Коварный обольститель - Хейер Джорджетт

Прочесав весь город в поисках ночной рубашки, Синдерби вернулся в гостиницу, но только для того, чтобы обнаружить – все его планы окончательно пошли прахом. Мастер Рейн наотрез отказался иметь дело с предоставленной ему бонной.

– Пришлось отправить ее восвояси, – пояснил ему сэр Ньюджент. – Глупая девчонка принялась болтать с ним по-французски! Разумеется, он не мог этого стерпеть. Оскорбился моментально. Я знал, что так и будет, с того самого момента, как она заявила: «Бонджо» [68]. «Помяните мое слово, – сказал я мисс Марлоу, – на том все и кончится!» Так оно и вышло. Впрочем, особого значения это не имеет: мисс Марлоу намерена сама присматривать за ним. Дьявольски хорошо, что мы привезли ее с собой!

Леди Ианта прилегла отдохнуть, едва они прибыли в «Lion d’Argent», так что ужинать за стол в приватной гостиной они сели втроем. Эдмунд, который ожил, стоило ему ступить на твердую почву, заснул в маленькой кроватке, предусмотрительно установленной по требованию Фебы в ее мансардной комнатушке, и Петт бдительно охранял его покой. Ему также предстояло выстирать и выгладить единственную сорочку малыша, что слуга обещал проделывать ежедневно до тех пор, пока они не сумеют пополнить гардероб юного джентльмена.

Феба слишком устала, чтобы вести разговоры, а Том был чересчур занят вставшими перед ним проблемами, посему вся тяжесть поддержания беседы легла на плечи сэра Ньюджента, весь вечер развлекавшего их своей дружеской болтовней. Однако, едва скатерти были убраны, он оставил их наедине под предлогом того, что намерен выкурить сигару внизу.

– Слава богу! – вырвалось у Тома. – Феба, нам нужно обсудить план дальнейших действий. Мне бы не хотелось сгущать краски, но, похоже, мы здорово влипли.

– Полагаю, ты прав, – с удивительным спокойствием согласилась она. – Но, по крайней мере, я знаю, что должна сделать сама. Ты не будешь возражать, Том, если я напишу два письма перед тем, как мы начнем обсуждать что-либо? Я разговаривала с агентом, и он пообещал отправить их с посыльным в Англию следующим пакетботом. Мое письмо бабушке и паспорта будут доставлены непосредственно в «Шип», однако агент предупредил меня, что, если ветер не переменится, пакетбот может завтра и не отплыть. – Вздохнув, она обреченно заметила: – Надеюсь, этого не случится, но, поскольку по-другому им до бедной бабушки не добраться, то и переживать бесполезно.

– А второе письмо кому? Солфорду? – проницательно поинтересовался Том.

– Да, разумеется. Если он не сможет выяснить, в каком направлении скрылась Ианта…

– Не думаю, что подобное возможно, – перебил ее Том. – Особенно ежели ему станет известно об экипаже!

– Да, я тоже на это рассчитываю, – согласилась она. – Но, сам знаешь, все может случиться. Посему я пошлю ему весточку, а еще напишу, что не брошу Эдмунда одного, и стану оставлять для него записки там, где будем останавливаться и мы.

– Вот, значит, как? – сказал Том. – Письма подождут. Давай сначала обсудим наши дела. Сколько у тебя денег? – Она лишь покачала головой в ответ. – Нисколько, верно? Так я и думал. А у меня есть только то, что было в карманах, то есть пара золотых, пятнадцать шиллингов кронами [69] и несколько полупенсовиков. Рулончик банкнот, который вручил мне отец, покоится в моем саквояже. Пожалуй, я смогу одолжить немного денег у Фотерби, но, должен признаться, от такой перспективы меня воротит! Мне и так уже пришлось позаимствовать у него одну из его сорочек и несколько носовых и шейных платков. А что у тебя?

– Ну, разве это не ужасно? – воскликнула она. – Мне пришлось одалживать деньги у леди Ианты, хотя я уверена, ни одна живая душа не желала бы оказаться чем-либо обязанной им обоим! Но, быть может, если дела пойдут так, как я рассчитываю, все еще наладится. Бабушка получит паспорта с моим письмом и тогда отправится в путь немедленно. Как думаешь?

– Полагаю, ты права, – согласился юноша. – Однако в каком беспокойстве она будет! Боже мой!

– Да, но разве можно ее винить за это? А если мне придется ехать дальше Парижа… Нет, думаю, Солфорд догонит нас еще до того, как это произойдет, даже если пустится за нами в погоню, лишь получив мое письмо. Я знаю, что на дорогу до Парижа сэр Ньюджент отвел четыре дня, и полагаю, он скоро обнаружит, что, имея Эдмунда на руках, ему придется добавить к ним еще несколько. Если он вообще выедет из Кале!

– Они ведь уезжают завтра, не так ли?

– Да, по крайней мере собираются, но я не удивлюсь, если они застрянут здесь на несколько дней. Том, я думаю, леди Ианта действительно больна!

– Что ж, должен признать, для нас это было бы здорово, но что, если она только притворяется?

– В таком случае я поеду с ними, – заявила Феба. – Я не оставлю Эдмунда одного. Ох, Том, несмотря на все его выходки, он, в сущности, совсем еще ребенок! Когда я сегодня целовала его на ночь, он обнял меня за шею и заставил пообещать ему, что я не брошу его! Я до того расчувствовалась, что чуть сама не расплакалась. Он не может понять, что с ним происходит, и боится, будто я исчезну, если он выпустит меня из виду. Но когда я сказала, что останусь с ним до тех пор, пока к нему не вернется Баттон, малыш, кажется, поверил мне и успокоился. Уверяю тебя, я не намерена нарушать данное ему слово.

– Понятно, – сказал Том.

Девушка с благодарностью взглянула на него.

– Я так и знала, что ты поймешь. Вот только подумала, пожалуй, будет лучше, если ты одолжишь у сэра Ньюджента сумму, достаточную для оплаты обратного билета в Дувр, чтобы сопровождать бабушку?

– Довольно! Можешь больше ничего не говорить! – прервал он ее. – Если полагаешь, что я оставлю тебя одну колесить по всей Франции с этой бестолковой парочкой, то так сильно ты еще не ошибалась никогда в жизни!

– Честно говоря, я и не думала, что ты согласишься, – откровенно призналась Феба. – А еще я должна сказать тебе, что очень этому рада! Пусть даже сэр Ньюджент проявляет исключительное добродушие.

– О, он действительно добродушен! – сказал Том. – Вот только не обманывайся на его счет, считая, будто он человек с характером, потому что это не так! Он довольно-таки беспутная личность, если хочешь знать правду! Всю дорогу на борту шхуны рот у него буквально не закрывался, и мне стало ясно как божий день, что и якшается он с такими же полоумными, как и сам: бездельниками и тунеядцами! Таких, как он, мой отец называет «без царя в голове». Да будь у него хоть какие-то принципы, он ни за что не стал бы похищать Эдмунда!

Феба, улыбнувшись, молвила:

– Плохой Человек!

– Да-да, устами младенца глаголет истина и в словах Эдмунда много правды! – с улыбкой подхватил юноша.

На следующее утро Феба спустилась с Эдмундом к завтраку, во время которого они узнали, что Ианта все еще остается в постели. Но надежды девушки на задержку разбились прахом, когда сэр Ньюджент с весьма озабоченным видом сообщил ей: несмотря на то, что ее милость чувствует себя ужасно, она твердо намерена покинуть Кале нынче же утром. Ианта всю ночь не смыкала глаз. Мимо ее дверей без конца сновали люди; в комнате сверху швырялись сапогами; гулко хлопали двери; а грохот экипажей по мостовой вызвал у нее нервный тик. Поэтому она намерена отправиться в Аббевилль сегодня же, пусть даже это убьет ее.

Эдмунд, сидевший за столом подле Фебы с салфеткой, повязанной вокруг шеи, при этих словах поднял голову.

– Вы хотите убить маму, – констатировал он.

– Я? – поперхнулся сэр Ньюджент. – Нет, черт побери… Ты не должен так говорить!

– Так сказала мама, – ответил Эдмунд. – Она сама так говорила, когда мы плыли на том корабле.

– Она так говорила? Да, но… Я хочу сказать, что все это вздор! Я предан ей! Можешь спросить кого хочешь!

– А еще вы говорили неправду, и…

– А ты ешь свое яйцо и не болтай за столом! – вмешался Том и вполголоса добавил, обращаясь к их смятенному хозяину: – На вашем месте я бы с ним не спорил.