Иоганн Генрих Песталоцци - Книга для матерей. Избранное
Громадный круг знаний, почерпаемых из наблюдения, круг, с которым природа знакомит ребенка в самом раннем возрасте, расположен в этой книге и сконцентрирован согласно с требованиями психологии, и великий закон природы, по которому эта последняя всегда сильнее вкореняет в понятие ребенка что-либо близкое, нежели отдаленное, приводится здесь в связь со столь важным для обучения принципом: стремиться к тому, чтобы сущность вещей производила на детей более сильное впечатление, чем их переменчивые свойства. Громадная область языка и познаний, почерпаемых из наблюдений, сделана в этой книге легко обозримой для ребенка благодаря концентрации и психологическому расположению предметов; только отдельные предметы в природе бесчисленны, существенные же различия их невелики, потому и предметы могут быть сделаны легко доступными ребенку для обозрения, если распределены сообразно с этими особенностями.
Этим-то принципам я и подчиняю собственно учение о языке. Моя грамматика есть нечто иное, как ряд способов, долженствующих дать ребенку возможность точно выражать всякие числовые и временные отношения какого-либо предмета, ставшего ему известным из наблюдений, раз он может определенно выразить одно какое-либо числовое или временно́е его отношение. С этой целью я пользовался даже искусством письма, поскольку и на него можно смотреть как на учение о языке, и вообще старался употребить для этой цели все средства, данные мне природой и опытом для уяснения понятий. Эмпирический путь, которого я в этом случае придерживался, преимущественно показывал мне, что наше монашеское обучение, благодаря пренебрежению психологией, не только удаляет нас по всем отделам от этой последней цели обучения, но еще и содействует лишению нас тех средств, которые сама природа без помощи искусства предлагает нам для уяснения наших понятий и, благодаря нашей внутренней порче, делает для нас невозможным пользование этими средствами.
Цель, со знанием психологии и по законам физического механизма, доводит человека до ясных понятий и до последнего способа приобретать их, до определений, требует целого ряда (собственно, предшествующего этому последнему способу) всевозможных картин видимого мира, в которых совершается постепенный переход от наблюдения над отдельными предметами к их наименованию, от наименования к определению их качеств, т. е. к способности описать их, и от этой способности к умению уяснить или определить их. Разумное руководство при наблюдениях есть, стало быть, тот исходный пункт, на котором должен основываться этот ряд способов достигнуть определенных понятий, и ясно, что окончательное созревание цели всякого обучения, очевидность каждого понятия также существенно зависят от полной силы первого его ростка.
Если в обширной области всесозидающей природы какой-либо предмет развился, будучи несовершенным в своем зародыше, в таком случае и сама природа теряет свою способность довести его до совершенства при помощи постепенного созревания. Все, что несовершенно в ростке, все это явится изуродованным при возрастании, т. е. при внешнем развитии его частей; это так же истинно относительно произведений твоего ума, как и относительно произведений твоих гряд; это так же справедливо относительно результатов каждого отдельного понятия, полученного путем наблюдения, как и относительно известного состояния какого-либо выросшего кочана капусты.
Самое лучшее средство оградить человеческое развитие от беспорядочности, несовершенства и поверхностности, основывается, следовательно, главным образом на старании сделать для ребенка насколько можно более определенными, правильными и обширными первоначальные впечатления от главных предметов нашего познания, полученные при первом же наблюдении над ними. Уже начиная с колыбели младенца следует вырывать из рук слепой природы руководство над человеческим родом и передавать его в руки лучшей силы, получать которую нас научил тысячелетний опыт, касающийся сущности ее вечных законов.
Ты должен тщательно отличать законы природы от ее дела, т. е. от отдельных действий и представлений этих действий; что касается до законов, то в этом отношении природа есть вечная истина и всегдашнее руководство к достижению всякой истины; что же касается до тех изменений, при которых совершается применение ее законов к каждому индивидууму и к каждому индивидуальному случаю, то ее брошенная истина недостаточна для человечества и его не удовлетворяет. Реальная правда положения и обстоятельств каждого отдельного лица и каждого частного случая также имеет притязание, в силу одинаковых, вечных законов, на право быть необходимой, как и общие законы самой человеческой природы; следовательно, надо привести в согласие притязание и тех и других законов на необходимость, если они должны производить удовлетворительное действие на человечество. Забота об этом единении существенно важна для человеческого рода. Случайное, самым своим существованием и по своим последствиям, так же необходимо, как и вечное и неизменное, но самое существование случайного и следствия, неизбежно вытекающие из этого последнего, следует с помощью свободы человеческой воли привести в связь с тем, что есть вечного и неизменного в человеческой природе, и со всеми ее требованиями.
Физическая природа, от которой исходят безусловные законы самого существования и следствий всего случайного, по-видимому, посвящена лишь заботе о целом и сама по себе не печется об индивидууме и индивидуальном случае, которые определяются ею, благодаря ее внешнему воздействию. С этой стороны, она, собственно говоря, слепа, и в качестве таковой не согласуется, не старается согласоваться и не может быть в согласии со зрячей, духовной и нравственной природой человека; напротив, только сама духовная и нравственная природа в состоянии быть в согласии с физической – она может и обязана это сделать. Поэтому законы нашей материальной стороны, вследствие существенных требований самой нашей природы, должны быть подчинены законам нашей нравственной и умственной жизни. Без этого подчинения нашей материальной природы невозможно настоящим образом содействовать появлению окончательных результатов нашего развития, появлению человечности. Человек становится человеком благодаря своей духовной жизни, только так он становится самостоятельным, свободным и довольным. Физическая природа не так далеко и не туда ведет его; она слепа по самой своей сущности; ее пути суть пути мрака и смерти; поэтому развитие человеческого рода и руководство над ним следует вырвать из рук слепой, материальной природы и из-под влияния мрака и смерти; наоборот, их следует поручить нашей нравственной и духовной сущности, ее божественному, вечному внутреннему свету и ее божественной, вечной внутренней правде.
Все, все, что ты когда-либо беззаботно поручаешь внешней, слепой природе, все погибает. Это справедливо как в отношении неодушевленной, материальной природы, так и в отношении одушевленной. Если ты беззаботно поручаешь землю природе, то она приносит сорную траву и чертополох, а если ты предоставляешь ей развитие человеческого рода, то она приводит его только к путанице в наблюдениях, которые ни в отношении твоего, ни в отношении детского понимания вовсе не так производятся, как это требуется для первоначального обучения. Для того чтобы надежным способом привести ребенка к правильному и полному знакомству с каким-нибудь деревом или вообще растением, в общем, не есть самый лучший способ пустить ребенка без дальнейшей заботы в лес или на луг, где вместе растут всякого рода деревья и растения. Ни деревья, ни травы не попадаются ему на глаза таким образом, чтобы наглядно представить ему сущность каждого вида и первым же впечатлением от предмета подготовить его к общему понятию о целом отделе. Для того чтобы кратчайшим путем вести своего ребенка к цели обучения, к ясным понятиям, ты должен с величайшей заботливостью представить ему в каждом отделе знания сперва такие предметы, которые видимо и преимущественно имеют в себе существеннейшие признаки того отдела, к которому принадлежит этот предмет, и потому в особенности годятся для того, чтобы сущность предмета бросалась в глаза ребенку, в отличие от его изменчивых качеств; если же ты упустишь это из виду, то заставишь ребенка, при первом взгляде на предмет, смотреть на изменчивые свойства его как на существенные и таким образом принудишь его, по крайней мере, запоздать в познании истины и бросить кратчайший путь, которым в каждом отделе можно перейти от неясных наблюдений к определенным понятиям.
Если же ты избежишь этой ошибки в своем способе обучения и последовательность, в которой все предметы по всем отделам обучения будут представлены ребенку для наблюдения, с самого начала будет такова, что впечатление, производимое сущностью каждого предмета, при первых же наблюдениях над ним станет преобладать над впечатлением, производимым его качествами, то ребенок уже с этого первого впечатления научится подчинять сущности предмета то, что в нем есть изменчивого, и, несомненно, пойдет по верному пути, на котором с каждым днем будет развиваться его способность связывать понимание всех случайных качеств предметов с глубоким знанием сущности последних и их внутренней правды, и, таким образом ребенок будет читать во всей природе как в открытой книге. Как предоставленный самому себе ребенок неразумно смотрит на мир и, благодаря путанице, происходящей от случайно приобретенных обрывков знаний, ежедневно переходит от заблуждения к заблуждению, так, наоборот. ребенок, которого с колыбели ведут тем путем, ежедневно восходит от одной истины к другой. Все существующее или, по крайней мере, все пережитое им на опыте ясно связывается друг с другом при помощи его чистой и великой духовной силы, и в силу этого у него не бывает ошибки в самом основании его взглядов. Первые причины заблуждения и в характере его взглядов, и в нем самом устранены. В его душе не развивается искусственно и методически склонность к какому-либо заблуждению, и nihil admirari[13], которое в настоящее время является только как притязание искалеченной старости, станет, благодаря этому руководству, достоянием невинности и юности; достижение последней цели обучения, ясных понятий – все равно, приводят ли они нас к убеждению, что мы ничего не знаем, или к тому, что мы знаем все, – становится безусловно осуществимым, если только ребенок этого добивается и у него есть человеческие способности. Для того чтобы добиться этой высокой цели, чтобы организовать и обеспечить средства к достижению этого и особенно чтобы в полном объеме и вполне определенно выставить первые впечатления, полученные от наблюдения над материальными предметами (что существенно необходимо для того, чтобы на этой основе утвердить безупречный, предохраняющий от заблуждений и укрепляющий истину ряд наших познавательных средств), я обратил внимание, особенно в «Книге матерей», на крайнюю необходимость этой цели. И мне это удалось, друг, я настолько сумел укрепить этой книгой природную познавательную способность своих чувств, что дети, руководимые на основании этой книги, отвергнут всякую книгу и в природе и во всем, их окружающем, найдут лучшее руководство к достижению моей цели, нежели все те, которые я им дал.
