Валентин Бадрак - Как воспитать незаурядную личность
Интерес ребенка может искусно формироваться через создание специфической среды. Опыт родителей Константина Станиславского (Алексеева) может быть небезынтересен, если потомство многочисленно, а ресурсов для его гармоничного, всестороннего развития у родителей вполне хватает. Откровенно говоря, идеи этих родителей перекликаются с созданием среды для детей, потому что напоминают представление сразу всем детям многих различных видов деятельности. Без акцента на какое-либо конкретное дело. Это как галерея с множеством залов: выбирай понравившийся и играй в нем. Но тут присутствуют оригинальные семейные особенности, по сути, имеет место создание любопытного человеческого питомника семейного типа, где в золотых клетках взращивали и выпестовывали людей определенной породы – чистокровных аристократов и интеллектуалов, обладающих изящным вкусом, знающих толк во всем, что касается светской жизни. Обычно выходцы из таких семей не растворяются в социуме, но и не достигают значимых высот. В этом смысле Станиславского можно считать исключением, а методы формирования его личности достойными изучения, с оговоркой, что если детально сопоставить основные вехи его взросления и действия родителей, не покажется необычным именно его развитие как артиста (а не, скажем, старшего брата или младших сестер).
Будущий театральный символ эпохи родился в московской семье богатого фабриканта вторым из девяти детей (один ребенок умер), и родители продемонстрировали довольно грамотную стратегию в создании детям особой, творческой атмосферы. Статусные Алексеевы следовали за существующими в так называемом высшем обществе стереотипами, замыкая круг многогранного домашнего образования цирком, театром, балетом и довольно впечатляющей физической подготовкой (фехтованием, гимнастикой, греблей, конными прогулками). «Обычное детство богатых детей, в то же время необычное детство богатых детей», – многозначительно подмечает биограф Елена Полякова, называя детство Алексеевых «идиллическим», а самих детей «балованными и изнеженными». Действительно, на фоне чрезмерной опеки и потакания детям родители (особенно биографы отмечают роль матери) очень тщательно подбирали учителей и гувернеров, максимально оберегали психику детей от возможного, пусть даже незначительного негатива. С одной стороны – иностранные языки, литература, математика, домашние театральные постановки, прекрасная музыка и танцы, с другой – совершенная изолированность от всего мира. Для инициативы детей был оставлен довольно узкий коридор направлений и устремлений, хотя самих ребят до поры до времени это мало занимало. Примечательно, что после зрелищных походов в цирк, театр, на балет наступало время домашнего копирования увиденного под руководством вполне приличных наставников. Хотя и не таких знаменитых, как в случае Нобеля, четко готовившего сыновей к покорению наук и бизнеса. В этой семье совершенно не знали, кого к чему готовить, и практически не заботились о будущем предназначении детей, что, конечно же, было крупным родительским минусом.
Чтобы понять происхождение мотивации Кости Алексеева, будущего знаменитого театрального деятеля Станиславского, стоит сравнить две цитаты биографа, касающиеся разных периодов его взросления. Первая относится к раннему детству и первым пробам самовыражения: «Любимцами матери был сын-первенец Володя и вторая дочь Нюша. Они не стеснялись выйти в зал при гостях, прочитать стишок, спеть или сыграть на рояле. Про Костю же няня говорила: «Нечем похвастаться им». Перед чужими мальчик стеснялся, замыкался, хотя в детской неистощимо придумывал новые игры». А вот вторая, уже о периоде отрочества: «В театральные игры втянулись все. Гувернантка Евдокия Алексеевна была балетмейстером, горничная Ариша наблюдала за костюмами, вздыхая и жалуясь, когда приходилось их складывать: за неимением пудры актеры щедро использовали муку… Костя считал профессионалами, предназначенными цирку или сцене, себя и Фифа – прочих же друзья свысока называли «любителями». С Фифом был затеян кукольный театр; как всегда, родители поддержали увлечение». Ключевая фраза – последняя во второй цитате. Речь о том, что произошло размагничивание той детской зажатости и неуверенности, от которых страдают многие малыши, когда не получают подпитки-поддержки. Вот и юного Константина на первых порах и выступать не очень-то влекло, и с поддержкой было не все однозначно. Зато, когда интерес сформировался и было продемонстрировано его наличие, родители тут же отреагировали – безоговорочным одобрением занятия. Прямым следствием домашнего воспитания стали «робость» и «конфузливость» гимназиста Алексеева, а также отсутствие у него каких-либо отмеченных учителями способностей или талантов. Но родители смотрели на это сквозь пальцы – и довольно благоразумно. Отец приглашал сыновей на фабрику, постепенно знакомя их с производством и выражая надежду на преемственность. Но и на интересы-увлечения детей он смотрел вполне современно и прагматично. Известен такой его шаг, сыгравший значительную роль в появлении на свет Станиславского, а именно: когда Косте было 14 лет, отец, потакая театральным интересам детей, фактически построил домашний театр. «Спектаклями увлеклись настолько, что летом 1877 года поодаль от большого дома был построен новый флигель. Не просто флигель – театр с прекрасным зрительным залом и сценой…» – акцентирует внимание Елена Полякова.
Старший брат Владимир был уже слишком взрослым, чтобы всерьез воспринимать домашние театральные постановки, родители относились ко всему действу как к развивающему развлечению, младшим сестрам в строго патриархальной семье путь в театр был попросту заказан. Поэтому для подавляющего большинства представителей молодежи того времени «модное развлечение» оставалось лишь «мимолетным эпизодом дачной жизни». А вот Константин настолько «заболел» театром, что это стало делом всей его жизни. Именно для него домашний театр из алексеевского кружка, неожиданно для остальных членов семьи, вырос в серьезную идею. И родители поддержали увлечение сына: для занятий пластикой и вокалом были приглашены именитые педагоги, часто посещая спектакли Малого театра, Константин пристально наблюдал и изучал игру известных актеров. Так что именно родители своей наблюдательностью и отзывчивостью сделали наибольший вклад в становление сына как выдающегося деятеля театра.
4Принципы формирования интереса характерны для всех областей человеческой деятельности и подходят для различных возрастов, лишь бы между родителями и детьми сохранялись близкие душевные отношения. Пример Матисса это уже продемонстрировал, но, конечно, пробуждение интереса не является исключительной прерогативой родителей.
Единственный человек, получивший две Нобелевские премии по физике, Джон Бардин, вспоминал, что его школьный учитель по математике пробудил в нем близкий к одержимости интерес к своему предмету, предложив решать усложненные задачи. Естественно, что наставник хвалил смышленого ученика, стимулируя старание и усердие. На первом этапе эти дополнительные занятия дали возможность выделиться из всего класса, да и сами по себе головоломки казались захватывающими. Постепенно росла самооценка: быть единственным, кто способен решать наисложнейшие задачи, само по себе представлялось значимым, а позже заложило прочную основу пожизненной влюбленности в науку. Конечно, понимание мотивации Бардина было бы неполным, если не сообщить, что его отец был профессором анатомии в университете Висконсина, а мать достигла значительных успехов в искусстве. Так что идея соответствия – «быть достойным сыном своих родителей» – сыграла тут не последнюю роль. А затем уж и развитый личный интерес к самовыражению в той области, которая была по душе, привел к углубленным занятиям точными науками.
Почти такая же история приключилась с Лайнусом Полингом, первым человеком, получившим две персональные Нобелевские премии (одну по химии, вторую – премию мира). Но если интерес Бардина первым пробудил учитель в школе, то Полинг обязан своим влечением к науке отцу, поощрявшему страсть к чтению, и однокурснику – любителю химии; тот продемонстрировал 13-летнему товарищу несколько химических опытов прямо у себя дома. Что же до книг, то Полинг рано стал их ценителем, «проглатывая» с невообразимой скоростью. Говорят, дело дошло до того, что отец, работавший скромным коммивояжером, даже написал письмо в местную газету, прося совета о подходящей литературе для своего 9-летнего сына. Неугомонный мальчик в то время уже основательно изучил Библию и теорию эволюции Чарльза Дарвина. Любопытная деталь: несмотря на протесты матери, Полинг оставил школу и сумел без аттестата поступить в Орегонский сельскохозяйственный колледж, чтобы стать инженером-химиком (впрочем, учеба длилась недолго – сын по просьбе матери вынужден был пойти работать, чтобы помочь семье). Но интерес к тому времени уже сформировался. Полинг, в частности, настолько поражал окружающих своими обширными знаниями и стремлением к науке, что 18-летнему юноше предложили штатную должность преподавателя по качественному анализу на химическом факультете!
