Джейд Ли - Непокорная красотка
– Ну, побалуйте меня рассказом, мама.
Она подняла глаза и пристально посмотрела на сына, пытаясь угадать его настроение. Но он постарался сохранить на лице безучастное и исключительно любезное выражение, так что ей не оставалось ничего иного, кроме как продолжить.
– Что ж… Аманда – дочь моей сестры и ее мужа, этого транжиры Джорджа Виндхэма, барона Тьюза. Мэри умерла при родах, а Джордж рано загнал себя в могилу бесконечными кутежами. По-моему, погиб он в большой пьяной драке. Очень вульгарно.
Ее даже слегка передернуло от этого воспоминания. Стивен тем временем задумчиво играл крошечной фарфоровой пастушкой, стоявшей на каминной доске.
– Как давно это было?
– Восемь лет назад.
– И девушка все это время жила в Йорке совсем одна?
– Ну, твой отец нанял для нее компаньонку…
– Она не приехала вместе с Амандой.
– И, конечно, там была еще одна девушка.
По презрительному тону матери Стивен понял, что она сейчас расскажет ему какую-то грязную историю. Быстро обернувшись, он приготовился слушать графиню со всем вниманием.
– Другая девушка?
Подавшись вперед, мать заговорила тихим голосом, но глаза ее возбужденно сияли; она явно получала удовольствие от разных сплетен.
– В общем, похоже, Джордж заимел ребенка на стороне от какой-то горничной, но вместо того, чтобы заплатить этой женщине и избавиться от ее присутствия, он оставил в доме их обеих – и горничную, и ее ребенка. Очевидно, Джордж был в восторге от этой маленькой девочки. Аманда тогда еще не родилась, так что она была его первенцем. Мистер Олтетен, стряпчий твоего отца, рассказывал мне, что она довольно умна. Изучала всякие растения и прочие подобные вещи и в итоге стала местной лекаркой. Поэтому именно ей и пришлось ухаживать за Амандой.
Стивен кивнул. Для него это была знакомая территория.
– А Аманду не смущало, что за ней, по сути, ухаживает ее сводная сестра?
Его мать пожала плечами.
– Насчет этого ничего не могу сказать. По словам мистера Олтетена, выбор тогда у них был невелик, поскольку Аманда была очень больна, а ближайший доктор находился за много миль от их дома. – Она напряженно наморщила лоб. – Думаю, это была чахотка. Это просто удивительно, что ей удалось выздороветь. Насколько я понимаю, до этого она болела много лет.
– Сегодня днем она определенно не выглядела больной, – сухо заметил Стивен.
– Тем лучше. Еще пару лет, и у нее не осталось бы надежды на достойную партию. Она и так уже на грани по возрасту.
Стивен кивнул, но мысли его вернулись к странному детству Аманды.
– А что случилось с другой девушкой, незаконнорожденной?
Мать уставилась на него, удивленно подняв брови.
– Понятия не имею. Разве это имеет какое-то значение?
Стивен пожал плечами, а затем допил остаток своего бренди.
– Надеюсь, никакого. Просто полюбопытствовал.
Графиня неотступно следила за каждым движением сына.
– Ты поговоришь с ней прямо сейчас?
Стивен так резко поставил свой бокал, что стекло громко звякнуло.
– Я действительно поговорю с ней, мама. И если она хочет оставаться в этом доме, пользуясь нашим покровительством, то пусть уж выслушает меня очень внимательно.
На лице матери мелькнула самодовольная улыбка, которая не укрылась от его глаз.
– Превосходно. Только между нами: лично я нисколько не сомневаюсь, что мы сможем заставить мисс Виндхэм строго придерживаться правил приличия.
– И я того же мнения, мама. – С этими словами Стивен почтительно поклонился и направился в библиотеку, начав мысленно репетировать свое обращение к упрямой мисс Виндхэм.
Через полчаса он уже закончил произносить свою речь. Он специально проследил за тем, чтобы его опущенные руки были спокойны, а холодный взгляд был прикован к лицу подопечной. Это была одна из лучших его речей – все четко и по существу, с правильной пропорцией гнева и здоровой заинтересованности в соблюдении раз и навсегда определенных правил поведения. Само совершенство. За исключением несколько странного и почему-то не покидавшего его ощущения, что при этом он ни на йоту не продвинулся вперед.
Он пристально наблюдал за ней с первого момента, как только она вошла в библиотеку. Девушка обедала в своей комнате, сославшись на мигрень, и он представил, как она явится получать взбучку – со скорбно опущенными плечами, с печальным выражением на лице и, возможно, даже с болезненным оттенком кожи.
Однако вместо этого она вошла в библиотеку очень опрятно одетой, а ее необузданные локоны были аккуратно уложены в тугой узел на затылке. Лицо было таким же свежим, как и только что отглаженное платье, которое, впрочем, удручало своей унылой расцветкой и напоминало наряд, в котором она путешествовала.
Он довольно резко пригласил ее присесть, и она повиновалась с той учтивостью, что требовалась по этикету. Во время его речи она даже не поднимала своих сияющих зеленых глаз, скромно прикрытых густыми ресницами. И все же у него сложилось устойчивое впечатление, что внешняя покорность мисс Виндхэм совершенно не соответствовала тому, что творилось у нее внутри.
– Кроме того, – продолжил он, – вы должны до мельчайших подробностей следовать требованиям моей матери относительно своей манеры поведения, включая необходимость при выходе из дома всегда надевать шляпу. Вы не должны выходить одна, без сопровождения служанки или слуги, не должны танцевать или общаться с кем-либо без нашего одобрения, вы обязаны следить за своей речью и всегда говорить мягко, не повышая голоса. Одним словом, я ожидаю от вас, что вы будете соблюдать внешние приличия, что соответствует поведению подопечной графа.
На этом он завершил свою речь, сказав все, что наметил, добавив к этому еще несколько моментов. Теперь наступал ее черед ответить, чтобы любезными улыбками и вежливыми фразами заверить его в том, что она сделает все возможное, дабы он мог гордиться ею.
Стивен ждал. Наконец она подняла на него глаза и заморгала.
Он удивленно поднял бровь.
В конце концов Аманда все-таки подала голос:
– Это все?
– Что? – Он был настолько обескуражен ее неожиданной реакцией, что на мгновение опешил.
– И это все? – продолжала она. – Никаких власяниц, сорока плетей в наказание или, может быть, ритуального уничтожения моего нижнего белья?
Стивен почувствовал, как от соблазнительных картин, промелькнувших у него в голове, он начинает краснеть.
– А у вас действительно скандальное нижнее белье? – сдавленным голосом выдохнул он.
– Да я об этом ничего не знаю, – ответила она, небрежно махнув рукой. – Кроме того, конечно, что в нем отсутствует китовый ус и при случае это может быть удобно.
Он нахмурился.
– Мисс Виндхэм, похоже, моя лекция никак не подействовала на вас.
– Нет, конечно, подействовала, – возразила она, но ее ответ прозвучал с достоинством и горечью, без намека на какие-то робкие интонации, которых он ожидал. – Это произвело на меня довольно сильное впечатление, сильное до отвращения, а именно в той его части, каким ужасным вы собираетесь сделать для меня светский сезон, – и все только потому, что я позаботилась о маленьком обездоленном мальчике.
Он хлопнул ладонью по своему письменному столу, и старое тяжелое дерево усилило этот звук.
– Это не имеет ни малейшего отношения к Тому! Вы ехали наверху – наверху! – почтового дилижанса. И где, позвольте вас спросить, ваша компаньонка?
– Какая компаньонка?
Дабы усилить впечатление от своих слов, Стивен подался вперед. Со стороны казалось, что он, пользуясь своим высоким ростом, пытается запугать непокорную девушку.
– Речь идет о молодой особе, которую ваш отец нанял, чтобы она была при вас.
– А, эта клуша. Я отослала ее.
Он изумленно уставился на нее.
– Это невозможно! Мы же платили ей жалованье в течение последних восьми лет.
Она чуть склонила голову набок и посмотрела ему прямо в глаза.
– Поскольку своей самой лучшей компаньонкой являюсь я сама, то я не видела причин, почему бы не платить себе самой за мои плодотворные усилия на мое же собственное благо.
Стивен часто заморгал, задумавшись над ее словами.
– Так вы брали жалованье компаньонки себе?
– Я платила себе за свою же работу.
– Это возмутительно! – Он принялся взволнованно ходить взад-вперед, меряя широкими шагами ковер позади своего письменного стола. – Неужели вы не понимаете, насколько важно присутствие настоящей компаньонки? Она могла бы научить вас пристойным манерам. И она удержала бы вас от того, чтобы вы сидели на верхней скамье почтовой кареты.
Девушка пожала плечами.
– Мне там понравилось, и это было дешевле.
– Вы говорите не о том! Это выглядело непристойно.
– Тогда, полагаю, я не вполне пристойная девушка, – заявила она и при этом выглядела совершенно не раскаявшейся, как будто и не призналась только что в ужасном грехе.
