Линдси Келк - Я люблю Вегас
– Хорошо. Да. Заявила, что она актриса, а не шлюха. – Дженни перекинула выпрямленные пряди через плечо. Без своих фирменных кудрей она не походила на себя, но выглядела очень ухоженно. Так невозможно выглядеть в красном виниловом костюме французской горничной. – Я пыталась объяснить, что она официантка, а не актриса, но стерва вышла из себя. Это все заказчик – у него, как бы выразиться, крайне сомнительный вкус. Энджи, сделай это для меня. Ради тебя я готова на все. Пожалуйста!
Я смерила ее взглядом.
– Ради Эрин!
Я закрыла глаза.
– Ради Рождества!
Ну, это уже запрещенный прием. Это практически равнялось «если ты меня любишь, то наденешь», перед чем я беззащитна.
– Если ты меня любишь…
– Ладно. – Я подняла руки, чтобы заставить ее замолчать, и мысленно попросила силы у небес. Дженни крепко меня обняла. Все-таки она очень сильная, учитывая ее точеную фигурку. А я очень глупая для англичанки. – Неужели я на это соглашаюсь? Алекс со смеху помрет.
– В мире нет парня традиционной ориентации, который при виде девушки в таком наряде разразится смехом, – тараторила Дженни, отбирая у меня сумку и подгоняя с переодеванием. – Иначе его вычеркнут из рядов натуралов.
Освободившись от зимних одежек в ванной чужого роскошного дуплекса, я змеей вползла в платье, от души порадовавшись тому, что догадалась надеть приличные трусы, ведь сверкать ими предстояло следующие три часа. Сияя, Дженни протянула черные лакированные «лабутены» и пару сетчатых чулок.
– Больше никто в «лабутенах» не придет, – пояснила она, когда я проигнорировала подачку. – «Лабутены» повышают класс этого дерьма на несколько порядков.
– Не столько туфли, сколько чулки, – пробурчала я, выхватывая «лабутены» и присаживаясь на край ванны. – А, была не была… Буду демонстрировать шикарную задницу.
Ой-й-й, ну и ледяная же эта ванна!
– А кто вообще ожидается на коктейле? – Мне требовались гарантии, что здесь не появятся моя мама, бывший бойфренд, все мои прошлые начальницы и учительница математики девятого класса.
– А, всякие модные задницы, – отмахнулась Дженни, презрительно хлопнув себя по заду. – Эрин хочет убедить дизайнера стать нашим клиентом. У него какой-то онлайн-бутик, и он заявил – если рождественская вечеринка пройдет на уровне, то доверит нам его пиарить. Между нами, этот тип, по-моему, извращенец.
– Без сомнений. – Я посмотрела на свой наряд, глубокое декольте, мини, невероятно узкое. Мне захотелось сфотографироваться и отправить снимок юристу Лоуренсу с надписью: «Достаточно незаурядна для вас?» Хотя ну его, вдруг еще ответит «нет».
– Тебе надо надеть это дома и пытать Алекса насчет свадьбы, – дала ценный совет Дженни, убирая мою скромную, невызывающую одежду в чехол для одежды. – Не сомневаюсь, получишь желанный ответ.
– Мне казалось, ты сама на мне женишься. – отозвалась я, уныло посмотрев в зеркало ванной. Черный карандаш для глаз и вишневый блеск для губ в сочетании с джинсами казались классическим вариантом, но сейчас я выглядела как дефективная плейбойская зайка. Хеф, едва увидев, выгнал бы меня из своего особняка. Есть ли что-нибудь обиднее, чем быть отвергнутой восьмидесятилетним старцем?
– Хоть сейчас, – сказала Дженни, уткнувшись подбородком мне в плечо и улыбаясь нашему отражению. От этого зрелища мне стало неловко. Даже в «лабутенах».
– Хорошо, потому что я закрываю дебаты на эту тему. – Я прижалась щекой к ее макушке. – Я найду другой способ получить визу.
– Тебе нужно себя убеждать, а не меня, – сказала Дженни, поцеловав меня в щеку и шлепнув по заднице. – Я-то тебе верю.
Хорошо, что хоть одна из нас в меня верит.
С храброй миной и голым задом я шагнула из ванной прямо на бал. Гости уже съезжались, поэтому мне едва хватило времени дойти до кухни и, пока никто не видит, махнуть бокал шампанского. А как иначе расхаживать полуголой по комнате? При виде отражения спины и того, что ниже, в дверце микроволновки мне стало еще хуже. Не только из-за неудачного ракурса, но и пошлого вида отражавшегося там существа. Мгновение я готова была кинуться в лифт и уехать, пока не прибыли остальные гости, но удержалась. Потому что Дженни действительно очень волнуется. Потому что я пообещала. Потому что я не знаю, куда она спрятала мое пальто. Вместо того чтобы бежать, сверкая задом, по улицам, я взяла поднос с шампанским, стараясь не думать о том, что мать до сих пор наливает мне полчашки чаю, потому что «Энджел нельзя доверять», и пошла в гостиную. Пусть на меня не посмотрят второй раз, но любопытно же увидеть, как выглядят «модные задницы».
Бо-же мой…
Едва шагнув в гостиную, я рефлекторно сделала шаг назад.
Одна из модных задниц до отвращения походила на Сисси Спенсер.
Высокое блондинистое воплощение дьявола. Это не к добру. В последнюю нашу встречу Сисси выла от ярости, облитая кофе со льдом, которым я в нее плеснула. Сисси была секретаршей редактора журнала «Лук» и автором проекта по разрушению моей жизни. Ей это не совсем удалось, но она успешно уничтожила весь мой гардероб и позаботилась о том, чтобы я потеряла работу, – это исчадие ада еще и наследник владельца журнала. Словом, куда более подходящее имя для этой особы тоже начинается на «с», но моя мать никогда не простит мне, если я решусь употребить его прилюдно.
– Боже мой, Энджел! – Цокая каблуками, Сисси подошла ближе, прижимая тощую руку к плоской груди и улыбаясь, словно встретила старую подругу по университетскому клубу. – Вот это вид!
Я словно приросла к полу. Да, вот это вид. Сисси подплыла в длинном, до пола, красном платье с открытым плечом, на котором застыл каскад ледяных кудрей. Алые губы резко выделялись на безупречно фарфоровом лице. А я стояла в дешевом блестящем костюме, мечтающем стать платьем француженки-горничной от Энн Саммерс, с распушенными феном волосами и блеском для губ «Л’Ореаль». Мне действительно нечем было ответить.
К счастью, у Сисси было что мне сказать.
– Поразительно. – Я ощутила очень легкое и неприятное прикосновение к плечу. – Я позавчера как раз о тебе думала, обновляя список поздравлений Мэри.
– О!
– Я тебя вырезала.
– Понятно.
Полагаю, она имела в виду, что поздравления с Рождеством мне не видать, но если бы речь шла о нанесении порезов, скажем, листку с моим именем, я бы тоже не удивилась.
– Я считала, тебя уже нет в стране – смылась в свою Англию, например.
– Ага.
– Потому что у тебя нет работы.
– Понятно.
– Потому что мы тебя уволили.
Я уже жалела, что не убежала пять минут назад.
– А ты, оказывается, работаешь, – не унималась Сисси. Вокруг нас уже собирались гости – поглазеть на бесплатное представление. – Официанткой, одетой как шлюха!
По иронии судьбы, все это было правдой. Но я не хотела доставлять ей удовольствие, впав в буйство а-ля Чарли Шин, хотя мысль швырнуть в нее бокалами с «Кристаллом» и забить насмерть подносом была очень соблазнительной. В конце концов, я вовсе не хотела, чтобы под Рождество Дженни уволили, а меня отправили в тюрьму. Я даже насчет смертной казни в штате Нью-Йорк не уверена, а уж подают ли узникам рождественский ужин – тем более. С другой стороны, у меня будет веский довод: «Но, ваша честь, она же законченная стерва». Сразу оправдают, не так ли? Нельзя терять достоинства, надо быть выше оскорблений. От собственной благовоспитанности мне стало противно.
– И снова здравствуйте! – Я улыбнулась. Если взглядом можно убить, Сисси была бы уже трупом, никто и обратного отсчета бы не услышал. Ненароком взглянув, я могла заморозить масло. – Шампанского?
– Что-нибудь подсыпала? – Она неохотно взяла бокал, подозрительно принюхиваясь.
– О, Сисси, – засмеялась я. Смех, по-моему, походил скорее на всхлип. – Это просто шампанское. Веселись, радуйся празднику.
Опасаясь, что мне вот-вот изменит выдержка, я осторожно повернулась в одолженных туфлях, чтобы не вывернуть ненароком ушибленное колено, и пошла в кухню, встретив на пути еще одну французскую горничную. Она скорчила рожицу в знак поддержки, и я с благодарностью ответила. Солидарность, сестра.
Закрыв дверь, за которой находились Сисси и прочие помощники сатаны, я издала вопль ярости, пнула картонную коробку, отлетевшую к другой стене, и грохнула дверцей шкафчика. От этого мне стало легче. Не так, если бы я облила негодяйку шампанским, но тоже ничего. Жаль только, недостаточно. Я прибегала к насилию всего два раза в жизни, но знала, что Бог любит троицу, поэтому боялась возвращаться в зал. Потасовки на торжественных приемах становились просто традицией.
– Эй, ты чего? – Дженни проскользнула в кухню и пинком отправила ни в чем не повинную картонку обратно под стол. – Ты что-то быстро сюда вернулась.
– Помнишь мою подругу Сисси из «Лук»? – спросила я.
– Сисси? – Дженни наморщила гладкий лоб. – Подругу? Разве не она тебе нагадила в Париже?
