Очаровательная сумасбродка - Чейз Эллисон

— Да, давайте все раздадим. — Уиллоу выше подняла лицо, покрытое красными пятнами. — У меня нет ни малейшего желания внезапно стать француженкой.

— Как бы там ни было… мы ведь остаемся сестрами Сазерленд, не так ли, мои дорогие? — сказала Холли.

Колин не был вполне уверен, что его мать поняла, что именно он пытался в течение четверти часа объяснить ей. Сабрина, бросившаяся из загона в дом после первого же выстрела, ошеломленно замерла рядом с матерью, когда Колин закончил свой рассказ. Джеффри изложил свою версию произошедшего, описав то, что увидел из окна музыкального салона, не упомянув, однако, о своем участии в этом деле, закончившегося ранением Антуана де Вера.

Наконец их мать кивнула, вид у нее был изумленный.

— Так, выходит, мисс Сазерленд и ее сестры — вовсе не простолюдинки, а аристократки, леди в полном понимании этого слова? — спросила она.

— Думаю, что это именно так, мама. Их отец был графом де Валентин, или это было так до конца войн. Что потом стало с его титулом, неизвестно.

— Это уже не важно. — Герцогиня слегка пожала плечами. — Мисс Сазерленд станет графиней Дрейтон, когда вы поженитесь.

К радости, которую Колин должен был испытывать, примешивалась тревога. Несколько драгоценных мгновений там, на газоне, он всей душой был уверен в том, что вместе с Холли сумеет преодолеть любые препятствия, которые могут встать у него на пути.

Но теперь, когда опасность миновала, он испытывал угрызения совести, а не облегчение. Если он женится на Холли, а королева отправит его в тюрьму, то жизнь Холли будет погублена. Если он не женится на ней, то леди Пенелопа и ее близкие, не теряя времени, испортят ей репутацию, и тогда у нее не останется надежд на будущее. В любом случае ей будет плохо, и Колин уже сожалел о том, что поддался искушению и не смог защитить женщину, которую так сильно любил.

Настало время повернуться лицом к тому, что готовит им будущее. Оставив Джеффа отвечать на вопросы матери, Колин, извинившись, вышел из библиотеки. Сначала он хотел навестить месье де Вера. А потом должен вернуться в заброшенный особняк. Торопясь спасти Холли от Антуана, он оставил жеребца, вокруг которого переплелось так много судеб, одного в ветхом деннике.

Глава 30

Колин уехал из Мастерфилд-Парка, не сообщив об этом Холли, но она была со своими сестрами, и они вместе пытались прийти в себя после ошеломляющей информации об их происхождении. Откровения де Веров так потрясли Холли, что она даже не поинтересовалась у Колина, где он нашел жеребца. И в этом он не видел ее вины. Даже сейчас он сам с трудом воспринимал все эти новости о сестрах Сазерленд, и ему было безумно интересно, как отреагирует Саймон де Бург, узнав, что его жена — не какая-то непонятная мисс, которую он взял в жены, а французская аристократка.

Правда Колин тут же понял, что для Саймона это едва ли будет иметь какое-то значение, потому что это не имело никакого значения для него самого. Холли оставалась самой собой: чувственной, удивительной и отважной. Она могла быть королевой или прачкой — ему все равно, потому что Холли всегда будет ему интересна, хотя порой она его и пугает. Он будет по-прежнему наслаждаться пряным ароматом ее кожи и вкусом ее губ. Любить ее до самозабвения.

Возле полуразвалившихся ворот Колин и его сопровождающие свернули на заросшую подъездную аллею. На полпути к дому Колин остановил Керкстона и лакеев.

— Держите оружие наготове, — посоветовал он им. — Смотрите и слушайте, прислушивайтесь к каждому шороху. Мы не знаем, на что наткнемся.

Не сказать, что он верил в то, что Антуан вернулся сюда, даже если бы у него хватило на это сил, но надо быть благоразумными. Судя по количеству крови, пролитой на траву около Холли, Антуан едва ли мог бы убежать очень далеко, так что скорее всего он скрывается где-то на пастбищах Мастерфилд-Парка, считал Колин.

Выжил ли он? А если нет, то не отправится ли его брат вслед за ним? Анри тоже потерял немало крови, и доктор опасался, что пуля могла задеть легкое. Если это так, жить Анри де Веру оставалось считанные часы.

— Кажется, юный дьявол только что фыркнул, — сказал Керкстон, отрывая Колина от мрачных размышлений. Они проехали мимо заброшенного сада и спешились у низкой стены, окружающей конюшню. — Должно быть, жеребец почуял наше приближение.

С огромным облегчением они обнаружили жеребца в целости и сохранности в том же деннике, где его оставили. Быстро осмотрев все вокруг, они направились к дому; веревка, которой был привязан жеребец, была намотана на руку Колина.

На следующее утро Холли и Колин отправились в конюшню. Она гладила шею жеребца, а он стоял рядом. В другой руке Холли держала половинку яблока. Когда она поднесла лакомство к носу жеребца, он с удовольствием взял его губами с ее ладони.

— Мне кажется, я узнаю этого коня, даже если мне завязать глаза, — сказала Холли.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — с улыбкой промолвил Колин. Он вспомнил, как накануне, когда они привезли жеребца домой, Холли настояла на том, чтобы осмотреть его и убедиться в том, что это действительно тот самый жеребец, которого королева нарекла Гордостью Принца. — Да, он очень похож на лошадей из табуна Эшуортов. Но то, что у него внутри, делает его поистине уникальным.

Колин тихо усмехнулся. И внезапно произнес:

— Папоротник-орляк… Ты думаешь, это Антуан отравил лошадей?

Холли пожала плечами.

— Хотелось бы мне это знать, — промолвил граф. — Могу сказать одно: я не успокоюсь, пока не получу ответа на этот вопрос. Расследование будет продолжено.

— Если это был Антуан, я буду испытывать чувство вины за то, что подозревала мистера Бентли.

— Ему об этом знать не стоит.

— Это верно. Не так ли, мальчик? — проворковала она, обращаясь к жеребцу. Холли рассмеялась, когда он, опустив голову, стал обнюхивать ее в поисках нового угощения. А потом она вздохнула. — Мы должны как можно быстрее отвезти его в Девоншир.

Колину внезапно пришло в голову, что если он поедет в Девоншир, то обязательно возьмет с собой Холли. И вообще он будет брать ее с собой, куда бы ему ни пришлось ехать. Колин едва не потерял ее сегодня, поэтому был не расположен выпускать ее в дальнейшем из виду — хотя бы до тех пор, пока указ королевы не разлучит их.

— Нет нужды везти жеребца куда бы то ни было, — раздался вдруг голос из прохода между денниками. Они повернулись и попытались разглядеть неясную фигуру в слабом свете, проникавшем в конюшню сквозь пыльные узкие окна. — По крайней мере так скоро.

Бросившись в полумрак, Колин радостно воскликнул:

— Бабушка?!

— Да, — сказала она. — Это я.

— Но… как? Я не понимаю. Как это может быть? Ты не была в Мастерфилд-Парке…

— По крайней мере пять лет, — договорила за него вдовствующая герцогиня. Потом она перевела взор на Холли, и ее брови удивленно приподнялись. — Как ты поживаешь, моя дорогая?

— Все в порядке, благодарю вас, ваша светлость. А вы?.. — Фраза, вначале прозвучавшая как вопрос, превратилась в утверждение, задевшее чувства Колина. — Вы выглядите потрясающе!

— Спасибо тебе, милая. И я чувствую себя великолепно. Гораздо лучше, чем… Господи, я даже не помню, сколько уже лет не чувствовала себя так хорошо.

Бабушка прошла мимо них и направилась к жеребцу.

— Так вот он, виновник всех бед, — улыбнувшись, заметила она.

— Ваша светлость, теперь он может отправиться домой, туда, где должен жить, — промолвила Холли, задумчиво поглаживая нос жеребца.

— Да, он должен отправиться домой, — кивнула герцогиня. — Но больше нет нужды очень торопиться. — Бабушка так и светилась радостью, которая, казалось, стерла не один десяток лет с ее лица. — Все изменилось. Два дня назад свинья Джона Дарби родила двух здоровых поросят. Солнце стало чаще светить, и выяснилось, что наводнение вовсе не вымыло посаженные крестьянами семена из почвы, как мы полагали: все поля вокруг покрылись молодыми ростками. Судя по всему, люди приняли это за добрый знак, потому что фермеры и лавочники вновь взялись за свою работу, которую игнорировали неделями.