Эмма Марс - Спальня, в которой мы вместе
Экономическая империя Барле, прекрасная семья, в которой были Андре, Гортензия, Дэвид и Луи, каникулы в Динаре, прогулки по морю на «Риве»… Чтобы не испортить эту красивую картинку, Арман согласился отказаться от всего. И в первую очередь от возможности объявить во всеуслышание о своей большой любви к Гортензии.
– Как долго это продолжалось?
Луи внезапно нарушил свое гневное молчание. Он с трудом взглянул на сидящего перед ним седовласого мужчину. Арман сделал вид, что не понял вопроса.
– Мама и ты, – он словно отрезал каждое слово, – как долго это длилось?
– До самой ее смерти, – тихо сказал наш гость.
– А вы… Я имею в виду: как это началось?
Арман поднял на нас полные печали глаза и приоткрыл рот. Я всегда замечала в нем какое-то благородство, даже аристократичные черты, но сейчас видела лишь уставшего и изможденного старика. Теперь я лучше чем когда-либо понимала его чрезмерное пристрастие к алкоголю.
– Весь этот бизнес… твоего отца никогда не было дома. Конец шестидесятых – то время, когда компания стремительно развивалась. Андре старался скупить все маленькие местные газеты.
Среди которых был и пресловутый «Изумруд», которым руководил до своего самоубийства Роже Лебурде, отец Дэвида и Эмили-Авроры.
– Его почти никогда не было дома, постоянно в разъездах, – добавил он, чтобы закончить свои оправдания.
– А ты, значит, был тут, – резко заметил Луи. – Так?
– Я знаю, что ты думаешь. И я тоже всегда так думал. Особенно когда Гортензия сообщила мне о бесплодии Андре. Но я не был просто удобной заменой ему…
Пытался ли он убедить себя в этом? Представить красивую версию своей запретной любви? Я вспомнила некоторые фотографии Гортензии. На них она казалась действительно влюбленной, а он, несомненно, безмерно обожал свою богиню.
– Мы любили друг друга.
– А папа… Андре, – заговорил Луи. – Он должен был знать, что не является моим биологическим отцом, ведь так? И он никогда не подозревал тебя?
– Подозревал, конечно… Но предпочитал закрывать на это глаза. Он никогда не говорил об этом. Ни мне, ни Гортензии. Я думаю, все, что было важно для него, – это сохранить свою семью во что бы то ни стало. Даже если от нее останется одна лишь видимость.
Луи вздрогнул. Даже став взрослым, человек никогда не сможет отказаться от детского восприятия образа своих родителей, любящих, которые всегда будут вместе, ведь это залог его существования. А сейчас несколькими словами мажордом перечеркнул идеальную картинку, и все детские воспоминания Луи разбились, ускользая от него, словно куски разобранного пазла.
– В таком случае почему вы тогда не убежали вместе, мама и ты? Почему она просто не оставила папу?
– Видишь ли, тогда было другое время. И потом… – Он посмотрел на меня тяжелым, полным сожаления взглядом.
– И потом? – бесцеремонно поторопил его Луи.
– Были еще Дэвид и Аврора. И самое ужасное, с ними был ты.
– Я не понимаю.
– Гортензия очень быстро поняла истинную натуру Дэвида. Она усыновила его, надеясь искупить тем самым зло, которое сделал Андре. Но со временем становилось все более очевидно, что Дэвид пытается переписать прошлое.
– Отомстить?
– Да… Я бы скорее сказал, вернуть себе то, что они с Авророй потеряли.
– А при чем тут я?
– Гортензия боялась, как бы Дэвид не растоптал тебя на своем пути, как он давил всех вокруг себя. Поверь мне, она тысячу раз порывалась рассказать всем, кем приходились Аврора и Дэвид друг другу. В том числе и в день их свадьбы.
– Почему она этого не сделала? Ее поступок все бы изменил в моей жизни! Она же знала, что я был без ума от Авроры!
Отчаянный крик Луи перевернул все внутри меня от сочувствия и ревности.
– По той же причине, которая помешала ей уйти от своего мужа: ей нужно было защитить тебя от Дэвида.
Арман, невидимый отец, не переставал оберегать сына и по мере возможностей облегчать ему жизнь. В конце концов братья уничтожили друг друга, Арман не выполнил свою миссию. По-видимому, старый мажордом чувствовал себя ответственным за это несчастье.
– Вы думаете, что Дэвид смог бы совершить покушение на жизнь Луи? – перебила его я.
– Нет, не думаю…
– А несчастный случай с «Ривой»? – воскликнула я. – И все Барле уничтожены! Не говорите мне, что вы не подозревали Дэвида!
Он заломил руки, пристально посмотрел на нас, на того и другого, а затем заговорил, и его глаза наполнили слезы:
– Я знал, что Дэвид не имел никакого отношения к этой катастрофе.
– Как ты можешь быть так уверен? – бросил с вызовом Луи.
– Потому что… – сказал он, шумно закашлявшись. – Потому что это я подпилил перо руля «Ривы».
Луи потерял дар речи. На мгновение я подумала, что он сейчас бросится на него, град ударов трости обрушится на сморщенное тело его отца. Но мой муж остался неподвижен, не в силах отреагировать на услышанное.
– Вы пытались убить вашего сына и мать вашего ребенка? – запинаясь, спросила я.
– Никогда в жизни! – горячо воскликнул он. – Гортензия и Луи никогда не поднимались на борт этой посудины. В противном случае я не совершил бы ничего подобного!
Действительно, все свидетельские показания сходились на том, что «Рива» была игрушкой исключительно Андре и Дэвида. Только они ею управляли. Только они стояли у штурвала и плавали на ней. За исключением того дня в июле 1990‑го…
– Вы надеялись устранить Дэвида и Андре, так?
Он кивнул, а затем добавил:
– Жажда власти Андре, жажда мести Дэвида… Все несчастья в семье шли от них. Знаю, это может показаться безумием, но я вообразил, что без них…
Он прервал свою исповедь, крупные слезы катились по его покрытым красными прожилками щекам…
– Вы надеялись на долгую и счастливую жизнь втроем? – предположила я.
– Счастливая жизнь, да… Это было ужасно наивно, я знаю.
Он, Гортензия и их ребенок. Не так уж наивно и необоснованно, если задуматься над этим хорошенько.
Но все случилось так, как случилось. Арман покалечил Луи и окончательно потерял Гортензию. С тех пор он всячески старался все исправить. Держать Дэвида как можно дальше от его брата. И исправить бесчисленные промахи собственного сына.
Потому, когда два брата заключили между собой это ужасное соглашение, он поступил на службу к Луи и его сумасбродным желаниям с виноватой услужливостью. Он составлял записки и приглашения на наши ночные свидания, доставлял серебристые конверты, подслушивал слова, которые я бормотала в полусне. Он был готов на все, чтобы украсть меня у Дэвида и способствовать нашему соединению с Луи.
– Та жизнь, которую вы так и не смогли построить с Гортензией, вы хотели подарить ее нам с Луи, – осмелилась предположить я.
– По мере моих возможностей… Да.
Рассказав Авроре о моем существовании, он сделал все, чтобы развязать войну между Дэвидом и Луи, руководя процессом из-за кулис так, чтобы лагерь сына победил наверняка. Луи завоюет меня, похитит у Дэвида, сделает то, что не удалось сделать его отцу.
Но меня мучила еще одна, последняя загадка.
– Это вы соединили видеопульт в Особняке Мадемуазель Марс с комнатами в «Шарме». Вы заново запустили систему наблюдения, установленную Андре… Я не ошибаюсь?
– На самом деле да… когда Дэвид начал развлекаться с девочками, которых он заставлял сниматься в порнофильмах собственного производства, я понял, что однажды это может оказаться полезно для нас. Я и не представлял тогда до какой степени… Не знал, что именно ты будешь той, кто нажмет на кнопку записи в нужный момент.
Его стремление освободить Луи от ярма брата, без сомнения, с одной стороны, стоило жизни Андре и Гортензии, но также, с другой стороны, благодаря этому Дэвид и Аврора, покончив жизнь самоубийством, больше не могли никому навредить.
Арман подключил пульт, я нажала на кнопку записи – мы оба были убийцами из-за любви. И более того, мы были связаны в этом преступлении общей страстью, имя которой – Луи.
Луи, похоже, оценил всю силу связи, которая объединяла нас троих, потому что поднял на отца взгляд, полный сочувствия и, может, даже вины. Конечно, ему нужно было еще время, чтобы выразить старику свою признательность и любовь. Я надеялась, что ему это удастся сделать прежде, чем Арман покинет нас. Отныне у них было все, чтобы стать наконец настоящей семьей.
29
Май 2013… и потом
По мере того как мы заново узнаем друг друга, у Луи появляются некоторые новые привычки. Я не знаю, почему нам с недавних пор так стала нравиться поза 69. В ней есть что-то нежное, медленное, в ней нет проникновения, это тот способ позаботиться о партнере, который хорошо подходит нам. Устроившись таким образом, мы ласкаем друг друга без устали долгое время. С недавних пор Луи нашел для себя удовольствие брать мой клитор в рот полностью. Он посасывает мой маленький возбужденный пенис, словно леденец, который незаметно проскальзывает между губ. Через несколько долгих минут мой бугорок становится настолько чувствительным, что малейшего прикосновения достаточно, чтобы меня пронзило словно током. Иногда мой маленький орган сохраняет это возбуждение и на следующий день, реагируя даже на трение трусиков.
