Адриенна Бассо - Опьяненный страстью
– Нет, послушай меня. Роллингсон – незаконнорожденный, который заявляет, что герцог Гейнсборо – его отец.
– Герцог? Твой отец?
Картер взглянул на Бентона затуманенными глазами. Даже полупьяному, Бентону обычно удавалось сохранять ясность ума. Они оба это умели. И очень гордились тем, что способны крепко держаться на ногах независимо от того, сколько выпили. Ну, исключая тот случай, когда оба на пару споткнулись и упали на кучу свежего лошадиного навоза на дороге. Но это произошло много лет назад, когда они еще учились в Оксфорде.
Картер отхлебнул бренди и попытался вспомнить, что хотел сказать. Дьявольщина, должно быть, он пьян гораздо сильнее, чем себе представлял.
– Роллингсон заявляет, что мой отец и есть его отец, – наконец произнес он.
– Чей отец герцог?
– Роллингсона.
Бентон пристально посмотрел на него поверх своего бокала.
– Ты, верно, шутишь?
Картер с унылым видом резко подался вперед.
– Он это отрицает.
– Роллингсон?
– Нет, герцог. – «В самом деле, неужели это так трудно понять?»
Бентон широко раскрыл глаза от удивления.
– Честно говоря, не думал, что старик на это способен.
– Я тоже. И тем не менее… – Картер осекся и с тоской уставился в свой уже опустевший бокал.
– Ну ладно, если бы я узнал, что у меня родился внебрачный ребенок, в особенности сын, я бы сделал все, что в моих силах, чтобы помочь бедняге. – Бентон налил себе еще бренди, проливая больше на стол, чем в бокал. – И думаю, что герцог сделал бы то же самое, законный это ребенок или нет.
Картер согласно кивнул. Хотя мысль о том, что отец изменял матери, была слишком горька, он был согласен с другом, что герцог никогда не стал бы уклоняться от ответственности. Если бы Роллингсон был его сыном, герцог непременно позаботился бы о нем.
– Роллингсон утверждает, что у него есть доказательство отцовства герцога, – сказал Картер. Он потянулся за своим бренди и увидел перед собой не один, а два расплывающихся бокала. Боже, да он чертовски пьян!
Бентон вздернул бровь и посмотрел на друга из-под полуопущенных ресниц.
– Какой же это документ мог бы доказать подобное?
– Представления не имею. – Картер нахмурился и оставил попытки поднять свой бокал. Один из бокалов. – Думаешь, Роллингсон блефует?
– Должно быть, – ответил Бентон авторитетным тоном, хотя и не вполне внятно. – Ты должен встретиться с майором лицом к лицу.
– Я пытался. Вот где я был, когда столкнулся с тобой. На квартире Роллингсона. – Картер закрыл глаза. – Но его не оказалось дома.
– Вернемся туда сейчас. Я пойду с тобой.
Картер почувствовал, как в душе поднимается теплая волна благодарности. Черт побери, Бентон такой замечательный друг. Чертовски жаль, что на самом деле они не братья.
– Я слишком пьян. И ты тоже.
Бентон резко качнулся вперед, затем поднял руку, подзывая трактирную служанку.
– Кофе, дорогуша. И как можно крепче.
Некоторое время спустя друзья уже достаточно протрезвели. Тем не менее Картер благоразумно решил встречу с Роллингсоном отложить. По настоянию виконта он с грехом пополам взобрался в карету Бентона. Заспанный лакей отворил Картеру парадную дверь, не выказав ни малейшей реакции по поводу его возвращения домой в столь ранний час утра. С извиняющейся улыбкой Картер отдал молодому парню шляпу и пальто и отослал его.
У себя в спальне Картер обнаружил своего камердинера, прикорнувшего в кресле. Отказавшись от его услуг, Картер отправил бурно протестовавшего Дансфорда в постель. Оставшись один, Картер разделся до рубашки и бриджей. Подойдя к умывальнику, налил в фарфоровый таз холодной воды и погрузил в него голову. Это возымело желаемый эффект, значительно взбодрив его. И к тому времени, когда насухо вытерся полотенцем, он уже чувствовал себя относительно трезвым.
Как был босиком, он пересек комнату, прошел через смежную гостиную и вошел в спальню Доротеи. По ее ровному спокойному дыханию он понял, что жена спит. Не в силах противостоять желанию увидеть ее, он приблизился к кровати.
Некоторое время Картер просто смотрел на жену. Слабый свет единственной свечи придавал теплый янтарный оттенок ее кремовой коже. Прядь золотистых волос выбилась из косы и свободно разметалась по подушке.
Соблазненный этим зрелищем, он протянул руку и собрал в горсть шелковистые волосы. Поднеся их к лицу, потерся щекой об их восхитительную мягкость. Знакомый запах, присущий одной лишь Доротее, наполнил его ноздри, проникая в душу.
Внезапно сердце сжалось. Он не мог выразить словами чувства, которые сейчас испытывал, не мог объяснить себе, что она для него значила. Она была его женой, но в то же время и кем-то гораздо большим. Она была его товарищем, соратницей, верной помощницей.
Картер полностью полагался на жену, доверял ей, восхищался ею, как никем другим. Он попытался вспомнить, когда впервые осознание этого зародилось в его мозгу. И решил, что это случилось не в какой-то определенный момент, а постепенно, складывалось из множества мелких случайностей, закрепивших ее место в его сердце.
После их недолгого пребывания в Рейвнзвуде он вернулся в Лондон с твердым намерением продолжать прежнюю вольготную жизнь, будто ничего в его жизни не изменилось, будто жена не привнесла в его существование никаких перемен. Он сознательно не допускал ее в свою жизнь, потому что считал сохранение дистанции необходимым условием успешного брака. В особенности когда ее чувства к нему оказались такими глубокими.
Он не хотел злоупотреблять ее отношением к нему. Видя, насколько она чувствительна и уязвима, Картер ощущал себя ужасным тираном, диктатором, поэтому и предпочел держаться в стороне от жены.
Но правда состояла в том, что, если рядом не было Доротеи, дни казались ему пустыми и унылыми. Все теряло смысл без его милой жены, без ее сверкающей улыбки, чувственных движений, добродушного подтрунивания. Когда он был с Доротеей, обыденное виделось ему особенным, привычное – необычайно значительным и важным. Он, зрелый мужчина, который всегда высмеивал всякую сентиментальность, неожиданно обнаружил, что испытывает сильнейшее желание быть с Доротеей не только в постели.
Неужели это любовь? Картер тяжело вздохнул.
Ресницы Доротеи дрогнули – она открыла глаза. Несколько секунд просто смотрела на него, а потом радостно улыбнулась.
– Я получила твою записку с сообщением, что вечером тебя не будет дома. Пыталась дождаться, но глаза сами закрылись. Сейчас очень поздно?
Картер отрицательно покачал головой. Склонившись ближе, он коснулся ее губ легким трепетным поцелуем. Слегка отстранившись, он довольно долго молча смотрел на жену. Сердце бешено колотилось, голова разрывалась от наплыва мыслей. Картер осознал наконец великую истину.
– Я люблю тебя.
Он сказал об этом прямо, спокойно, без долгих объяснений и пышной риторики. Просто, искренне, от всего сердца.
Доротея в замешательстве нахмурила лоб, и Картера охватила паника. Он испугался, что, решившись заговорить о своих чувствах, сделал все неправильно. Может ей требовалось более страстное, более романтическое объяснение? Может, он должен был принести цветы, драгоценности?
За неимением каких-либо подарков и отсутствием возможности их раздобыть в данный момент, Картер повторил:
– Я люблю тебя, Доротея. Всем сердцем, всем моим сердцем.
Теперь глаза ее широко раскрылись, полные изумления и восторга. Картер не был уверен, видел ли когда-нибудь в них столько надежды, столько радости.
– Боже мой! – Доротея подняла к нему лицо, их губы соприкоснулись.
Поцелуй был медленным, сначала мягким, затем все более настойчивым. Она так прекрасно умещалась в его объятиях и полностью заполняла его сердце.
Они занимались любовью неспешно, благоговейно. Каждое прикосновение, каждый поцелуй были исполнены глубокого чувства, огромного значения. Это была страсть, обжигающая и захватывающая. Но страсть сочеталась с беспредельной нежностью. С нежностью, исходящей из двух сердец.
Когда подошло время их телам соединиться, Картер перекатился на спину, увлекая Доротею за собой. Теперь она оказалась сверху. Он хотел передать ей власть над ситуацией. Хотел, чтобы знала, что он полностью отдает ей себя.
Вершинки ее восхитительных грудей касались его мускулистой груди. От их возбуждающих прикосновений его восставший ствол затвердел еще больше. Желание овладеть ею сжигало Картера. В ее знойном взгляде появился озорной блеск, когда она опустилась, полностью вбирая в себя его окаменевшее естество. Обвив руками талию, Картер руководил ее движениями, побуждая двигаться быстрее и резче.
Опираясь коленями о матрас и следуя его безмолвным указаниям, Доротея неуклонно влекла их обоих вперед по бурным волнам безудержной страсти. Картер пытался отсрочить разрядку, продлить эти сладостные мгновения, чтобы навсегда запечатлеть их в своем сердце, но Доротея оказалась настоящей искусительницей, энергично двигая бедрами, стремительно увлекая их обоих к заключительному взрыву.
