристоферу Кларку и профессору Дороти Эммет, редактору «Теории теорий», периодического издания этой группы.
С 1974 по 1978 год, когда я работал в Индии в Международном институте исследований урожайных культур в полупустынных тропиках, у меня было много плодотворных дискуссий с друзьями и коллегами в Хайдерабаде, а покойная миссис Дж. Б. С. Хэлдэйн великодушно предоставила мне возможность пользоваться ее библиотекой.
Первая версия этой книги была написана во время полуторагодичного пребывания в Шантиванам Ашраме, в районе Трихонополи, Тамил Наду. Я благодарен членам общины за то, что они помогли сделать мою жизнь там столь счастливой, и я признателен более, нежели можно выразить словами, преподобному Беду Гриффитсу, которому посвящена эта книга. Мисс Дина Нанавати из библиотеки Британского консульства в Бомбее любезно снабжала меня нужной литературой.
В написании и редактировании второго варианта книги, после возвращения в Англию, мне очень помогли советами мои друзья, а критикой и замечаниями — более пятидесяти человек, читавших разные фрагменты. Особо я хотел бы поблагодарить м-ра Энтони Эппиа, д-ра Джона Белова, профессора Ричарда Брэйтвейта, д-ра Кейта Кэмпбелла, миссис Дженни-фер Чэмберс, д-ра Кристофера Кларка и других.
Я очень благодарен д-ру Кейту Робертсу за рисунки и диаграммы для этой книги. Д-р Питер Лоуренс любезно предоставил плодовых мушек, на которых основаны изображения на рис. 17, а м-р Брайан Сноад — листья гороха, показанные на рис. 18.
Я благодарен д-ру Мохаммеду Ибрагиму, миссис Пэт Тоберн и миссис Эйтне Томпсон за печатание текста, а м-ру Филипу Кестлмэну и миссис Дженни Рид — за помощь в чтении верстки.
Хайдерабад
Март 1981
Введение
В настоящее время ортодоксальный подход в биологии представлен механистической теорией жизни: живые организмы рассматриваются как физико-химические машины и считается, что все явления жизни в принципе могут быть объяснены на языке физики и химии.[1] Эта механистическая парадигма,[2] безусловно, не нова; фактически, она преобладает в науке уже около столетия. Главная причина того, почему ее придерживается большинство биологов, состоит в том, что она работает; эта парадигма предлагает способ мышления, в пределах которого вопросы о физико-химических механизмах жизненных процессов могут быть поставлены и разрешены.
Тот факт, что этот подход привел к очевидным успехам, таким как раскрытие генетического кода, является сильным аргументом в ее пользу. Тем не менее критики выдвигают серьезные основания для сомнений в том, что все феномены жизни, включая поведение человека, могут быть когда-либо объяснены только с механистических позиций.[3] Но, даже если бы механистический подход был признан существенно ограниченным не только практически, но и принципиально, он не мог бы быть просто отвергнут; сегодня это единственный подход, доступный для экспериментальной биологии, и несомненно, что он будет использоваться и далее, пока не появится какая-либо позитивная альтернатива.
