Дэвид Льюис - Дитя мое
Джек решил форсировать события.
– Мой анализ отличался от анализа, сделанного Келли.
Он внимательно следил за ней, но ни удивления, ни вины на ее лице не заметил.
– Мой анализ оказался положительным, – для ясности добавил он.
Глаза ее сузились.
– Не понимаю.
Джек попытался растолковать:
– Один из образчиков имеет ДНК матери Натти.
Лаура откинулась на спинку скамейки, явно обдумывая услышанное. А затем он заметил то, что счел слабым местом в ее защите: она восприняла его слова без малейшего удивления, они ее отнюдь не озадачили.
– Джек…
– Лаура! Не надо ничего говорить.
Джек не хотел, чтобы она принялась сейчас все отрицать. Пусть сперва его выслушает, а пока он обнял… почти обнял Лауру сзади за плечи, заведя руку за спинку скамейки.
– Помнишь, как в начале лета мы вот так сидели на качелях, разговаривали, пили охлажденный чай и смеялись над проделками Натти?
Она улыбнулась, но как-то сдержанно.
– А еще ты сделала мне подарок. Я всегда буду его беречь, потому что он твой.
Взгляд ее стал каким-то застывшим, непроницаемым.
– Мы стали близки, Лаура.
Она согласно кивнула.
– А потом, после моего дня рождения, что-то пошло не так, – сказал он.
Лицо ее помрачнело, но Джек останавливаться не собирался.
– Мне казалось, что мы тогда находились накануне важных перемен, Лаура.
– Jah, мы тогда и впрямь стали ближе, – согласилась она, – но после своего дня рождения ты принял решение…
Потянувшись, Лаура погладила его по руке, словно хотела смягчить удар, который вот-вот собралась ему нанести.
– Ты никогда не смотрел на меня так, как в тот день, Джек, ты меня просто не замечал… Мне, конечно, приятно твое внимание, но дело в том, что я не из причудливых и никогда такой не стану. – Отвернувшись, она тихим голосом продолжила: – Не думаю, что ты когда-нибудь с этим смиришься.
– Дай мне еще один шанс, – попросил он.
– Ах, Джек…
– Если не ради меня, то ради Натти.
Она отрицательно покачала головой, но при упоминании имени девочки взгляд ее смягчился.
– Ты долгие годы о нас заботилась, Лаура. Теперь я хочу позаботиться о тебе. – Голос его дрогнул. Отвернувшись на секунду, он тихо произнес: – Возвращайся к нам.
Взгляд ее затуманился. Впервые с начала разговора она, казалось, начала прислушиваться к его аргументам. Сглотнув, он придвинулся ближе, не зная, позволит ли она поцеловать себя или нет. Сможет ли он нарушить укоренившееся табу? Сможет ли англичанин поцеловать смиренную? А потом до Джека с необыкновенной ясностью дошло, что за все эти годы он ни разу и помыслить не мог, что Лауру можно поцеловать. С чего бы это? Его губы застыли на расстоянии всего пары дюймов от ее губ. Она зажмурилась, а он замер, не решаясь.
Лаура приоткрыла глаза. Легкое недоумение отразилось на ее лице. Она отстранилась.
– Ты не можешь, Джек? – несколько игривым тоном спросила она.
Он смотрел на нее, стараясь разобраться в своих противоречивых чувствах.
– Извини… Я думал…
Ее глаза искрились весельем. Покачав головой, она рассмеялась.
– Теперь понял?
– Это ничего не меняет, – чувствуя себя неловко, ответил Джек.
Она снова рассмеялась.
– Ох, Джек! Это меняет все.
– Лаура…
Джек запнулся. Ему хотелось прямо сейчас выложить все, заявить, что он знает, кто мать Натти, но, несмотря на раздражение, Джек вовремя остановился.
– Мы были хорошими друзьями, – сказала Лаура. – Я буду скучать по нашей дружбе.
– А если постараться все исправить? – все еще надеясь на лучшее, спросил Джек.
Ее глаза вспыхнули, она отрицательно покачала головой.
– Джек! Ты красивый, добрый… gut… Ты всегда хорошо ко мне относился, но мне нужно нечто большее. Я хочу любви… такой, какая была у меня с Джонатаном. И ты тоже должен кого-то полюбить…
Она уставилась в землю, потом посмотрела ему в глаза. Тень понимания скользнула по ее лицу. Глаза ее удивленно расширились.
– Ты считаешь, что я ее мать? Весь сыр-бор из-за этого?
Джек кивнул.
– Не нужно ничего от меня скрывать, Лаура.
Поджав губы, она заговорила с решимостью в голосе:
– Джек! Конечно, я люблю Натти, но она не моя дочь. У нас с Джонатаном… – Голос ее дрогнул, а щеки залил румянец. – У нас не было детей, Джек. Не знаю, что ты думал прежде, но так оно и есть.
Она отвернулась. Джек был потрясен тем, как рьяно Лаура принялась все отрицать. Переведя дух, он набрал полную грудь воздуха и медленно его выпустил. Едва заметно кивнув самому себе, он еще раз попытался проанализировать результаты проверки ДНК. Помнится, он читал, что иногда в них закрадывается ошибка. Возможно, что это как раз тот случай. Так или иначе, теперь это не важно.
Легкий порыв ветра обдал их свежестью. Солнце скрылось за тучей, и теперь стало прохладнее. Лаура тяжело дышала. Вздохнув, Джек весь ссутулился и уставился куда-то перед собой…
«Не знаю, что ты думал прежде, но так оно и есть».
Он ей поверил, хотя, признаться, желал обратного, желал, чтобы матерью Натти оказалась Лаура.
– Извини, – сказала она, видя, в какое уныние он впадает.
– Нет, – едва слышно произнес Джек. – Это мне следует извиняться за то, что выманил тебя сюда.
– Ничего, Джек, – касаясь его руки, заверила Лаура. – С тобой все в порядке?
Он кивнул, слишком сбитый с толку, чтобы еще о чем-то говорить, и встал. Лаура последовала его примеру. Они в полном молчании шли по парку. Женщина, крепко обняв себя за плечи, аккуратно ступала по свежескошенной траве. Подошвы ее теннисных туфель мягко ступали, избегая неровностей в земле.
Сев в пикап, они покатили обратно. На протяжении всего пути она не сказала ни слова, храня гробовое молчание. Ему вновь приходилось начинать все сначала, даже хуже того: начинал-то Джек с того, что по глупости своей захотел унять опасения Натти, подарить ей «маму», а получилось все наоборот. Лаура их покинула и никогда не вернется.
Он свернул на подъездную дорогу, ведущую к ферме ее двоюродного брата, и по гравию подогнал пикап к самому дому. Машина затормозила. Джек выключил двигатель. С минуту они сидели молча, не двигаясь. Затем рука Лауры легла на ручку двери.
– Ну…
– Извини, что я тебя не поцеловал.
Она улыбнулась.
– Хочешь еще раз попробовать?
Ее слова немного рассеяли мрачное расположение его духа, и Джек улыбнулся. Улыбка появилась и на ее губах. Напряжение спало. Снова воцарилась тишина, но Лаура не двигалась.
– И вот еще что. – Прикусив губу, она наконец нарушила молчание. – Это, конечно, не мое дело, но ты имеешь право знать…
Он кивнул, побуждая ее продолжать, хотя понятия не имел, куда все это их заведет.
– Что касается анализов, – понизив голос до шепота, так, словно собиралась поведать ему ужасный секрет, произнесла Лаура, – никакой ошибки нет. Я уже много лет назад впервые это заподозрила… Я не лгала, просто ничего не говорила. Это ведь не мой секрет.
Джек нахмурился.
– Лаура! Я не понимаю…
– Будь снисходителен. Договорились? Иногда мы храним тайны, потому что иначе никак нельзя.
Не оставив Джеку возможности задать очередной вопрос, она повернула ручку и выскочила из пикапа наружу.
Окончательно сбитый с толку, Джек остался сидеть в машине. Лаура взбежала по ступенькам крыльца, распахнула дверь с проволочной сеткой и скрылась внутри дома.
О чем это она, ради всего святого?
Он помотал головой. Солнце уже садилось. Надо возвращаться, а то Натти будет волноваться. Нужно постараться сберечь то, что осталось от их прежней жизни.
Запустив мотор, он развернулся. Из-за угла амбара вышел Сэмюель Тройер и помахал ему рукой. Джек помахал ему в ответ и подумал, что когда они встретятся в следующий раз, если ему вообще суждено когда-нибудь увидеть Сэмюеля, тот уже будет женат и отрастит бороду. Джек улыбнулся, глубоко вздохнул и покатил на своем пикапе к трассе. У въезда на шоссе он притормозил.
Что-то его беспокоило.
В зеркале заднего вида он наблюдал сквозь пелену пыли, поднятую в воздух колесами его машины, как в сотне футов от него Сэмюель переходит дорогу, направляясь к дому. Что-то не давало ему покоя, и это не имело непосредственного отношения к загадке Лауры.
В чем дело? Джек, углубившись в размышления, вновь посмотрел на отражение Сэмюеля в зеркале. Чисто выбритое лицо. Скоро он отпустит бороду. Когда амиш женится, он всегда отпускает бороду.
И тут только до него дошло.
Сердце громко стучало в груди. Джек, дав задний ход, проехал по гравийной дорожке и остановился у дома. Взбежав на крыльцо, он постучал в забранную сеткой дверь. Та заскрипела в старой раме.
