Екатерина Монусова - Правильно воспитывать детей. Как?
У меня только что окрашены стены. Я из последних средств пригласил мастеров, и они произвели хороший ремонт. Я не могу допустить, чтобы ребенок проявлял здесь свои способности в области рисования.
Я как педагог и как хозяйственник поступаю правильно.
А потом я убедился, что педагог и хозяйственник не должны расходиться.
Я добьюсь того, что ученик будет так же заботиться о чистоте стен, как и хозяйственник. И он ничего не потерял от того, что не нарисовал на стене. Он ничего не потеряет от того, что не покричал и что-то у него там не развилось.
Мы должны приучать воспитанников к упорядоченным, целесообразным движениям. Извольте двигаться целесообразно. Вы идете по коридору, чтобы выйти на улицу. Никакой скидки на ваши какие-то детские особые аппетиты к движению. Проходи спокойно по коридору, спокойно выходи на улицу, а когда выйдешь во двор, там можешь удовлетворить свои аппетиты.
И оказалось, что никаких особых аппетитов у ребят нет. И потом, может быть, торможение этих аппетитов даже полезнее, чем их удовлетворение.
…Я не знаю, может быть, вы обвините меня в некоторой жестокости по отношению к детям. Я никогда себя в этом не обвинял, но, например, я поднимал своих ребят в 6 часов утра, я не позволял задерживаться в постели ни на одну минуту, я не позволял опаздывать на завтрак, на завод или в школу. Я предъявлял к своим ребятам самые строгие требования. Я мог так делать потому, что эти требования предъявлял весь коллектив, потому, что все дети были убеждены, что так нужно. Этого не могло быть, если бы у детей не было коллектива, если бы они не считали, что интересы коллектива выше их личных интересов или интересы коллектива есть их личные интересы.
Конечно, такой дисциплины, такой преданности нельзя добиться в течение нескольких месяцев. Это нужно делать постепенно, и вы сами не заметите, как будет рождаться успех за успехом.
Я заметил это только тогда, когда общее собрание однажды постановило: «Антон Семенович, вы имеет право наказывать, но мы отрицаем ваше право прощать, потому что вы накажете, а через час прощаете».
…И последние пять лет, если мне приходилось наказывать на пять часов ареста, то я только через пять часов мог прощать. Никакая сила не могла уменьшить эти пять часов.
Когда я увидел, что общее собрание потребовало законности, я понял, что /оно/ уважает наказание не меньше, чем удовольствие.
Говорят: ребенок должен после урока покричать, иногда ему хочется поколотить стекла, говорят: натура ребенка этого требует.
Я бываю во многих школах, у меня закаленные нервы, нервы-тросы, и вот, когда я захожу в такую шумную школу, у меня начинается нервный тик. А ведь дети в течение десяти лет находятся в школе.
Но мы должны быть педагогичны и своих чувств не обнаруживать. У нас иногда только губы дрожат, по ночам не спим, или это накопившееся раздражение обрушивается дома на близких. Было даже такое глубокое убеждение, что учительская работа – нервная работа и учитель должен быть обязательно неврастеником.
Говорят, что для того, чтобы ребенок не бил стекла, над его отвлечь чем-то, надо нервы раздражать в другом направлении. Надо заставить, чтобы он пел, танцевал, или радио для него завести. Надо его каким-то шумом оглушить, треском оглушить, чтобы ребенок обалдел (смех). Я над этим задумывался очень давно. И потом увидел, какое благо – полный порядок: никакого крика, никакого бега. Хочешь побегать – вот во дворе площадка, а если хотите кричать – не кричите! Надо поберечь и нас, ведь мы, учителя, – государственная ценность, и нас, ребята, поберегите. Насчет окон единственное решение: не смей бить стекол, я не буду тебе заводить радио, музыку и не позволю уничтожать государственное имущество. Я тебя ничем отвлекать не буду, а ты не бей. И вот, когда коллектив сознательно относится к такому порядку, действительно в коллективе получается тот покой, та строгость, грань и точность обозначения, где можно бегать, где нельзя, которые необходимы для успокоения нервов. Я сам к этому выводу пришел не так скоро. Но коммуну вы могли посетить в любое время и никогда не увидели бы, чтобы ребята толкали друг друга, били стекла и т. д. Коллектив бодрый, жизнерадостный, никто никого не бьет. Я глубоко убежден, что стремление ребенка беспорядочно бегать, кричать прекрасно может быть переведено на внутренний покой. Ведь очень часто может выдаваться за педагогическую мудрость то, что на самом деле должно подвергаться сомнению: мудрость ли это педагогическая и мудрость ли это вообще.
…Или в походах очень часто бывало тяжелое положение, требующее физического напряжения, быстроты, энергии. Какой отряд посылается? Самый лучший, и этот лучший отряд гордился этим. Трудно представить, что это лучший отряд, и я бы постеснялся поручить ему лишнюю нагрузку, внеочередное задание. Но именно ему я это поручаю без всякого сомнения, без всяких слов потому, что он лучший, и он это доверие чувствует. Он чувствует в этом особую красоту, эстетичность.
Эта эстетичность будет последней филигранной работой дисциплинированности. И не каждый коллектив придет к ней, но если коллектив пришел к ней и если логика такова, что, чем выше ты стоишь, тем больше от тебя требуется, если эта логика делается настоящей, живой логикой, это значит, вопросы дисциплинированности и воспитания доведены до известного удовлетворительного предела.
Наконец, последнее теоретическое общее положение о дисциплине, которое я считал необходимым своим воспитанникам предлагать как можно чаще в простой форме, доступной для детского понимания: если человеку нужно сделать что-нибудь для себя неприятное, он всегда сделает это и без дисциплины, дисциплина именно тогда, когда человек делает и неприятное для себя с удовольствием. Это очень важное дисциплинарное положение. Его также нужно отметить и подчеркивать как можно чаще, при всяком случае. Вот коротко та общая теория поведения, мораль, которую необходимо детям предъявлять как определенное знание, о котором нужно всегда говорить, подчеркивать и добиваться понимания этих теорем и положений. Только таким образом, при таком общем теоретизировании дисциплина будет получаться сознательной.Глава 3 Материальные «ловушки» – как их избежать? Практическое значение семейного хозяйства
Не так давно в Интернете я прочла размышления одного известного предпринимателя. Он поведал, что его дочке Нине год и восемь месяцев, и она только начинает говорить. Среди прочих слов Нина вполне внятно произносит слово «деньги». Обычно она это делает завладев отцовским кошельком: достает купюры, держит их веером и хвастается.
По наблюдениям автора статьи, она такая не одна. Среди его знакомых – известная московская бизнес-леди, совладелица коммуникационного агентства, – так вот ее сын, почти ровесник Нины, тоже выучил слово «деньги» одним из первых. «Только он у меня по монетам», – говорит счастливая мать.
Дети и деньги – эта тема стара как мир. Точнее, она стара настолько, насколько давно появились сами деньги. Ведь на заре человечества их попросту не было, как нет их и сейчас на заре человеческой жизни. Понравившееся в песочнице ведерко нельзя купить – его можно лишь отобрать или обменять, к взаимному удовольствию.
Но наступает момент, когда презренный металл вихрем врывается в жизнь ребенка. Кажется, еще совсем недавно вы играли с ним в магазин, расплачиваясь нарезанными бумажками. Теперь он тратит деньги на ерунду, просит дорогие кроссовки-эйрмаксы, «как у всех», и втихаря подворовывает мелочь. Увы, дети и деньги – эта тема касается всех…
Как правильно приучить ребенка к деньгам? Как ему понять, откуда они берутся? Почему родители других детей покупают им то, что мои мне купить не могут или не хотят? Что такое семейный бюджет? И главное – как же добиться того, чтобы тебе на все хватало? На все эти темы вполне можно говорить даже с дошкольником. Деньги – это возможности, но обращению с ними необходимо учиться. Если вы хотите, чтобы ваш ребенок был успешным, – научите его прислушиваться к своим желаниям и находить возможности для их реализации. Научите его быть состоятельным не делая культа из презренного металла – ведь наверняка его первым словом было не «деньги», а «мама»…
Дети и деньги
Деньги! Изо всех изобретений человечества это изобретение ближе всех стояло к дьяволу. Ни в чем другом не было такого простора для приложения подлости и обмана, и поэтому ни в какой другой области не было такой благодатной почвы для произрастания ханжества.
…Николай Николаевич Бабич – человек как будто веселый. Он очень часто прибавляет к деловой речи странные и ненужные словечки, которые должны показать его оживление и бодрый характер… Он любит по случаю вспомнить какой-нибудь анекдот, рассказывать его очень громко и надоедливо. Лицо у него круглое, но в этой округленности нет добродушия, нет мягкости очертаний, его линии малоэластичны и застыли в постоянном мимическом каркасе. Лоб большой, выпуклый, расчерченный правильной штриховкой слишком одинаковых параллельных складок, которые если и приходят в движение, то все вместе, как по команде.
![Памела Друкерман - Французские дети не плюются едой [секреты воспитания из Парижа]](/uploads/posts/books/274288/274288.jpg)
