Под прикрытием - Стил Даниэла
– Тебе повезло, что они не отправили тебя со мной третьим классом, – пошутил Маршалл, и Ариана, оторвавшись от журналов, улыбнулась в ответ. Пока все шло гладко, и Маршалл был доволен. Единственным, что несколько омрачало его настроение, была необходимость расстаться с Джеффом – за то время, что Маршалл прожил у него в доме, он так и не наговорился с ним. Шотландец был поистине удивительным человеком: умным, проницательным, и на редкость отважным. Некоторое сходство с рассеянным университетским профессором, растрепанным и небрежно одетым, уже давно не обманывало Маршалла: он знал, что Джефф ничего не упускает и отлично управляется с любым оружием. Однажды в Панаме он за несколько секунд застрелил из пистолета трех громил, а четвертого прикончил ножом. Маршалл все это видел и зауважал Джеффа еще больше – за хладнокровие в критической ситуации и молниеносность реакции. Тот случай их особенно сблизил, и сейчас Маршалл подумал, что надо будет выкроить несколько дней, чтобы еще раз повидаться с Джеффом – в спокойной обстановке.
В самолете Ариана по большей части молчала. После легкого завтрака она попыталась было вернуться к журналам, но задремала, и Маршалл, укрывая ее одеялом, перехватил понимающие улыбки бортпроводниц, которые, вероятно, приняли их за молодоженов, возвращающихся домой после медового месяца. Ни одной из них не могло прийти в голову, что перед ними – отставной агент УБН, сопровождающий на встречу с агентами ЦРУ жертву похищения, скрывающуюся теперь от наемных убийц.
Ариана проснулась через два часа, увидела одеяло и поблагодарила его сонной улыбкой. Маршалл в это время смотрел какой-то фильм. Увидев, что она глядит на него, он остановил воспроизведение и снял наушники.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он заботливо, сам не заметив, как перешел на «ты». Ариана, впрочем, не обратила на его вольность никакого внимания, а вскоре и сама стала обращаться к нему как к близкому другу. В каком-то смысле они и были старыми друзьями, поскольку того, что они пережили всего за несколько дней, другим хватило бы на целую жизнь.
– Немного волнуюсь из-за этого завтрашнего… собеседования, – ответила она. – Как ты думаешь, что́ Сэм и остальные захотят со мной сделать? Мне бы не хотелось, чтобы меня ради моей же безопасности заперли в каком-нибудь отеле.
Маршалл этого тоже не хотел, хотя и понимал – что-то в этом роде вполне могло прийти в головы Сэму Адамсу и К°. По отношению к Ариане это было бы хоть и надежно, однако жестоко. Провести год или больше в тщательно охраняемом убежище ЦРУ было лишь немногим лучше тюремного заключения. И это тогда, когда ей следовало жить – жить свободно и без страха!
Рассуждая так, Маршалл даже не подумал, что то же самое относится и к нему самому: у него уже давно, а фактически – никогда не было нормальной жизни. После смерти Паломы он не встречался с женщинами, зная, что просто не сможет завести с кем-то прочные отношения. Терять любимого человека было слишком больно, и Маршалл боялся повторения того, что́ однажды он уже испытал. И он до сих пор чувствовал себя виноватым в смерти Паломы и их ребенка. Никогда, никогда ему не избыть это мучительное чувство вины, никогда не отмыть руки от их крови!
– Я думаю, для начала к тебе просто приставят нескольких телохранителей, – сказал Маршалл. – Но потом тебе придется самой нанять себе охрану. Если хочешь, я могу помочь подыскать настоящих профессионалов. Я знаю многих очень неплохих парней, которые по ранению или по болезни не могут работать в ЦРУ, УБН или в той же Секретной службе, но для частного сектора они – настоящая находка. Да и большинством серьезных охранных агентств тоже руководят бывшие сотрудники самых разных правительственных служб, которые хорошо знают свое дело.
– Ты тоже будешь работать в частном охранном агентстве? – поинтересовалась Ариана, которой давно хотелось узнать о Маршалле побольше. До сих пор он ничего не рассказывал ей ни о себе, ни об обстоятельствах, при которых он получил увечье. Правда, она случайно слышала, как Маршалл сказал Джеффу, что пуля, предназначавшаяся президенту Армстронгу, угодила в него, но сам он об этом помалкивал. Ничего она не знала и о том, зачем Маршалл приехал в Париж. Неужели, думала Ариана, в этом городе у него есть знакомая женщина и он приехал к ней?..
– Нет, не буду. Эта дорога для меня закрыта, – просто ответил Маршалл. В его голосе не было даже горечи – простая констатация факта. – С одной рукой меня вряд ли куда-нибудь возьмут, разве только на половинную ставку… – Он улыбнулся и неловко пошевелил больным плечом, но Ариана поморщилась – шутка ей показалась безжалостной. Она знала, конечно, что его левая рука почти не действует, но ведь Маршалл все-таки спас ее! – Неприятности могут случиться с каждым, и я не исключение, – продолжал он задумчиво. – Мне и так слишком долго везло. Шпионы без страха и упрека бывают только в кино, в жизни все по-другому. Любой агент под прикрытием рано или поздно попадается. Я, конечно, все равно старался бы не попасться, но… Плохие парни, которым я причинил немало вреда, уже начали на меня охоту и в конце концов все равно бы меня вычислили, но вмешался случай. Или судьба.
Услышанное заставило Ариану надолго задуматься. На все случившееся можно было смотреть и так, как он только что сказал, но ей не нравилось слово «судьба». Она бы предпочла назвать это везением. Маршаллу очень повезло, что его не разоблачили и он остался жив, но… самому ему, конечно, было виднее. Ариане, впрочем, казалось, что Маршалл почти готов смириться с тем, что все равно не мог изменить. Вряд ли подобное решение далось ему легко, в его-то годы – на вид ему нельзя было дать больше тридцати, а в таком возрасте любой серьезный физический недостаток воспринимается очень болезненно.
– Что же ты собираешься делать? – спросила она.
– Для начала я хотел бы просто поездить по Европе, посмотреть разные исторические места… ну и заняться всякими другими вещами, на которые у меня никогда не хватало времени. У меня много лет не было нормального отпуска, так что небольшой отдых я, наверное, заслужил.
– Иногда мне кажется, что я мог бы преподавать, – неожиданно добавил Маршалл. – Мне даже хотелось бы заниматься чем-нибудь в этом роде. Я довольно много знаю о Южной Америке – о ее истории, экономике, политике и мог бы приносить немалую пользу, но мое решение сначала должно созреть. – Он улыбнулся. – Ну а ты? Какие у тебя планы на будущее?
– Раньше я хотела заниматься модой, – сказала Ариана. – Когда-то давно, еще до Аргентины, я даже была заместителем редактора одного американского сетевого журнала мод. Конечно, это была работа для начинающих – до профессионалки мне было далеко, но мне очень нравилось то, что я делаю. Ну а когда меня спасли… Сначала мне вообще ничем не хотелось заниматься, и только после того как я окончила курс депрограммирования, я стала подыскивать работу в каком-нибудь серьезном и авторитетном модном журнале, но теперь мне, наверное, не разрешат ничего такого…
Упомянула она и о том, что хотела помогать бедным и даже прожила год в монастыре Святой Гертруды.
– Мне всегда казалось, что быть монахиней очень скучно, – осторожно заметил Маршалл. Меньше всего ему хотелось как-то оскорбить Ариану или задеть ее чувства.
– Вовсе нет, – возразила она. – Мне, во всяком случае, в монастыре понравилось – там было очень интересно. И тамошние монахини вовсе не скучные, а наоборот – веселые и отзывчивые. Они научили меня чистить картошку, представляешь? Ну, почти научили… – Она честно улыбнулась, вспомнив матушку Элизабет, сестер Полу, Марианну, Марию и других.
– Значит, ты можешь работать поваром? – поддразнил Ариану Маршалл.
– Это вряд ли… – Она покачала головой. Хотя со временем я, наверное, научилась бы и картошку чистить, и готовить, и овощи сажать. Понимаешь, когда я попала в монастырь, мне казалось, что это неспроста, что таково мое истинное призвание, но наша мать-настоятельница убедила меня, что это не так. На самом деле я просто боялась возвращаться в знакомый мне мир, и она сразу это поняла. И все же монастырь дал мне силы бороться дальше, и я поехала в Париж, чтобы пройти реабилитацию с Яэлем ле Фло. Он действительно мне очень помог; после занятий с ним я снова почувствовала себя живой. А сейчас я снова убегаю от похитителей и бандитов… – закончила она грустно. – Так что никаких планов на ближайшее будущее у меня, наверное, просто не может быть.
