Цена крови - Брейсвелл Патриция

В первый раз Эдит улыбнулась, но холодной улыбкой, потому что эти слова были рассчитаны, чтобы нанести ей рану. И преуспели в этом. То, что Эдвард подпал под действие чар хитрого Идрика, было для Эммы еще более ужасным, чем понимание того, что она разминулась со своим сыном всего-то на несколько дней. Ей хотелось плакать от досады.

– Элдормен Идрик, – медленно проговорила она, тщательно выбирая слова, – обладает обаянием, которое действует на всех, с кем он встречается. – Змеи тоже по-своему завораживают, и Эдвард был слишком мал, чтобы осознавать грозившую ему опасность. Она не была уверена, что даже Эдит видит это.

Но Эдит в этот момент нахмурилась, а затем лицо ее исказила странная гримаса. Она схватилась руками за свой живот и посмотрела на Эмму перепуганными глазами.

– Думаю, что начинаются роды, – прошептала она.

На мгновение вся неприязнь между ними исчезла, и они превратились просто в двух женщин перед лицом чуда появления новой жизни – и очень реальной опасности надвигающейся смерти. Эмма быстро встала и позвала слуг, а одного из них послала за Марго. Как только она убедилась, что Эдит оказалась в ее надежных руках, она выскользнула из комнаты. Эдит ясно дала понять, что не желает, чтобы она находилась здесь.

Больше она ничего не могла сделать для своей падчерицы – только ждать и молиться за нее.

Глава 23

По приглашению архиепископа Вульфстана, который решил провести рождественский пост и последующие праздники в своей северной епархии в Йорвике, Этельред обосновался на зиму во дворце Вульфстана. После того как церковная обстановка была дополнена королевской мебелью и принадлежностями, здесь стало достаточно удобно для него, однако здание капитула казалось ему все же слишком маленьким. Он находил гнетущими изображения праведных епископов, взиравших на него с побеленных стен. Освещенные снизу свечами в канделябрах, а сверху – светом из верхнего ряда окон, они, казалось, смотрели на него с суровой неприязнью. Но сегодня, к его немалому неудовольствию, такое же неодобрительное выражение он видел и на лицах трех высших священнослужителей, которые позвали его встретиться с ними.

Архиепископ Кентерберийский и епископы Винчестерский и Лондонский сидели за столом, на котором лежало евангелие в искусно сделанном переплете и ряд каких-то свитков. Под Эльфехом был положенный ему епископский трон, и Этельред сердито поглядывал на него со своего относительно скромного кресла по другую сторону стола. Единственным свидетелем того, что он уже начал рассматривать как духовное судилище, был Идрик; но, если бы Этельред раньше догадался, чему собираются подвергнуть его эти несносные епископы, он не позволил бы даже Идрику сопровождать его. Битый час они были вынуждены выслушивать бесконечную хвалу несравненным качествам безупречной королевы Эммы.

Это был какой-то спектакль, пародия. Он сам назначил этих людей в их епархии, а они тем не менее, похоже, думают, что могут требовать у него отчета в его действиях.

Вначале он взирал на худощавую фигуру строгого и серьезного Эльфеха с невозмутимым спокойствием, однако вскоре оно сменилось гневом, когда архиепископ, которого он относил к кругу своих друзей, забросал его ссылками из Библии на поведение мужей и жен, а затем еще прочел многочисленные письма от разных прелатов, просивших милости для королевы у ее мужа.

Когда Этельред посмотрел на Эльфеха, чтобы ответить ему, он уже едва сдерживал свою ярость. Стиснув зубы, он признал мудрость их советов и согласился вернуть королеву и принять ее при дворе. Эльфех, по-прежнему строгий, но явно удовлетворенный, напоследок благословил его и вышел из комнаты, уведя за собой и двух своих спутников.

Король подождал, пока за ними закроется тяжелая дубовая дверь и пока не уйдет монах, проскользнувший через нее, чтобы забрать евангелие. После этого он резко встал со своего кресла, широким шагом подошел к столу и одним яростным взмахом смел все, что на нем стояло, на каменный пол. Свитки покатились по каменным плитам, жалобно задрожали свечи в серебряных канделябрах; и все же в голове у него продолжала барабанной дробью пульсировать охватившая его злость.

– Вы видели, они учили меня, как мне обращаться с моей собственной женой? – прорычал он Идрику, который весь этот разговор простоял в почтительном молчании. – Вы мой главный советник. Почему вы ничего не сказали в мою защиту?

– Каждый сам выбирает свои битвы, мой король, – ответил Идрик. – Кто я такой, чтобы оспаривать советы двух епископов и архиепископов Кентерберийского и Руанского, не говоря уже, – он жестом показал на разбросанные по полу свитки писем, – о целой куче аббатов? Ваша жена очень хочет вернуться в ваше окружение, судя по аргументам людей, которых она убедила просить за нее перед вами. В любом случае какое имеет значение, вернется королева Эмма ко двору или нет? Она всего лишь женщина. Сделайте ей еще одного ребенка и тогда сможете снова выслать ее в уединенное место.

Этельред недовольно заворчал и рухнул на массивный трон, только что оставленный Эльфехом. Он пнул свиток, попавшийся ему под ногу, и показал элдормену на кресло.

Слова Идрика были вполне справедливы. Однако из себя его выводило не то, что Эмма появится при дворе, а понимание того, сколько у нее этих чертовых союзников. Его первая жена жила полностью в его тени, и это было ее место. Эмма же искала расположения его элдорменов и высших духовных лиц, собирала информацию, общалась с влиятельными людьми. То же самое делала в свое время его мать, и ее амбиции привели тогда к убийству короля. Когда он неожиданно понял это, его испорченное настроение обернулось дурным предчувствием. К чему могут подтолкнуть Эмму ее амбиции в отношении собственного сына, и что может сделать она?

– У меня и так уже есть один сын, который жаждет моего трона, – пробормотал он. – И я не хочу, чтобы сын Эммы тоже смотрел на него с вожделением, пуская слюни. Я буду держать ее подальше от Эдварда.

– Отошлите Эдварда обратно в аббатство Или весной, – предложил Идрик. – Ему нет нужды даже видеться с матерью.

Этельред нахмурился:

– Этого будет недостаточно. С тех пор как туда поехал Эдвард, королева начала осыпать Или приношениями. Держу пари, что каждый алтарь в местной церкви украшен дарами королевы. Тамошний настоятель едва не стал ее собственностью. Кто знает, чему он может научить Эдварда относительно способов обретения власти? Нет, я не отважусь посылать мальчика обратно. Он должен уехать туда, где руки Эммы до него не дотянутся.

На мгновение у него мелькнула мысль отослать сына к родственникам жены через пролив, однако он сразу отбросил эту идею. Ричард и Роберт воспитают мальчика нормандцем, а через пять лет пришлют его назад во главе военного флота с требованием отобрать корону Англии, положенную ему по праву рождения. Нет, в Нормандию Эдварда посылать нельзя.

– Тогда отдайте Эдварда мне, – сказал Идрик.

Этельстан быстро посмотрел на своего зятя. Пламя свечей отбрасывало играющие тени на миловидное лицо Идрика и блестело в его черных глазах. Тонкие губы в обрамлении элегантно подстриженной бородки скривились в зловещей улыбке.

– Вам? – переспросил король.

– Позвольте мне забрать его в Шропшир на воспитание. У одного из моих танов есть земли возле Венлоха, а местный колледж для канониров может обеспечить мальчика преподавателями. Вам нет необходимости доверять Эдварда аббатству Или, и при этом вы сможете оторвать его от этого нормандского священника, который кружит над мальчиком, словно парящий ястреб. – Он сделал паузу, и его черные глаза прищурились. – Эдвард будет вашим сыном, а не сыном Эммы. Разве не этого вы хотите сейчас?

Этельстан задумался. У этого плана были свои достоинства. Эдвард окажется вдали от королевского двора, вдали от своих сводных братьев и, что самое главное, вне досягаемости его матери. Эмме это явно не понравится, но вряд ли она станет жаловаться. В любом случае в данный момент у нее есть ее дочь, на которую она может щедро изливать свое материнское внимание.