Джанет Маклеод - Любовь с ароматом чая
Она постаралась не показать Уиллу, как много значат для нее его поддержка и компания. Уилл уехал, пообещав вернуться до наступления рождественских каникул.
После его отъезда Кларри еще больше загрузила себя работой, разрываясь между чайной и домом. Она ежедневно делала мужу массаж и выполняла специальные упражнения, чтобы поддерживать в тонусе здоровые части его тела и разрабатывать парализованные.
Шли недели, но улучшений было очень мало: отчасти к Герберту вернулась способность управлять мышцами лица, и теперь он мог жевать мягкую пищу и шевелить левой ногой. С наступлением ноября Герберта приподняли, и, поддерживаемый сиделками, он на нетвердых ногах прошел до двери и обратно.
Однажды зимним вечером Кларри принесла поднос с едой для него и поставила на столик у кровати Герберта. Муж сидел, опершись на подушки, и наблюдал за ней с обычным отсутствующим выражением лица.
– Ожка.
Вздрогнув, Кларри резко обернулась. Глядя на него, она пыталась понять, был ли это просто бессмысленный звук или попытка произнести слово.
– Ожка, – повторил Герберт и указал здоровой рукой на поднос.
Кларри перевела взгляд, и ее осенило. На подносе не было ложки.
– Ложка? – переспросила она, схватив его ладонь. – Ты хотел сказать «ложка»!
Лицо Герберта исказила гримаса. Кларри поцеловала его руку.
– Молодец! Ты сказал «ложка». Скажи еще что-нибудь.
Она показал на миску с едой.
– Суп, – медленно произнес Герберт, – тофель.
– Суп с картофелем! – крикнула Кларри.
Показывая на себя пальцем, она спросила:
– А кто я?
Герберт долго с недоумением смотрел на нее, нахмурившись. Наверное, она слишком много хотела от него для первого раза.
– Ну, не важно, – сказала Кларри, сдерживая разочарование. – Подожди, я сейчас вернусь.
Она выбежала из комнаты, чтобы принести ложку и сообщить миссис Хендерсон и Салли о том, что Герберт впервые произнес что-то осмысленное.
– Он не безумен, как полагает Берти, – твердила Кларри, вытирая слезы радости. – Вовсе нет!
Вернувшись наверх, Кларри села у кровати, наблюдая за тем, как мучительно медленно ест Герберт, и подбадривая его. Но на этот раз ее внимание, казалось, его беспокоило.
– Книга, – промычал он.
Кларри засмеялась. Он хочет, чтобы она ему почитала. Значит, все эти месяцы она потратила не зря. Она села и стала читать, пока он продолжал есть.
К тому времени, когда Герберт закончил, еда была уже совершенно холодной, и половина ее оказалась на его пижаме, но в его усталом взгляде Кларри уловила торжество.
Он дотронулся до нее слабыми пальцами, когда она собиралась убрать поднос. Их взгляды встретились. В глазах мужа промелькнуло какое-то новое выражение. Кларри не сомневалась, что он узнал ее. Он сделал попытку заговорить. Кларри склонилась над ним. Он повторил более раздельно:
– К-кларри.
У нее перехватило дыхание.
– Да, я Кларри. Ты узнаёшь меня!
Он смотрел на нее, не отводя взгляда.
– Что еще, Герберт? Что еще ты помнишь?
– Л-юблю… тебя.
Сердце Кларри замерло. Из ее глаз хлынули слезы – слезы радости, и облегчения, и нежности. Она наклонилась и поцеловала мужа в лоб.
Он громко застонал. Слезинка побежала вниз по его худой щеке.
– Ах, Герберт, – прошептала потрясенная Кларри. – Ты вернулся ко мне.
Глава двадцать девятая
Кларри твердо решила собрать семью Стоков на Рождество. Это были первые рождественские праздники, которые она отмечала без Олив (ее младшая сестра устроила застолье для матери и брата Джека), поэтому Кларри обрадовалась возможности отвлечься. Уилл охотно предложил свою помощь, и к удивлению Кларри, Берти и Вэрити согласились прийти с детьми. Вернон оказался избалованным четырехлетним малышом, который впадал в ярость, если что-то было не так, как он хочет. А щекастая Джозефина, напротив, была очень добродушной и бегала вокруг кресла Герберта, играя с ним в прятки.
– Ищи меня, дедушка! – кричала она и визжала, когда Уилл ходил за ней, изображая медведя.
Кларри понимала, что Герберт очень рад видеть внуков. Он делал невероятные усилия над собой, чтобы говорить с ними.
– Он слюнявый! – верещал Вернон. – Мне это не нравится!
– Наверное, он хочет кушать, – высказала предположение Джозефина и, взобравшись деду на колени, принялась кормить его шоколадкой. Вскоре шоколад начал таять, и они оба представляли собой печальное зрелище.
– Джози! – принялась отчитывать малышку Вэрити. – Ты испортила себе платье. Сейчас же слазь.
Дочь не обращала на нее никакого внимания, и Вэрити, покраснев от негодования, воскликнула:
– Берти, сделай же что-нибудь!
Кларри быстро взяла девочку на руки:
– Идем, я умою тебя волшебной водой.
– Какой еще волшебной водой? – удивленно спросила Джозефина.
– Сейчас увидишь.
Спустившись в кухню, Кларри налила в таз мыльной воды и отвлекала девочку, дуя на пузыри, пока отмывала ее руки и лицо и оттирала платье. Джозефина хихикала, глядя, как разлетающиеся по кухне пузыри лопаются, натолкнувшись на полки с кастрюлями и тарелками. Служанок Кларри отпустила сегодня пораньше, чтобы они могли отпраздновать Рождество в кругу семьи, и ей было приятно после напряженной атмосферы наверху укрыться в тишине кухни.
– Кларри, – пропищала Джозефина, – вы моя бабушка?
– Нет, – улыбнулась Кларри, – но я замужем за твоим дедушкой.
– Так вы моя родственница? – настойчиво продолжала расспрашивать девочка.
– Думаю, что да.
– А папа говорит, что нет, – насупилась Джозефина, болтая ногами. – Он говорит, что вы служанка.
У Кларри похолодело внутри.
– Раньше я действительно была служанкой, но теперь – нет.
– Поэтому нам можно находиться на кухне? – спросила Джозефина. – Дома мне не разрешают заходить на кухню.
Кларри легонько щелкнула малышку по носу.
– В этом доме ты можешь заходить куда захочешь.
Джозефина просияла.
– И мы можем поиграть здесь, внизу, в прятки?
– Ну, если только несколько минут, – согласилась Кларри.
Они обе спрятались по два раза и затем услышали, что их зовет Берти. Он вошел в кухню в тот момент, когда Кларри стояла под столом на четвереньках, а рядом радостно прыгала Джозефина.
– Я нашла! – визжала она.
Кларри поднялась на ноги, чувствуя себя неловко под взглядом Берти. Она вспомнила, как он когда-то насильно поцеловал ее, прижав к этому столу.
– Иди сюда немедленно, Джози! – крикнул Берти. – Тебе нельзя здесь находиться.
– Я могу ходить везде, где захочу, – упрямо возразила девочка. – Так говорит Кларри.
– А я говорю – нельзя, – резко бросил он. – Пойдем.
Взяв девочку за руку, Кларри стала ее уговаривать:
– Идем посмотрим, может, дядя Уилл покатает тебя на спине.
Она быстро понесла Джозефину вверх по лестнице. Наверху Берти сердито зашептал:
– Никогда больше не водите ее вниз, в помещения для прислуги. Это неприлично.
Кларри была рада, когда Вэрити вскоре заявила, что им пора уезжать. Неожиданно Джозефина обхватила шею Кларри пухлыми ручонками и поцеловала на прощание.
– Вы придете к нам жить, Кларри?
– Я должна оставаться тут, – улыбнулась Кларри, – и заботиться о дедушке Герберте.
– Это может делать дядя Уилл, – возразила Джозефина.
– Я тоже здесь нужна, – сказала Кларри, целуя девочку в мягкую щечку и осторожно высвобождаясь из ее объятий. – Но я надеюсь, что скоро вы опять придете нас навестить.
Она посмотрела на Вэрити.
– Возможно, на Новый год, – неуверенно произнесла Вэрити.
Проводив их, Кларри и Уилл вернулись в гостиную.
– Джозефина такая милашка, – сказала Кларри со вздохом. – И такая ласковая. Она напомнила мне тебя, Уилл, когда ты был маленьким.
– Да, – согласился Герберт, глядя на Кларри сияющими глазами. – Как Уилл. А Вернон… грубиян… как Берти.
Все рассмеялись.
Позже, когда они уложили Герберта в постель, Кларри решила поговорить с Уиллом. Он рассказал, как был удивлен, получив к Рождеству самодельную поздравительную открытку от Эдны, с вложенным внутрь кусочком омелы[26]. Что она хотела этим сказать?
– Она влюблена в тебя, – улыбнулась Кларри. – Ты должен об этом знать!
Уилл смущенно засмеялся, качая головой.
– Я думал, она со всеми так же любезна.
Они обсудили планы на будущее.
– Я не загадываю далеко вперед, – вздохнула Кларри. – Хочу лишь, чтобы твой отец поправлялся.
– Похоже, вы с Джози стали подругами, – сказал Уилл задумчиво. – Наверное, теперь она будет бывать у нас чаще, раз уж Вэрити решила навещать папу.
– Надеюсь на это. Правда, мне бы хотелось, чтобы у нас с Гербертом был собственный ребенок, – сказала Кларри и покраснела. – Прости, мне не следовало этого говорить.
