Тайные желания короля - Эмерсон Кейт

Две королевы вышли из паланкинов и поприветствовали друг друга. Французская королева приняла на себя роль старшей, что было предварительно согласовано, поскольку состязания, на которые они направлялись, должны были состояться на английской земле. Обе они вошли в королевскую ложу в галерее, расположенную справа от главного входа на ристалище. Та ее часть, где предстояло разместиться королевам и матери короля, находилась выше уровня земли, была застеклена и увешана богатыми гобеленами. Перила перед ними были покрыты украшенной изысканной вышивкой и жемчугами тканью.

Королева Екатерина и герцогиня Суффолк в достаточной мере владели французским языком, чтобы поддерживать разговор с французскими дамами королевской крови в ожидании начала состязаний. Леди Анна сидела неподалеку и слышала их беседу, но не понимала ни слова. Эдвард всегда с презрением воспринимал все французское. Он запретил, чтобы его сестер и дочерей обучали французскому языку.

Нэн Болейн, напротив, свободно говорила по-французски, и ей как дочери Бэсс было дозволено вместе с английскими леди смотреть на состязания. Нэн не была красавицей в общепринятом смысле слова, ее кожа была слишком бледной, волосы слишком темными, а фигура слишком костистой. Но она обладала притягательной жизнерадостностью и охотно стала переводить Анне, когда та поинтересовалась, о чем говорят королевы друг с другом.

Молодая женщина с минуту послушала. В ее огромных глазах отразилась сосредоточенность. Затем Нэн сморщила нос, словно в него ударил неприятный запах.

– Они говорят о вышивке. О цветах. О ежедневных заботах и прочих скучных вещах.

Нэн негромко засмеялась и схватила мать за руку.

– Расскажи мне новости из дома. Мэри довольна своим замужеством? Я слышала, ее муж исключительный красавчик.

Разговор о Мэри Кэйри, разумеется, избавленный от упоминаний о ее положении любовницы короля Генриха, был для Анны не более интересным, чем беседа королев о рукоделии. Предстоящие состязания также, видимо, ее не увлекут. Тщательно подготовленные, чтобы избежать любых травм, захватывающего зрелища они не сулили. Оба короля также примут в них участие, но непосредственного боя между ними двоими не будет. Монархи сразятся с простыми смертными, из схваток с которыми должны выйти с победным счетом.

А тем временем Анна развлекалась разглядыванием окружающего ее разноцветья. Король Франции и его приближенные были одеты в наряды из пурпурного атласа, украшенного вышитыми черно-золотыми перьями. Плащ короля Англии был декорирован изображением волн, выполненным золотой канителью. Это должно было символизировать владычество Генриха над проливом Ла-Манш, по крайней мере так сказал Анне Джордж.

Дороговизна всей этой роскоши ошеломляла, и короли были не единственными, кто истратил большую сумму. Слуги графа Нортумберленда, которых можно было узнать по его гербу, изображающему полумесяц и кандалы, щеголяли страусовыми перьями на шапках. На одежде брата Анны, герцога Букингема, были нашиты серебряные колокольцы.

Когда начались соревнования, Анне пришлось прилагать усилия, чтобы удержаться от зевоты. Подобные зрелища она видела так много раз при дворе, что они ей порядком надоели. Когда одна из сорока, или около того, благородных дам, теснившихся в галерее, протянула ей флягу, Анна приложила ее к своим губам и не стесняясь отпила из нее. Другие фляги также передавались из рук в руки. В той, что досталась Анне, содержалось сладкое испанское вино.

Нэн Болейн захихикала.

– Французские аристократки считают это крайне вульгарным. Они никогда не пьют из чужих чаш, не говоря уже о флягах или бутылках.

– А какое нам дело, – спросила сестра Анны Элизабет, – до того, что думают французы?

Она изрядно отхлебнула вина и вернула флягу Анне. Снова приложившись, Анна передала флягу Бэсс Болейн.

– Мне подумалось, – сказала сидевшая позади них некрасивая женщина маленького роста, – что можно легко отравить кого-нибудь, передавая чашу по кругу.

Анна изумленно уставилась на нее.

– Что вы говорите?

– Я подумала о том же, в первый раз увидев фонтаны перед холщовым дворцом короля, – продолжала дама.

Говорила она тихо, а на арене происходило сражение. Анна была уверена, что, кроме нее, никто не слышал возмутительных высказываний дамы.

– Меня насторожила эта идея, – сказала она.

В этих фонтанах беспрерывно било вино. В распоряжении любого желающего были серебряные кубки.

– Если у кого-нибудь окажется склянка со смертоносным содержимым, хватит одного молниеносного движения руки, чтобы погибли сотни.

Женщина улыбнулась, и веснушки, покрывающие бледную кожу ее лица, стали еще заметнее.

У Анны вызвали ужас ее слова и в не меньшей степени дерзость, с которой их высказала эта незнакомка.

– Королевские стражники…

– Ничего не заметят, особенно если яд будет брошен женской рукой. Но, по правде сказать, нет необходимости убивать так много людей, когда нужно уничтожить только одного.

Радостные возгласы зрителей на время вновь привлекли внимание Анны к состязаниям. Когда она оглянулась, дама позади нее покинула свое место и перешла на другое. Анна взяла Бэсс за рукав.

– Кто эта женщина? Та, с веснушчатым лицом…

Для Бэсс не составило труда ее отыскать – загадочная женщина пристально смотрела на них. Если бы взглядом можно было ранить, как кинжалом, кровь хлестала бы из дюжины ран на теле Анны.

– Это, – сказала Бэсс, – леди Комптон. Жена Уилла.

Казалось, что этот день никогда не закончится. Анна не могла понять причину враждебности леди Комптон. Сейчас у нее не было повода для ревности. Прошло уже много лет с тех пор, как Анна была любовницей ее мужа. Тем не менее было очевидно, что леди Комптон по-прежнему считала ее своей соперницей. Анна гадала, кто и зачем мог ее в этом убедить. Ей хотелось подойти к леди Комптон и расспросить ее об этом, но удобной возможности не представлялось.

Состязания на арене продолжались в тот день до семи часов вечера и прекратились только после того, как начался дождь. Герольды выкрикнули команду разоружиться, а горнисты протрубили сигнал расходиться, после чего зрители поспешили под кров холщового дворца. Но и тогда вечер был еще далек от своего завершения. Оба короля и все те, кто принял участие в состязаниях, переодевшись, присоединились к королевам с их свитами, чтобы принять участие в длительном застолье с последующим балом.

Поскольку все были расквартированы в одном месте, Анна полагала, что ей не составит труда вновь отыскать леди Комптон, но не тут-то было. Ей даже мельком не удалось увидеть эту даму, до тех пор пока, спустя три дня, английская делегация снова не была собрана в полном составе на ристалище.

На этот раз на королеве Екатерине был испанский головной убор, а волосы спускались на плечи и на платье из золотой парчи. Костюм короля был сшит из красно-коричневого бархата, украшенного серебряными ромбами. Внутри каждого ромба была вышита золотая ветка с розами. В дополнение вместо плюмажа к его шлему был прикреплен один из рукавов королевы – эту моду Генрих перенял у французов. Анна полагала, что это выглядит довольно нелепо, тем более что день выдался ветреным и рукав то и дело хлопал его величество по лицу.

Заметив леди Комптон в дальнем конце галереи, Анна стала протискиваться сквозь толпу в ее направлении. Она не продвинулась далеко, как ее поймала за руку Мадж Геддингс.

– Мне нужно поговорить с вами, леди Анна, – сказала Мадж, схватив ее за рукав.

– Приходите в мои покои.

Анна попыталась освободиться, но Мадж вцепилась крепко.

– Это очень важно, – настаивала она.

– Мадж, не сейчас.

Но она уже упустила свой шанс – леди Комптон увидела ее и поспешила скрыться. Вздохнув, Анна перевела взгляд на женщину, все еще сжимающую ее рукав. Она не потрудилась скрыть свое раздражение.

– Что может быть настолько важным, что нельзя подождать?

Мадж, запинаясь, принялась извиняться, но Анна жестом велела ей прекратить.