Раз и навсегда - Макнот Джудит

После рассказа капитана Фаррела ей стала понятна боязнь Джейсона довериться кому бы то ни было. Она могла понять это, но была полна решимости изменить такое положение вещей. Капитан Фаррел говорил, что Джейсон полюбит только раз.., раз и навсегда. Ей отчаянно хотелось, чтобы именно она стала для него единственной любовью. Может быть, если она не будет так легкодоступна, он поймет, что ему недостает ее, и даже признается ей в этом. По крайней мере на это она надеялась, когда послала мужу вежливую записку с уведомлением о том, что не вернется домой к ужину.

Виктория сидела как на иголках во время кукольного спектакля и позднее, за ужином в доме викария, и с нетерпением ждала момента возвращения в Уэйкфилд, чтобы посмотреть, как Джейсон переносит ее отсутствие. Несмотря на ее протесты, викарий все-таки поехал проводить ее домой и всю дорогу рассказывал об опасностях, которые ожидают безрассудных женщин, рискующих в одиночестве совершать поездки по ночам.

Мысленно ей уже рисовалась чудесная, хотя и маловероятная картина, как Джейсон, встав на одно колено, признается ей в любви, говорит, как ужасно скучал без нее за ужином… Настроив себя таким образом, она буквально вихрем ворвалась в дом.

Нортроп сообщил ей, что, узнав о ее намерении поужинать в гостях, лорд Филдинг поехал навестить соседей и еще не вернулся.

Разочарованная, она ушла к себе, приняла ванну и помыла голову. Он все еще не возвращался, она легла и без всякого интереса полистала журнал. «Если Джейсон решил таким образом отомстить мне, – с обидой думала она, – то ему это удалось, но просто не может быть, чтобы он пустился во все тяжкие, лишь бы меня проучить».

Уже был двенадцатый час, когда Виктория наконец услышала его шаги в соседней комнате. Она мгновенно схватила журнал и сосредоточенно уставилась в него, как будто это было самое захватывающее чтиво. Через несколько минут Джейсон стремительно вошел к ней. На нем не было галстука, белая рубашка была наполовину расстегнута и открывала поросль темных волос, покрывавших бронзовую от загара мускулистую грудь. Он выглядел таким мужественным и прекрасным, что у Виктории пересохло во рту, но муж сохранял полную невозмутимость.

– Ты не вернулась домой к ужину, – проговорил он, встав возле ее кровати.

– Да, – согласилась она, пытаясь быть такой же невозмутимой.

– А почему?

Она невинно посмотрела на него и повторила его собственное объяснение:

– Я люблю общаться с людьми так же, как ты любишь работать. – Но, не выдержав спокойного тона, запальчиво добавила:

– Я думала, что ты не будешь возражать!

– А я и не возражаю вовсе, – сказал муж, к ее разочарованию, и, целомудренно поцеловав ее в лоб, удалился к себе.

Виктория уныло смотрела на подушку, на которой обычно покоилась его голова. Она не могла поверить, что ему совершенно безразлично, ужинает она с ним или нет. И еще ей не хотелось верить, что в эту ночь он намерен спать один. Поэтому она провела полночи без сна, прислушиваясь и надеясь, но он так и не пришел.

Она ужасно чувствовала себя, когда проснулась на следующее утро. Джейсон же, напротив, бодрый, свежевыбритый и прямо-таки излучающий жизненную энергию, вошел к ней и походя предложил:

– Если тебе скучно без компании, Виктория, может, тебе следует на денек-другой съездить в город?

Ее охватило отчаяние, и щетка для волос выскочила из неловких пальцев, но спасли упрямство и гордыня, и она изобразила на лице радостную улыбку. Независимо от того, блефовал он или действительно хотел избавиться от жены на время, она решила поступить так, как он советует.

– Отличная мысль, Джейсон! Наверное, я так и сделаю. Спасибо, что предложил.

Глава 28

Виктория поехала в Лондон и пробыла там четыре дня в надежде, что муж приедет за ней, но когда поняла, что это не произойдет, час от часу стала чувствовать себя все более одинокой и разочарованной.

Она посетила три мюзикла и оперу и навестила друзей. Ночью она бодрствовала, пытаясь понять, как человек может быть таким душевным по ночам и таким бессердечным в дневное время. Ей не верилось, что он любил только ее тело. Этого просто не может быть! Ведь он постоянно засиживался с ней за ужином, шутил и с удовольствием беседовал на самые разные темы.

Один раз он даже сделал ей комплимент по поводу ее ума и проницательности. Было несколько случаев, когда он интересовался ее мнением о самых разнообразных предметах. Например, не изменить ли интерьер гостиной и будет ли целесообразно отправить на покой пожилого управляющего и нанять более молодого.

На четвертый вечер в театр ее сопровождал Чарльз. После спектакля она вернулась в городской дом Джейсона на Аппер-Брук-стрит, чтобы переодеться перед балом, на который была приглашена. «Нет, хватит, завтра утром еду домой», – решила она с отчаянием. Она была готова признать свое временное поражение, но собиралась по приезде возобновить битву за его привязанность.

Облаченная в изумительное бальное платье из кисеи с серебристым стеклярусом, она вошла в бальный зал в сопровождении маркиза де Саль и барона Арнофф.

Все взгляды обратились в их сторону. Виктории вновь бросилось в глаза, с каким странным интересом люди смотрят на нее. Накануне в театре у нее было такое же неловкое ощущение. Ей не верилось, что повышенное внимание к ее особе вызвано тем, что она посещает увеселительные мероприятия без мужа. К тому же взгляды элегантных дам и джентльменов отнюдь не были укоряющими. Скорее, за ней наблюдали с пониманием, а может быть, даже с жалостью.

К концу вечера появилась Кэролайн Коллингвуд, и Виктория отвела ее в сторонку, намереваясь спросить о причине такого пристального внимания. Но она не успела даже рта открыть, как Кэролайн опередила ее.

– Виктория, – озабоченно справилась она, – все ли у тебя дома в порядке – я имею в виду ваши семейные отношения? Вы еще не разошлись?

– Разошлись? – непонимающе повторила Виктория. – Так люди думают, что мы с Джейсоном разошлись? Значит, поэтому они так странно смотрят на меня?

– В твоем поведении нет ничего дурного, – поспешно заверила ее Кэролайн, с опаской оглядевшись вокруг, чтобы убедиться, что спутникам Виктории не слышен их разговор. – Просто при данных обстоятельствах люди делают определенные умозаключения – считают, что ты не в ладах с лордом Филдингом и что ты, ну, словом, бросила его.

– Что-что? – поперхнулась Виктория. – С чего им пришла в голову такая мысль? Ведь и леди Кэллипер здесь без мужа, и графиня Грэвертон, и…

– Я тоже пришла без мужа, – в отчаянии перебила ее Кэролайн. – Но пойми, у наших мужей мы первые жены, до этого они не были женаты, а твой – был.

– И это играет какую-то роль? – изумилась Виктория, поняв, что нарушила очередное негласное правило. У светского общества всегда находятся таковые, регулирующие поведение при всех обстоятельствах. Но есть и длинный список исключений из этих правил, из-за чего может возникнуть ужасная путаница. И все равно ей было трудно поверить, что «первым» женам в обществе дозволяется поступать, как им заблагорассудится, а «вторым» – запрещается.

– Играет, – вздохнула подруга, – потому что первая леди Филдинг рассказывала ужасные вещи о жестокости лорда по отношению к ней, и некоторые ей верили. А ты замужем менее двух недель, а теперь ты здесь, одна, и выглядишь далеко не самой счастливой из женщин, поверь мне, Виктория. Люди, слышавшие рассказы Мелиссы Филдинг, запомнили их и теперь повторяют то, что она говорила, и в подтверждение этого указывают на тебя.

Виктория ошеломленно смотрела на леди Коллингвуд и чувствовала себя подавленной.

– Я и в мыслях ничего похожего не имела и уж никак не могла себе представить, что это будет так воспринято. Я собиралась обязательно вернуться домой завтра. Если бы не было так поздно, то уехала бы даже сегодня.

Кэролайн коснулась руки Виктории.

– Если у тебя что-то происходит, что-то такое, о чем ты не хочешь говорить, то знай, что всегда можешь пожить у нас. Со мной тебе будет хорошо.