Эмма Марс - Спальня, в которой мы вместе
После доброй сотни автографов, когда у меня уже начало болеть запястье и я брала следующий экземпляр, даже не поднимая глаз, я вдруг услышала знакомый голос, однако звучал он несколько более неуверенно, чем я его помнила. Я узнала бы его из тысячи.
– Здравствуй, Эль… Ты… Ты восхитительна. Впрочем, ты не изменилась.
Я не видела Дэвида с тех пор, как Луи устроил ту отвратительную сцену в «Жюле Верне». Дэвид, напротив, сильно изменился. Его трудно было узнать: недельная щетина, всклокоченные волосы, потухший взгляд. Я сразу заметила отсутствие повязки, которая обычно маскировала длинные шрамы на его запястье. Думаю, это был первый раз, когда я видела, что он публично демонстрирует их, не опасаясь косых взглядов. Казалось, Дэвид больше не стыдился показать себя таким, какой он есть.
– Дэв… – воскликнула я, но тотчас же осеклась, поймав себя на полуслове, из страха, что толпа узнает его и линчует на месте.
– У тебя будет минутка, чтобы поговорить?
– Да… – выдохнула я. – Конечно. Ты подождешь меня в буфете?
Мне потребовалось более полутора часов, чтобы удовлетворить первую волну фанатов, и только потом я смогла пойти к нему. Я заметила Дэвида сразу. Он стоял один, вдалеке от всех остальных, явно не желая с ними сталкиваться, в руке у него был бокал шампанского и толстая красная картонная папка под мышкой.
Я не знала, с чего начать разговор с человеком, который потерял все за такой короткий срок. В каком-то отношении он казался мне даже более покалеченным, чем его бывший друг Франсуа.
– Вот так сюрприз увидеть тебя здесь, – попыталась я начать с идиотским смешком, которым надеялась растопить лед.
– Признаюсь, я тут не только из удовольствия видеть тебя, – сказал он, поднеся ко рту бокал. – Я ищу издателя.
Он поднял свою папку и потряс ею над головой, словно трофеем.
– Что это?
Я предполагала, каким будет ответ, и как можно дольше старалась оттянуть момент, когда услышу его.
– Книга. Моя книга…
– Правда? – переспросила я, неуверенно улыбнувшись.
– Скорее… скажем так… моя версия всей этой истории.
– Хорошо… И что, – уклончиво спросила я, – у тебя уже есть варианты?
– Нет, – смущенно признался он. – Кажется, ты исчерпала до последней капли тему Барле. Сейчас всем наплевать на крах и падение в ад богача, ставшего бомжом.
Из заметок в прессе я знала, что он несколько перегибает палку. Само собой, у него больше не имелось тех немыслимых богатств, что раньше. Но, несмотря на то что его долги все еще оставались колоссальными, ему пока было где жить. Квартира на площади Мандель пока не была продана, и небольшие пособия обеспечивали Дэвиду минимальный комфорт.
– Представь себе, я даже стучался в дверь к Бернштейну, – добавил он с горькой улыбкой.
– И что же? – спросила я, хотя и прекрасно знала, чем могла закончиться их беседа.
– Он мне ответил то же самое, что и всем, кто приходит к нему после того, как вышла твоя книга с оглушительным успехом: ты очень мил, но у меня уже есть автор. Во всяком случае, сейчас время историй про пастушек, которые становятся принцессами. А не наоборот. Если принц погибает, все ему аплодируют. Но никто не купит его книгу. Твой приятель Фред должен быть доволен: это реванш мелких людей!
Взволнованная
Его личные проблемы помешали ему полностью осознать, что Фреда коснулись те же самые беды, но плюс ко всему еще и тюрьма.
Дэвид ушел, очевидно, оскорбленный тем, что я не предложила ему свою помощь.
В Бриве все званые ужины устраиваются в «Черном Трюфеле», гастрономическом ресторане в центре города, а закончить вечер можно в «Кардинале», видавшем лучшие времена ночном клубе, где сохранилась атмосфера восьмидесятых. Каждый год во время этой книжной ярмарки снобы парижских издательств получают нездоровое удовольствие от того, что могут подвигать попами рядом с танцующими в субботу вечером под ремиксы Далиды или Клода Франсуа.
Бербер силой затащил меня сюда. Он чувствовал себя здесь в своей тарелке, эта фальшивая атмосфера была ему явно по душе, и он изо всех сил голосил популярную песню 70‑х. Настоящий заводила.
– Ну давайте, Эль! Не стройте из себя буку. Развейтесь немного! – подбодрил он меня, пытаясь вытащить на танцпол.
– Думаю, я пойду обратно, – прокричала я ему в ухо, чтобы он услышал меня.
– Мы только начинаем веселиться. Смотрите, разве вам не кажется, что это восхитительно?
Он лукавым взглядом указал мне на разряженных местных простаков. Я не разделяла его классового цинизма. Если бы мне пришлось выбирать, я бы, без сомнения, не выбрала шутника вроде него.
Наконец мне удалось незаметно ускользнуть. Но на выходе из клуба, в вестибюле, я заметила шатающегося Дэвида, которого бесцеремонно пытался выставить вышибала.
– Пусти меня, ублюдок!
– Давай, давай, проваливай отсюда, пока я тебе не врезал, – пригрозил крупный чернокожий охранник, слегка подтолкнув его к выходу.
Дэвид был настолько пьян, что этого толчка было достаточно, чтобы выкинуть его на улицу. Лежа носом на асфальте, съехав в канаву, он еще нашел в себе силы, чтобы промычать:
– Да ты знаешь, кто я такой, ублюдок? Знаешь, сколько миллиардов я стою, а?
– Да, да, конечно, папаша…
– Да я в два счета куплю эту гнилую коробку!
Охранник не велся на провокации, но бывший большой босс уже встал, чтобы немедленно вцепиться ему в горло. Несмотря на свои габариты, тому было довольно сложно разжать душившие его руки.
– Черт! Если ты хочешь получить взбучку, сейчас ты ее получишь, быстро!
После нескольких секунд этих нелепых объятий у него не было другой возможности освободиться от пьяницы, кроме как мощно ударить его в челюсть. Следующая сцена была похожа на кадр из кино: я увидела, как Дэвид летит назад и падает лицом вниз на блестящую мостовую. На этот раз он уже не поднялся.
– Дэвид! – закричала я, поспешив ему на помощь.
Он казался оглушенным, но был в сознании. Он провел дрожащей рукой по разбитому подбородку.
– Нормально, я в порядке, – застонал Дэвид, убирая мои руки. – Оставь меня.
Не глядя на меня, он поднялся и снова сделал попытку наброситься на своего противника. Охранник, должно быть, предвидел его желание и, прежде чем Дэвид успел полностью подняться, сбил его ударом ноги в живот. Затем еще раз ударил в бок. На мгновение мне показалось, что, если бы я не вмешалась, он бы убил его.
– Хватит! Хватит! Черт бы вас побрал! – закричала я, стоя посреди тротуара на коленях. – Вы же прекрасно видите, в каком он состоянии!
Под страдающей ухмылкой моего бывшего, валяющегося в грязи на земле, я разглядела ужасную маску, маску человека, который знает, что он потерял все и ищет последней степени унижения. Дэвид хотел лишь одного: погибнуть по-настоящему (почему бы и нет?!), закончив свою жизнь в глупой потасовке в баре.
– Ага, ладно… Я вызову полицию! – заорал вышибала и двинулся внутрь клуба.
– Нет! Нет, постойте!
Я бросилась следом за ним, чтобы дать ему понять, что сама займусь этим нежеланным посетителем. На нас обоих с нескрываемым презрением смотрели остальные посетители. Нескольких секунд милой беседы оказалось достаточно, чтобы привести охранника в более приветливое расположение духа.
Я вызвала такси, и не прошло и минуты, как оно остановилось перед клубом. Я собрала последние силы, чтобы поднять с земли совершенно потерянного Дэвида и усадить его на заднее сиденье автомобиля. Наконец и я рухнула рядом с ним. Старенькое белое «Пежо» уносило нас двоих в ночь. Для нас праздник уже закончился. В последней попытке заставить себя ненавидеть Дэвид, развалившись в углу салона, пробормотал:
– Это я… Я приказал раздавить Маршадо, как букашку. Ты слышишь меня?
Должно быть, он принял мое молчание за приговор, не подлежащий обсуждению. Но на самом деле я чувствовала к нему больше жалости, чем презрения.
Одинокая
Тем не менее мой порыв сочувствия к Дэвиду закончился на пороге его жилища, где мне на смену пришел дворецкий.
Никакой двусмысленности. А я закончила вечер одна в своей комнате.
Меня обожали, обо мне заботились и предвосхищали каждое мое желание. Но, несмотря на все это, я была отчаянно одинока.
25
Около года спустя, октябрь 2012‑го
– Эль, сколько вы заплатили, чтобы выкупить этот знаменитый отель?
– Простите?
Я чувствовала себя рассеянной из-за болтовни других людей, приглашенных на съемочную площадку. Я будто в тумане плыла куда-то. Однако находилась здесь, на съемочной площадке, вокруг меня сновали телеведущие, технические специалисты и множество гостей, приглашенных для участия в «Большой Библиотеке», литературной передаче, транслируемой на телевидении, – около двадцати человек трещали без умолку рядом и ходили туда-сюда среди декораций.
Ведущий передачи, мужчина лет пятидесяти, имевший немалый опыт ведения интервью, казалось, немного растерялся, увидев мой отсутствующий взгляд.
