Любовь в награду - Лонг Джулия

Элайзу так ошеломила и очаровала эта аналогия, что она улыбнулась.

И тут в выражении его лица что-то изменилось. Его холодный, изучающий взгляд вдруг стал задумчивым, слегка удивленным и почти взволнованным. На переносице залегла едва заметная морщинка, а потом он чуть повернул голову к окну.

Элайза снова подумала об узнике в темнице. Это, конечно, нелепо, потому что он – хозяин дома и, без сомнения, может уехать отсюда, когда захочет.

Она была готова поклясться: лорд Ла Вей только сейчас понял, что она – женщина, причем не такая уж невзрачная.

Ее тщеславие могло быть удовлетворено, если бы сама мысль об этом не была столь тревожной. Возможно, он излучает обаяние, если оно вообще у него есть, и дарит его тем, кого считает достойным, но сейчас он корит себя за то, что потратил его часть на нее.

Однако эти вспышки капризов, сарказм… Ей казалось, что она смотрит на этого человека сквозь заросли колючек.

Наступила еще одна неловкая пауза.

– А вы… звонили с какой-то определенной целью, милорд? – наконец поинтересовалась Элайза.

– Да, разумеется. – Больше он ничего не сказал.

Элайза мысленно отругала себя, не зная, стоит ли ей продолжать разговор.

Голос лорда ла Вея зазвучал немного раздраженно, когда он все-таки заговорил и снова повернул к ней голову.

– Будьте добры, поднимите перо с пола – оно у письменного стола.

Ее глаза расширились, а затем уперлись в пол.

Перо для письма действительно лежало на полу почти под столом.

Элайза в замешательстве взглянула на принца.

Лорд Ла Вей по-прежнему смотрел в сторону.

А потом она покраснела…

Было ли это доказательством его превосходства? Произвольная команда посреди дня для выполнения лакейского задания, просто потому что это в его власти? Или ему захотелось увидеть, как муслин платья обтянет ее поясницу, когда она наклонится?

Увы, никакого разъяснения не последовало. Он просто ждал.

– Разумеется, милорд, – сказала Элайза. Потому что именно этот ответ она должна давать на все его просьбы.

С побагровевшими щеками Элайза сделала два шага к письменному столу и, наклонившись, чтобы опуститься на колени – медленно, грациозно, – заметила, кажется, тот самый скомканный листок бумаги, который видела вчера. На нем было нацарапано несколько слов, и написаны они были явно пьяным человеком – столько клякс было на листке и такими неровными были буквы. Она также увидела шарик воска, и печать, и чернила, и песок, пустой графин из-под бренди и маленький флакон настойки опия, еще не пустой.

Элайза довольно долго простояла на коленях, чтобы заметить, что и в кабинете принца ковер покрыт пылью. Святой Боже!

Медленно поднявшись, она бережно положила перо на стол, словно возвращала птенца в гнездо. Вставая, Элайза разглядела одно из слов, написанных на листе бумаги: «Мари-Элен».

Она повернулась, придала своему лицу загадочное выражение и сложила на груди руки.

– Это все, лорд Ла Вей?

– Да, это все, – ответил он.

Некоторое время они смотрели друг на друга, находясь по разные стороны пыльного ковра.

– Хотите, чтобы я наполнила графин бренди?

– Вы недолго продержитесь на своем месте, если будете постоянно спрашивать меня, как и что делать, миссис Фонтейн.

Святая Богородица! Верхушки ее ушей запылали от попытки сдержаться и светились, как сигнальные огни маяка, – их было видно, поскольку волосы она заколола так, что они не прикрывали уши.

Лорд Ла Вей с любопытством смотрел на нее. Возможно, он ждал, что ее макушка приподнимется, и оттуда повалит густой пар.

– Ковры в этой комнате тоже необходимо выбить, – спокойно сказала Элайза.

Лорд Ла Вей резко отвернулся, схватил перо и стал вертеть его в руках.

Элайза была почти уверена, что он отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

– Не намекаете ли вы на то, что в этой комнате, кроме ковров, надо выбить еще что-то, миссис Фонтейн? – лениво спросил он, пододвигая к себе письмо.

Но когда он снова повернулся к Элайзе, все еще держа перо в руке, его лицо вновь обрело бесстрастное выражение. Проникавшие в комнату сквозь окно солнечные лучи образовали над его головой нечто напоминающее золотую корону. И это казалось вполне уместным.

– Вы можете идти, – сказал принц настолько раздраженным тоном, будто она должна была это понять и без слов.

Глава 4

Элайза побаивалась возвращаться в кухню. Зато теперь она шла по мягко освещенному коридору: в ответвлениях сверкающих канделябров горели свечи с обрезанными фитилями. Она испытала бы больше радости, если бы свечи не освещали пыльные полы и грязные стены. Ее лицо от переживаний было разгоряченным и таким чувствительным, словно с него в буквальном смысле содрали кожу. Элайза замедлила шаг, чтобы иметь более достойный вид, когда поняла, что стремительно несется прочь от кабинета.

В ней теплилась надежда, что прислуга еще не закончила отмывать кухню, потому что добрая порция тяжелого труда была бы прекрасным средством для того, чтобы умерить ее ярость. И еще она молилась о том, чтобы завтра был пригожий день и она смогла бы самого дьявола выколотить из грязных ковров.

Лишь малое удержало Элайзу от того, чтобы поставить на место ковра лорда ла Вея. Выражение лица, с каким он произнес слово «Франция» и слово «дом». Элайза прекрасно знала, что значит тосковать по дому. И это малое, как и тени под его глазами, прокладывало дорожку к нему. Она на это надеялась.

О, очень надеялась!

Это либо так, либо лорд Ла Вей – всего лишь очередное наказание за день блаженства в объятиях беспомощного ученика адвоката. Элайза досадовала на принца еще и потому, что утром надела свое темно-зеленое шерстяное платье – теплое, да, но и отлично подчеркивающее цвет ее лица и глаз, а он этого не заметил!

– Вы не одолеете меня, лорд Ла Вей! – мрачно пробормотала она.

Она уже грозит ему, а ведь это всего лишь первый день ее работы.

Джек поможет ей выстоять. Подумав о Джеке, Элайза слегка поежилась, словно принц забросал ее перьями для письма и теперь она отряхивала их с себя.

– Благодарю вас, Мэри, – сердечно сказала она, проходя мимо горничной, которая подрезала очередную пару свечных фитилей.

Мэри кивнула в ответ, и на ее лице появилась робкая улыбка.

Это воодушевило Элайзу. Она может очаровать, может вдохновить. Она обыграет каждого в этом чертовом доме, включая угрюмого лорда ла Вея. Возможно, все, что нужно слугам, – это благодарность, руководство и расположение.

Чем дальше она уходила от кабинета, тем лучше становилось ее настроение. Запах щелока дошел до нее, прежде чем она вошла в кухню, вместе с порывом свежего ветра – окна там были приоткрыты.

Служанки, согнувшись, прилежно оттирали грязь: Китти – с плиты, Долли – с пола, причем она орудовала шваброй с такой яростью, с какой солдат забивал бы порох в пушку. Они обе закатали рукава и, потея, старались изо всех сил. Судя по всему, им доводилось заниматься уборкой и раньше, потому что в кухне стало заметно чище. Со стола убрали все следы карточной игры: сигарный пепел, оскверненную тарелку севрского фарфора и корку сыра. В очаге поблескивал песок.

– Отличная работа, леди, – с теплотой проговорила Элайза своим ободряющим учительским голосом.

Китти оглянулась на нее через плечо, но тереть не перестала.

– Благодарю вас, миссис Фонтейн, – отозвалась она и улыбнулась.

Долли устремила на Элайзу взгляд своих блестящих глаз.

– Да, благодарю вас, миссис Фонтейн, – приветливо сказала она. – Мы хотим угодить вам.

Возможно, это было действительно так, хотя не исключено, что Долли просто насмехается над ней.

Элайза вздохнула. Пусть пока убирает. А там видно будет. По крайней мере, у нее есть разрешение уволить Долли, если в этом возникнет необходимость.

Воспользовавшись солнечным светом, льющимся в кухню сквозь окно, Элайза села за безупречно чистый стол и развернула листок со сметой расходов, который дал ей лорд Ла Вей.