Ян Коменский - Учитель учителей. Избранное
Еще один важный закон – закон о надлежащем распределении времени, который требует, чтобы серьезным занятиям ежедневно посвящалось только четыре часа. Все остальное время должно быть свободным «для домашних дел, пристойного отдыха и частных занятий». Заметим, что эмпирическим путем Я.А. Коменский подходит к тому, что в дальнейшем было доказано научными исследованиями.
Вне учебных занятий определенное время отводится игре, однако, такой игре, которая не возбуждает неумных страстей, не вредит здоровью, не ведет к пустому времяпрепровождению. Следует играть так, «чтобы игра способствовала здоровью тела не менее, чем оживлению духа». Игра должна служить преддверием серьезных вещей. В этом смысле она становится воспитательным и образовательным средством, которое могут целенаправленно использовать в своей педагогической деятельности учителя.
Лучшим методом обучения Я.А. Коменский считает тот, применение которого ведет к расширению содержания практических занятий и самостоятельной работы учащихся. Этот «практический метод (обучающий всему через личное наблюдение, личное чтение, личный опыт) должен быть применяем повсюду, чтобы ученики приучались всюду возвышаться до учителей».
Особую роль в процессе обучения создатель пансофической школы отводит испытаниям (опросам и экзаменам), указывая, что правильное и своевременное их проведение оказывает «поистине могущественное действие».
В законах о школе Я.А. Коменский достаточно полно описывает обязанности тех, кто учится, и тех, кто учит. В частности, от школьников автор «Дидактики» требует активного отношения к учению. «Никто не должен здесь уподобляться тени, но каждый должен быть живым членом в живом теле, относясь ко всему с живым интересом; в противном случае его следует удалить». Каждый ученик обязан искренно любить своего учителя «как второго отца», тщательно и с готовностью подчиняться всем его указаниям. Среди учеников должны процветать дружба, взаимопомощь, взаимоподдержка.
В свою очередь, в законах для учителей указано, что учителями должны быть люди «честные, деятельные и трудолюбивые», «они должны быть живыми образцами добродетелей, которые они должны привить другим». Чрезвычайно интересным в законах для учителей является требование «остерегаться слишком низко ценить себя и относиться к самим себе с презрением». Очевидно, Я.А. Коменский думал о социальном статусе учителя, уровень которого во многом определяет успех образования.
Соблюдение законов школы является основой ее полноценной жизни и развития – сознательно нарушающие законы должны подвергаться суровому наказанию. Для учеников Я.А. Коменский предусматривает как наименьшее наказание – выговор, как наибольшее – розги. Для нерадивых учителей – немедленное удаление из школы.
Но, составленные для Сарос-Патакской школы, эти «Законы», к сожалению, так и не были приняты.
О культуре природных дарований
Речь, произнесенная в главной аудитории Патакской школы 24 ноября 1650 г.
Чтобы высказаться об этом во славу Божию и в честь тех, которые поручили нам это дело, я полагаю наиболее удобным для себя и для вас, а равно и отвечающим существу самого дела вести рассуждение в следующем порядке.
Во-первых [раскрыть], что такое природное дарование и в чем заключается воспитание (cultura) дарований.
Во-вторых [выяснить], что необходимо требовать, чтобы дарования не оставались необработанными, как дебри лесов или пески пустынь; но чтобы они были возделываемы тщательно, как мы обыкновенно возделываем огороды, виноградники и сады.
В-третьих [показать], каким образом такое образование можно было бы удачно привить целому народу, в частности, есть ли условия для некоторого, более широкого, полнейшего и лучшего образования природных дарований в вашем народе.
Наконец, так как нужно иметь в виду не только повод к столь высоким стремлениям, но и благоприятные для них условия, то в дополнение ко всему указанному нужно еще рассмотреть, почему вопрос ставится именно теперь, без всякого дальнейшего отлагательства и без ожидания других, более благоприятных, обстоятельств. И каким образом.
Изложив все это по порядку и возможно кратчайшим способом, мы, с благочестивыми желаниями и искренними молитвами, предоставим все это дело Богу и тем, которые здесь заступают его место.
Слово «дарование» в этом случае обозначает ту врожденную силу нашей души, которая делает нас людьми. Именно эта сила делает нас, созданных по образу Божию, способными к пониманию всех вещей, к выбору из понятых нами вещей – одних лучших, к настойчивому достижению избранных, наконец – к свободному господству над вещами, уже достигнутыми, и к наслаждению ими, а через то – и к возможно большему уподоблению Богу. Угодно вам подробнее слышать об этом? Так слушайте!
Человеку прирождены – четыре части, или качества, или способности. Первая называется ум – зеркало всех вещей, с суждением – живыми весами и рычагом всех вещей, и, наконец, с памятью – кладовою для вещей. На втором месте – воля – судья, все решающий и повелевающий. Третья – способность движения, исполнительница всех решений. Наконец, речь – истолковательница всего для всех. Для этих четырех деятелей в нашем теле имеется столько же главнейших вместилищ и органов: мозг, сердце, рука и язык. В мозгу мы носим как бы мастерскую ума; в сердце, как царица в своем дворце, обитает воля; рука, орган человеческой деятельности, является достойным удивления исполнителем; язык, наконец, – мастер речи, посредник между различными умами, заключенными в различных, друг от друга разделенных телах, связывает многих людей в одно общество для совещания и действования. Так изваял нас наш Творец! Этими четырьмя пределами ограничил он свой малый мир. Так осуществляем мы в себе все свойства Божественного образа. Действительно, быстрый ум, облетая небо и землю, способностью понимания все покоряет, способностью суждения все разграничивает и распределяет и в сокровищницах памяти все складывает. Воля, со своей свободою решения, избирая из всего лишь то, что она облюбует, и, отвергая то, чего не одобрит, надо всем царствует. Рука, следуя предначертаниям ума и приводя в исполнение постановления воли, производит новое и только что не создает новые миры. Наконец, язык, перечисляя по мере надобности все то, что было обдумано, высказано, совершено (или то, что еще должно быть обдумано, высказано, совершено), и расцвечивая все это своими красками, распространяет свет от света, приумножает его и от одних людей переносит к другим.
Итак, отсюда, я полагаю, уже легко понять, в чем состоит воспитание природных дарований. Именно: в каком смысле о человеке говорится, что он усовершенствует поле, огород, виноградник и какое-либо искусство и, наконец, свое собственное тело, – в том же смысле можно говорить, что он усовершенствует и душу свою или свое природное дарование. Искусство считается хорошо усовершенствованным, когда оно легко в изящно производит свои творения. Тело выхолено, когда волосы хорошо причесаны, кожа гладка и здорового цвета и когда в работе оно проворно. Точно так же и духовное дарование человека будет тогда усовершенствовано, когда, во-первых, он приобретет способность обо многом мыслить и во все быстро вникать; во-вторых, когда он будет опытен в тщательном различении вещей между собой, в выборе и преследовании всюду одного доброго, а также в пренебрежении и удалении всего злого; в-третьих, когда он будет искусен и в выполнении совершеннейших дел; в-четвертых, когда будет уметь красноречиво и поучительно говорить для лучшего распространения света мудрости и для яркого освещения всего существующего и мыслимого.
Хочешь ли узнать хорошо образованного человека? Наблюдай за его действиями и движениями, за его речью и даже молчанием, равным образом – за его походкой, посадкой, осанкой, глазами, руками и за всем, относящимся к нему: всюду будут просвечивать приличие, достоинство и любезность; всюду он будет верен сам себе; во всем изящен и аккуратен. Хочешь познакомиться с ним в деле? Все плавно идет под его рукой, так как всякое дело поведет он разумно, по предварительном здравом обсуждении. Хочешь слышать его речь? Он может дельно рассуждать о чем угодно, не обнаруживая ни в чем постыдного невежества. Если, напротив того, ему надо молчать, то даже самое молчание он сумеет смягчить благоразумием и приличием, чтобы и из молчания его ты мог чему-либо научиться. Если он вращается между людьми – одно удовольствие на него смотреть. Если ему когда-либо придется жить без сообщества людей, никогда он не будет чувствовать себя одиноким, так как он полон серьезных мыслей и утешения в работе. В жизни он так ведет себя по отношению ко всему доброму и злому, что на деле обнаруживает, что он умеет различать вещи и может распознавать полезное от бесполезного. Идет ли все по его желанию – он не заносится, не гордится, не становится высокомерным. Впадает ли он в несчастье, – он все тот же: не опускается, не падает духом, не отчаивается. Одним словом, «кто мудр, тот приспособится ко всевозможным обычаям», – говорит поэт. А мы скажем: кто мудр, тот всюду сумеет быть полезным и будет подготовлен ко всяким случайностям.
