Сьюзен Филлипс - Только представьте…
– Думаю, тут есть и моя вина. Но предупреждаю: чтобы это было в последний раз.
– Даю слово. – Его улыбка была непривычно нежной. – Ты любишь, как делаешь все: безоглядно, беззаветно, безудержно. В отличие от тебя у меня ушло куда больше времени, чтобы все понять и осознать. – Кейн чуть отстранился. – Как мне ни трудно, но сейчас я разожму руки. Потому что должен сказать все, чего бы мне это ни стоило. Но я не могу думать связно, когда ты так близко. – Он с мучительной медлительностью освободил Кит и отступил на такое расстояние, чтобы не касаться ее. – Я задолго до отъезда знал, что чувствую к тебе, но растерянность и глупость не дали увидеть все в истинном свете. Я ставил условия и всяческие ограничения и, не имея мужества прийти к тебе и честно признаться в своих чувствах, объясниться прямо, как это сделала ты, трусил и прятал голову в песок, как делал всю свою жизнь, когда чувствовал, что кто-то или что-то влечет меня к себе. Так вот, Кит, я устал бегать. У меня нет способа доказать это тебе. И нет даже знамени, которым я мог бы размахивать перед твоим носом. Но я люблю тебя и стану за тебя бороться. Я уже все решил и, честно говоря, как раз собирался сказать Руби, что уезжаю, когда ты ворвалась в комнату.
Несмотря на признание в любви, Кит невольно поморщилась при упоминании имени владелицы игорного дома.
– Потуши пламя в глазах, Кит. Сейчас я все объясню насчет Руби.
Но Кит не хотела ничего слушать. Покачав головой, она попыталась отбросить мысли о том, что в разлуке он изменил ей с этой… этой потаскухой…
– Я хочу, чтобы все стало ясно, – настаивал он. – Больше никаких секретов, хотя эта часть моей исповеди самая трудная. – Он прерывисто вздохнул. – Я… я был не самым великим в мире любовником, с тех пор как покинул тебя. Вернее… совсем никудышным. Все это время я избегал женщин, да и ни о чем подобном не думал. Потом подвернулась работа в «Желтой розе», и Руби твердо вознамерилась заполучить меня, но не верь тому, что видела сегодня. Да, она пыталась меня соблазнить, но я пальцем ее не коснулся.
Кит с надеждой уставилась на него. Кейн сунул руку в карман и слегка отвернулся. Казалось, какая-то мысль не дает ему покоя, грызет, терзает мозг.
– Понимаю, что ты думаешь о Руби, но для мужчины все немного по-другому, тем более после долгого воздержания, да еще когда женщина так доступна. Она не впервые приходит ко мне в комнату в таком виде и без стеснения дает понять, чего хочет. Но я ничего к ней не чувствовал!
Он осекся и взглянул на нее, словно чего-то ожидая. Кит непонимающе подняла брови. Вместо того чтобы клясться в верности, он говорит как человек, признающийся в измене! Неужели между ними действительно что-то было?
Должно быть, уловив промелькнувшее в ее глазах сомнение, Кейн повторил уже более резко:
– Неужели не понимаешь, Кит? Она предлагала мне себя, только что из платья не выпрыгивала, но я не хотел ее!
На этот раз Кит поняла, и счастье взорвалось в душе ослепительным фейерверком, словно весь мир только что умер и родился заново.
– Так ты тревожишься… что перестал быть мужчиной?! О, дорогой мой! Какая чушь!
Звонко рассмеявшись, она бросилась в его объятия и прижалась к губам. Говорила, смеялась и целовала его одновременно.
– О мой единственный, любимый… родной… большой глупый медведь! Как я тебя люблю!
В его груди зародился и вырвался на волю хриплый, сдавленный крик. Руки конвульсивно сжались. Губы ожили и потеплели. Поцелуй был глубок и сладок и полон любви, которая наконец вырвалась на волю.
Но они слишком долго тосковали друг без друга, и тела не довольствовались только поцелуями. Кейн, всего несколько минут назад боявшийся, что женщины навсегда для него потеряны, теперь сгорал от желания. Кит, почувствовав это, рванулась к нему всем своим существом, но, прежде чем окончательно потерять рассудок, краем сознания вспомнила, что не сказала всего.
Из последних сил она отстранилась и выдохнула:
– Я приехала не одна.
Он с трудом открыл затуманенные страстью глаза и не сразу понял, о чем она.
– Не одна?
– Нет. Я… привезла с собой мисс Долли.
– Мисс Долли?!
Кейн расхохотался рокочущим, раскатистым смехом, идущим, казалось, из самых глубин его тела.
– Ты привезла мисс Долли в Техас?
– Пришлось. Она меня не отпускала. И ты сам сказал, что теперь она член нашей семьи, так что ничего не поделать. Кроме того, я без нее не обошлась бы.
– О, милая… Господи, как же я тебя люблю!
Он снова потянулся к ней, но Кит проворно отступила.
– Пойдем со мной в отель.
– Сейчас?
– Именно. Мне нужно кое-что тебе показать.
– Неужели дело не терпит?
– Ни в коем случае. Ни за что!
По пути Кейн показывал достопримечательности Сан-Карлоса. Спотыкаясь на неровных деревянных тротуарах, Кит рассеянно кивала. Она взяла Кейна под руку, и тот положил поверх ее ладони свою, словно боялся, что она убежит. Он попытался было расспрашивать жену о жизни в Южной Каролине, но, видя, что мысли ее далеко, замолчал. С него было достаточно и того, что она наконец с ним.
Мисс Долли ожидала в комнате, которую сняла Кит. Она обрадованно захлопала в ладоши при виде Кейна и захихикала, как школьница, когда он поднял ее и закружил. Немного придя в себя, она бросила на Кит быстрый обеспокоенный взгляд и заторопилась в лавку, где собиралась купить кое-какие вещи для милых мальчиков в сером.
Едва за ней закрылась дверь, как Кит, побледнев, повернулась в Кейну.
– Что случилось? – спросил он, видя, как она разволновалась.
– У меня… есть что-то вроде подарка.
– Подарка? Но у меня для тебя ничего нет.
– Это, – нерешительно выговорила она, – не совсем так.
Кейн непонимающе смотрел, как Кит скрывается за дверью соседней комнаты. Не прошло и двух минут, как она вернулась с маленьким белым свертком в руках.
Он не успел ничего спросить. Она медленно шла к нему, так нерешительно, с такой горячей мольбой во взгляде, что у него едва не разорвалось сердце. И вдруг сверток шевельнулся!
– У тебя дочь, – тихо вымолвила Кит. – Элизабет. Но я зову ее Бет. Бет Кейн.
Кейн уставился на крохотное кукольное личико с тонкими, идеально вылепленными чертами. Из-под чепчика выбивался светлый локон, черные полумесяцы бровей тянулись едва не до висков. Чуть розовела пуговка носа. У Кейна перехватило горло. Неужели он отец этого совершенного существа?
Но тут куколка зевнула, подняла полупрозрачные веки, и он навеки отдал душу огромным фиалковым глазищам.
Кит тихо плакала от переполнявшего ее счастья, видя, как потрясен и обрадован Кейн. Развернув одеяльце, она протянула ему ребенка.
Кейн нерешительно отступил.
– Ну же, – нежно улыбнулась она, – не бойся. Возьми ее.
Кейн осторожно прижал дитя к груди. Бет заерзала и повернула головку, чтобы взглянуть на странного незнакомца, неожиданно появившегося в ее жизни.
– Здравствуй, солнышко, – хрипло выговорил он.
Остаток дня они провели играя с дочерью. Кит раздела ее, чтобы отец сосчитал пальчики на руках и ногах. Бет старательно демонстрировала все свои умения: улыбалась, когда с ней ворковали, хваталась за протянутые ей пальцы и счастливо агукала, когда отец дул ей на животик.
Мисс Долли заглянула в комнату и, увидев, что все в порядке, исчезла в спальне, решив прилечь и отдохнуть.
«Что за непонятная жизнь, – думала она, засыпая, – но и интересная тоже…»
Теперь у нее есть милочка Элизабет. Она должна о ней заботиться. Разумеется, это большая ответственность. Вряд ли можно рассчитывать, что Катарина Луиза с ее повадками способна привить дочери манеры истинной леди. Ах, сколько предстоит сделать!
При мысли об этом у мисс Долли кружилась голова. Несомненно, то, что произошло в здании суда Аппоматокса, – величайшая трагедия, но, возможно, все к лучшему. Теперь у нее вряд ли будет время посвящать себя правому делу…
А тем временем Бет раскапризничалась. Когда она раскрыла ротик и издала оглушительный протестующий вопль, Кейн встревоженно обернулся к жене:
– Что с ней?
– Просто голодна. Я забыла ее покормить.
Кит подняла Бет с кровати и поднесла к стулу у окна.
Бет завертела головкой и принялась шарить ручонкой по серой ткани, прикрывавшей материнскую грудь, но, не достигнув цели, закричала еще громче.
Кит беспомощно смотрела на нее, не зная, как поступить. Ее внезапно обуяло смущение. Как может она без стыда обнажить грудь перед мужем? До сих пор она всегда кормила дочь в уединении комнаты.
Кейн растянулся на кровати, не сводя глаз с жены и дочери. Видел недовольство Бет и застенчивость Кит. Понял, почему жена неловко ерзает на стуле.
Поднявшись, он направился к ним, осторожно коснулся щеки Кит и дотронулся до каскада серых кружев у горла. Неторопливо отстегнул жабо и добрался до ряда жемчужных пуговиц. Высвободил их из петель и раздвинул половинки лифа. Синяя лента на сорочке поддалась с одного рывка. По щекам Кит поползли сентиментальные слезы, и Кейн снял их поцелуями. И только потом спустил с ее плеча сорочку.
