Трибьют - Робертс Нора

— Это моя деталь, и я художник.

— И ты правда думаешь, что я когда-нибудь могу сказать: «О, Форд, Форд, возьми меня»?

— Критиковать легко.

— Но мне понравился тот рисунок, в самом начале, где сексуально озабоченные призраки Дженет и Стива Маккуина парят над нашими спящими телами.

— Мне показалось это уместным — с учетом той легенды о купании в пруде. Кроме того, если в меня и вселяется какой-то дух, то это должен быть дух самого крутого парня.

— Круче не бывает, — согласилась она. — А еще мне нравится картинка, где папарацци срывается с дерева и падает в окно нашей спальни. Но лучше всего последний рисунок, где мы вчетвером лежим на кровати и курим сигареты с выражением удовлетворения на лицах.

— Я люблю, когда все хорошо кончается.

Она подняла голову и посмотрела в его зеленые глаза.

— Таким образом ты хочешь сказать, чтобы я не принимала всего этого всерьез?

— Я предлагаю взглянуть на это по-другому, если захочешь.

Она передвинулась назад, чтобы опереться на спинку кровати.

— Давай устроим читку в лицах. Я буду Силлой и Дженет, а ты Фордом и Стивом.

— Давай, — он тоже подвинулся, занимая место рядом с ней.

— А потом разыграем рассказ по ролям.

— Еще лучше, — улыбнулся он.

Глава 24

Любопытные собирались каждый день. Одних она приглашала войти, на других не обращала внимания. Ей ничего не оставалось делать, кроме как игнорировать тех, кто останавливался на обочине дороги, фотографировал дом, сад и ее саму. Она не обращала внимания на рабочих, которые развлекались тем, что позировали перед фотокамерами. Она не могла винить их за желание получить удовольствие и завладеть кусочком этой недолговечной славы.

Рано или поздно, убеждала она себя, интерес к ней иссякнет. Замечая папарацци, который охотился за ней, когда она покупала оборудование или пиломатериалы, она делала вид, что не видит его. Натыкаясь на фотографии своего дома и самой себя в бульварных газетах и глянцевых журналах, она откладывала их в сторону. А когда ей позвонила пресс-агент матери и попросила об интервью и фотосессии, Силла решительно повесила трубку.

Она занималась своим делом и молила бога, чтобы одна из «плохих девчонок», на которых так богат Голливуд, выкинула какой-нибудь фортель, переключив внимание прессы на себя. Жаркий июль сменился августом, и она сосредоточила все свои усилия на доме. Работы оставалось еще много.

— Зачем вам здесь раковина? — спрашивал Бадди. — Зачем вы устанавливаете здесь раковину?

— Честно говоря, Бадди, я и сама толком не знаю, зачем она мне здесь нужна. Просто установи ее. Левее, — она ткнула пальцем в исправленный и теперь уже окончательный эскиз кухни. — Посудомоечная машина будет здесь. А вот тут холодильник.

— Дело ваше, — проворчал Бадди своим обычным тоном, обозначавшим, что она ни черта не понимает. — Я просто хотел сказать, что если вы поставите здесь раковину, то потеряете часть полезной площади стола.

— У раковины будет покрытие, на котором можно резать. Это будет очень удобно, когда я захочу одновременно и резать, и мыть что-нибудь.

— Что?

— Господи, Бадди. Например, овощи.

Он хмуро посмотрел на нее.

— А что вы собираетесь мыть во второй раковине?

— Смывать кровь с рук после того, как я проткну вас отверткой.

— Вам в голову приходят странные идеи, — он по-прежнему хмурил брови.

— Точно. Подожди, это еще не все. Мне нужен кран для наполнения кастрюль.

— Вы собираетесь поставить две раковины и еще кран, который поворачивается на настенном кронштейне до плиты, чтобы набирать воду в кастрюли?

— Да. Может, мне понадобится наполнять водой большие кастрюли для пасты или для того, чтобы мыть ноги. Или чтобы варить головы капризных водопроводчиков, которые со мной спорят. Может, я помешалась на кранах. Но я хочу его.

Она подошла к стене и постучала по ней кулаком — в том месте, где плотницким карандашом был нарисован круг с крестиком в центре.

— И я хочу, чтобы он был вот здесь.

Бадди закатил глаза, как будто спрашивая небеса, что это на нее нашло.

— Нужно будет прокладывать дополнительные трубы. И придется долбить штукатурку, чтобы спрятать их.

— Знаю.

— Это ваш дом.

— Да. Мой.

— Слыхал, вы купили еще один, ту развалюху в Бинге.

— Похоже на то, — она ощутила легкий трепет внутри, что было для нее признаком волнения. — Мы приступим к нему не раньше октября.

— Сдается мне, что и там вы захотите устроить всякие хитрые штуковины.

— Вам будет приятно узнать, что там все будет просто, — она с трудом сдержала смех, уловив тень разочарования на его лице.

— Это вы сейчас так говорите. Ладно, я могу сделать предварительную прикидку во вторник.

— Было бы здорово.

Она ушла, оставив его наедине со своими вычислениями.

Она рассчитывала, что шкафчики для кухни будут готовы через пару недель и их придется где-то хранить, пока будут прокладываться трубы и электропроводка. Потом восстановление штукатурки, покраска, укладка полов. Если столешницу кухонного стола доставят вовремя, то кухня — за исключением реставрируемых приборов — будет готова к Дню труда.

Может, она все-таки успеет устроить вечеринку. Но она боялась даже думать об этом — чтобы не сглазить.

— Тук-тук! — в проеме входной двери показалась голова Кэти Морроу. — Брайан сказал, что вы не будете возражать, если я войду.

— Нет. Как дела?

— Отлично, если не считать того, что я умираю от любопытства. Брайан рассказывал, как тут все замечательно, так что мы с Томом были просто обязаны приехать, чтобы увидеть это своими глазами. Том на заднем дворе, где вам построили каменную стенку. Брайан сказал, что это для кустарника.

— Это добавит высоты и глубины двору.

— Думаю, что у Брайана еще не было такого крупного проекта для частного клиента. Он просто… Ой, Силла! Это просто замечательно.

Силла испытала прилив гордости, наблюдая за Кэти, осматривавшей гостиную.

— Она закончена — осталось только покрыть лаком пол, но мы сделаем это под занавес во всем доме одновременно. И еще мебель, картины, занавески на окна и всякие мелочи.

— Такая просторная и уютная. Мне нравится, что здесь светло. И этот трилистник на овале, или как вы его называете?

— Медальон. Добби замечательный мастер. И это так соответствует архитектуре дома. Не знаю, что было тут прежде. Я не смогла найти фотографии, а мой отец не помнит. Но мне кажется, что лаконичные линии и янтарные и темно-синие ромбы в орнаменте смотрятся неплохо.

— Очень красиво. Боже мой, камин.

— Это центр комнаты. — Подойдя к камину, Силла погладила темно-синий гранит. — Я хотела, чтобы он выделялся на фоне стен, как горы на фоне неба. А такой интенсивный цвет требует солидной облицовки.

— А разве… Да, раньше он был кирпичным.

— Закопченным и потрескавшимся, а очаг не отвечал нормам безопасности — вы видите подпалины на полу от разлетавшихся углей.

— Странно, но все, что я помню об этой комнате и об этом доме, — это его ультрасовременность. Длинный диван цвета розовой губной помады с белыми атласными подушками. Тогда это произвело на меня такое впечатление! И вид Дженет, сидевшей на нем в своем синем платье. Она была такой красивой. Впрочем, как и все они, — со смехом прибавила Кэти. — Знаменитости. Богатые и успешные. Нас пригласили только потому, что отец Тома был здесь влиятельной фигурой, но мне было все равно. Нас приглашали сюда три раза, и каждый раз это было очень, до боли волнительно. Господи, я была моложе вас, когда в последний раз приезжала сюда. Столько времени прошло, — она задумчиво вздохнула. — Это было на Рождество. Все в украшениях и огнях. Шампанское, бесчисленные бокалы с шампанским и музыка. Этот потрясающий диван. Гости уговаривали ее спеть, и она уступила. У окна стоял белый кабинетный рояль, и… Ой! Как его звали, этого композитора, с которым, как все думали, у нее в то время был бурный роман? Он умер от СПИДа.