Как влюбиться без памяти - Ахерн Сесилия

Он вышел из дома и побрел по улице. Я закрыла дверь, вернулась в спальню и с головой накрылась одеялом.

Время шло, а я по-прежнему тихо лежала в кровати. Хотелось есть, но я знала, что дома шаром покати, а идти в магазин не было ни малейшего желания.

Телефон замигал, и я посмотрела, кого можно проигнорировать. Инспектора Магуайра. С превеликим удовольствием. Экран погас, потом осветился снова. Я смотрела в потолок и слышала, как бешено колотится сердце. Телефон унялся, и я постепенно успокоилась. Он замигал снова.

— Оставьте сообщение, — огрызнулась я.

Потом все-таки встала с кровати. Голова кружилась, ноги подкашивались. И тут я подумала про Адама — вдруг с ним что-то случилось? В панике я схватила телефон и ответила по последнему номеру.

— Магуайр, — рявкнул знакомый голос.

— Это Кристина. С Адамом все в порядке?

— Кто такой Адам?

— Человек на мосту.

— А что, вы его потеряли?

Вроде того. Тем не менее я вздохнула с облегчением.

— Слушайте, вы мне нужны. Приезжайте прямо сейчас в больницу в Крамлине. Можете?

— В Крамлине? — удивилась я. Это детская больница.

— Да, да. Вы можете сейчас приехать?

— Зачем?

— Затем, что я вас прошу.

Я совсем ничего не понимала.

— Э-э… вообще-то я… я не могу прямо сейчас. — Я торопливо пыталась выдумать, что бы ему соврать. — Чувствую себя не очень хорошо, видите ли…

— Давайте скорее, тут кое-кому еще хуже.

— Да что случилось-то? Я никуда не обязана…

— Господи, Кристина, — мне показалось, что он всхлипнул, — поднимите свою задницу и приезжайте. Мне это необходимо.

— С вами все хорошо?

— Надо, чтобы вы были здесь. Пожалуйста.

Глава XXV

Как попросить о помощи, не теряя самоуважения

Инспектор Магуайр стоял у главного входа в больницу. Заметив меня, он немедленно развернулся и вошел внутрь. Я так поняла, что это знак следовать за ним. Судя по всему, он был один, во всяком случае, я не заметила других полицейских. Впрочем, я уже не видела и самого Магуайра, но, услыхав его громкий свист, поспешила к лифту, где он ждал меня. Магуайр и его дрессированная собачка Кристина, черт его подери. Пока мы поднимались, я отметила, что он очень плохо выглядит, и с тоской подумала, что случилось что-то ужасное. Я велела себе дышать поглубже и постаралась успокоиться, у меня уже нет сил, не сегодня — после Саймона, после расставания с Адамом да еще и разговора с Барри. Мне нужен выходной, нужно побыть одной, но такой возможности, кажется, не представится. Я должна погрустить, иногда это бывает чрезвычайно полезно. Вот, наверное, об этом стоило бы написать книгу. Кристина Роуз: «Как упиваться своим отчаянием: 5 простых способов».

— Вы ужасно выглядите, — сказала я.

— Да и вы не блещете, — парировал он, впрочем, не так ядовито, как обычно.

С ним явно что-то творится, похоже, дело плохо, даже хуже, чем всегда.

— С кем я должна встретиться?

— С моей дочерью, — глухо, почти отрешенно сказал он. — Она пыталась покончить с собой.

Я онемела. Он вышел из лифта и свернул за угол. Я торопливо шла следом, на ходу пытаясь осмыслить то, что он сказал.

— Мм… инспектор, я вам очень сочувствую, на самом деле… но могу я узнать, зачем вы позвали сюда меня?

— Я хочу, чтобы вы поговорили с ней.

— Что? Да подождите же!

Я наконец догнала его, схватила за рукав и заставила остановиться.

— Что вы хотите, чтобы я сделала?

— Поговорите с ней. — Глаза у него были красные и несчастные. — Там с ней сейчас врачи, но она отказывается с ними разговаривать. Вообще ни единого слова от нее не добьешься. Я подумал про вас, и не надо меня спрашивать почему. Я, конечно, не знаю вас, но вы, похоже, в этом разбираетесь, а сам я не могу… тут лучше кто-то со стороны. — Он потряс головой и едва не расплакался.

— Инспектор…

— Эйдан, — поправил он.

— Эйдан, — мягко повторила я, оценив этот дружеский жест, — я не сумею. Я не смогла помочь Саймону Конвею, а с Адамом я… — Мне не хотелось вдаваться в подробности.

— Вам удалось убедить Саймона, и он позволил вам вызвать полицию, — возразил он. — А это уже немало. Вы отговорили Адама Бэзила прыгать с моста, и потом он про вас спрашивал. Я видел вас с ним в участке — он вас уважает. Кроме того, я знаю, что произошло с вашей матерью, — добавил он.

— Вот как.

— Вы в этом понимаете. Просто поговорите с ней, пожалуйста.

Мы долго шли по коридорам, так что я уже совершенно запуталась, и наконец добрались до нужной палаты. Там было двенадцать коек, но только одна отгорожена ширмами.

Я медленно отодвинула занавеску и оказалась лицом к лицу с женой Магуайра Джуди. Видно было, что она много плакала. Она сидела рядом с кроватью и держала дочь за руку. У девочки были густые рыжие волосы, точь-в-точь как у отца, и искренние голубые глаза, точь-в-точь как у матери.

— Каролина, — ласково позвала я.

Ее левое запястье было плотно забинтовано, рука безжизненно лежала поверх одеяла.

— Простите, вы кто? — Джуди устало поднялась со стула, по-прежнему не отпуская руку дочери.

— Меня позвал Эйдан.

Она кивнула и бросила тревожный взгляд на дочь.

Я успела заметить, что лицо инспектора Магуайра на секунду исказилось, как будто он стыдился проявлять свои чувства, затем он развернулся и быстро вышел из палаты.

— Вы, может быть, хотите пойти кофе попить? — предложила я Джуди. — Каролина, ничего, если я посижу с тобой немножко?

Каролина неуверенно поглядела на меня. Джуди все еще держала ее за руку.

— Я подумала, может, мама хочет немного передохнуть? Она ведь давно с тобой сидит.

Каролина кивнула ей, и я мягко разомкнула их руки. Как только Джуди вышла, я задвинула занавеску и села возле кровати.

— Меня зовут Кристина, я знакомая твоего папы.

Она настороженно оглядела меня.

— Вы здесь работаете?

— Нет.

— Значит, я не должна с вами разговаривать.

— Нет, не должна.

Она помолчала, обдумывая это.

— Они все время подсылают ко мне разных людей, чтобы поговорить. И все спрашивают: почему, почему, почему? Принесли мне кучу всяких тестов, они отвратительные. Какие-то пакостные там вопросы.

— Например?

— Типа того, трогал ли меня мой папа, — ну, такое вот дерьмо. В смысле они этого не говорят прямо, но понятно, что так думают. И врачи, и те, кто эти тесты составлял. Я все это видела по ящику.

— Можешь мне поверить, я тебя об этом спрашивать не буду. Я не врач и не психолог. Поболтаем, и все. Я так поняла, у тебя какие-то неприятности, расскажи, я просто послушаю, и никаких далеко идущих выводов.

— Вы из полиции?

— Нет.

Девочка бросила на меня долгий оценивающий взгляд и потеребила простыню здоровой рукой. Левая вяло и безжизненно лежала на одеяле.

— Тогда почему же папа попросил вас прийти?

— Потому что он знает, что, когда я была маленькая, моя мама покончила с собой.

Тут она наконец посмотрела мне в глаза, но промолчала и ждала, что я скажу дальше.

— Она это сделала, когда мне было четыре года. Я знаю, что это такое — жить с человеком, у которого те же мысли, что сейчас у тебя.

— Ясно. — Она посмотрела на забинтованную руку. — Сочувствую.

— Я понимаю, почему ты не хочешь говорить с родителями. Стыдно обсуждать такие вещи, да? Мой отец до сих пор стыдится, а мне уже тридцать три.

Каролина слабо улыбнулась.

— Именно поэтому тебе будет легко объяснить мне, если захочешь. Я не буду тебя осуждать, не буду тебе рассказывать, как надо было поступить, я просто послушаю. Иногда полезно выговориться, произнести все вслух. И если ты не знаешь, куда пойти и с кем поговорить, всегда можешь прийти ко мне, я сделаю все, чтобы помочь. Всегда есть к кому пойти, Каролина. И это останется строго между нами. Можешь быть уверена, я никому ничего не скажу.

Каролина вдруг скривилась и заплакала. Она пыталась заслонить лицо здоровой рукой, а другая лежала, точно она уже не нужна, точно ее и нет — отмерла. Плакала она так горько, что плечи сотрясались от рыданий.