Мои дорогие мужчины (Наперекор волне) - Робертс Нора
– Это не был телефонный секс, это был обычный разговор…
– Вот как? «Маленькая траттория у фонтана Треви»… «Как я могу забыть»… «Ты будешь первой»… Кэм, если ты хочешь какую-то итальянскую девку, это твое дело. Но не смей больше так вести себя у меня под носом! – Анна перевела дух и высокомерно закончила: – Впрочем, я тоже была не права. Мне жаль, что я ударила тебя. Тем более при ребенке.
Кэм попытался оценить ее настроение. Пожалуй, еще раздражена, но уже успокаивается.
– Нет, тебе не жаль.
– Ладно, не жаль. Ты все разрушил!
– Анна, это ничего не значило.
«Нет, – устало подумала она, – значило». Для нее это значило очень много. Но это ее вина, ее маленькое поражение.
– Это было пошло и грубо.
– Ты же знаешь, я никогда не отличался хорошими манерами. А этой девушкой я не интересуюсь. Я даже не могу вспомнить её лицо!
Анна чуть наклонила голову.
– Неужели ты искренне веришь, что подобное заявление делает тебе честь?
«Черт побери, что она хочет этим сказать?» – удивился Кэм, но решил, что лучше не уточнять.
– Анна, вот твое лицо я не могу забыть. Она вздохнула.
– Теперь ты пытаешься меня задобрить.
– Получается?
– Не слишком. – «Мои чувства – моя проблема», – напомнила она себе. – Ладно, давай просто согласимся, что даже несерьезные отношения имеют границы, которые нельзя нарушать.
Кэм не был уверен, что «несерьезные» – именно то слово, которое характеризует их отношения. Но в данный момент он был согласен на все, лишь бы она была счастлива.
– Хорошо. С этой минуты ты – единственная итальянская девка, с которой я флиртую! – Но так как Анна не улыбнулась, просто в упор смотрела на него, Кэм совсем растерялся. – Потрясающая лазанья. Ни одна из моих девок никогда не умела готовить.
Ее взгляд смягчился, и в тот же момент из раскрытых окон дома донеслась музыка – не магнитофонная, живая.
– Кто это играет на скрипке?
– Этан. – Кэм узнал быструю джигу – Рэй и Стелла ее очень любили; вступило пианино, и Кэм улыбнулся: – А это Филип.
– А ты на чем играешь?
– На маленькой гитаре. – Мне хотелось бы послушать…
В знак примирения Анна протянула руку. Кэм поднес ее пальцы к губам.
– Анна, ты – единственная, кого я хочу! Ты – единственная, о ком я думаю!
«Пока», – подумала она, когда он обнял ее. Но сейчас только настоящее имело для нее значение.
18
Глядя на Кэма, сосредоточенно настраивающего старую гитару, Анна пыталась разобраться в своих чувствах. Как мало, оказывается, она знает о нем!
Эти трое мужчин играли и пели так гармонично, что Анна растрогалась. Только сейчас она по-настоящему поняла, что их связывают неразрывные семейные узы.
Несомненно, в их жизни было немало таких вечеров. Анна легко могла представить, как братья много лет назад играли и пели в этой же комнате перед мужчиной и женщиной, которые подарили им и музыку, и цель в жизни, и семью.
И этот образ, и эту музыку она унесла с собой наверх, когда наконец отправилась спать. В постель Кэма.
Напомнив себе, что в доме ребенок, Анна заперла дверь… на тот случай, если Кэм вдруг решит покинуть диван внизу и прокрадется сюда. Она сказала себе, что не отопрет, даже если он станет стучаться. И неважно, что он выглядел таким сексуальным, когда играл на гитаре! В основном Куины пели старые ирландские баллады, которых Анна не знала. Баллады показались ей печальными, даже душераздирающими, хотя мелодии были веселыми. Еще братья играли рок-н-роллы, и все трое насмешливо улыбнулись, когда Сет предложил сыграть что-нибудь современное.
В общем, все это было удивительно мило и трогательно, хотя сами братья, наверное, никогда бы так не подумали. Как прекрасно они понимают друг друга! И они не просто приютили ребенка, но взяли его в семью.
Когда Сет заявил, что скрипки – для девчонок и слабаков, Этан только улыбнулся и заиграл такую зажигательную и быструю мелодию, что явно поразил Сета. А когда Этан сухо заметил:
«Пусть слабак так сыграет». Сет пожал плечами и ухмыльнулся.
Кончилось тем, что Сет заснул, растянувшись на ковре в гостиной, и щенок задремал, положив морду на его попку. Их так и оставили там, и в этом Анна видела подтверждение того, что мальчик здесь свой.
Она натянула ночную рубашку и взяла щетку для волос. В этом доме так легко чувствовать себя своей! Светлые просторные комнаты, ничего лишнего, но все необходимое под рукой. Она заметила несколько чисто, женских штрихов, которых раньше не было: мебель блестит, в вазах – весенние цветы. Наверняка следует благодарить их помощницу, хотя сами мужчины, вероятно, и не замечают изменений.
«Если бы это был мой дом, я, пожалуй, мало что изменила бы, – решила Анна, расчесывая волосы и мечтая. – Может, только добавила бы несколько цветных пятен тут и там». Но она точно захотела бы расширить сады! Она уже немного прочитала о многолетних растениях – каким лучше жить на солнце, какие разрастаются в тени – и приметила отличное местечко для лилий и барвинка.
Разве не чудесно копаться субботним утром в земле, сажать цветы на клумбах, подбирая растения по цвету и высоте? И наблюдать, как они растут и цветут год за годом…
Внезапно Анна заметила отразившееся в зеркале движение за окном. Ее сердце ушло в пятки, когда за темным стеклом появилась тень. Окно со скрипом поползло вверх, и она медленно повернулась, выставив щетку вперед, как оружие.
Кэм перелез через подоконник.
– Привет! – Ему очень нравилось наблюдать, как Анна причесывается, и было жаль, что она перестала. – А я вот принес тебе кое-что…
Кэм протянул ей пучок диких фиалок, и Анна подозрительно взглянула на них.
– Как ты сюда попал?!
– Вскарабкался.
Он сделал шаг вперед – и она отступила.
– Вскарабкался? По трубе?
– В основном по стене. Раньше взбирался и по трубе, но тогда я весил меньше.
Он подошел ближе, и Анна снова попятилась.
– Очень умно! А если бы ты упал? Кэм взбирался на отвесные скалы в Монтане, Мексике и во Франции, но не стал ей ничего объяснять, а только улыбнулся. Ему понравилось, что она тревожится о нем.
– Ты бы пожалела меня?
– Не думаю. – Поскольку Кэм стоял уже на расстоянии вытянутой руки, Анна взяла у него слегка помятые цветы. – Спасибо за фиалки. Спокойной ночи.
Все это показалось Кэму забавным: такой чопорный голос, такое строгое лицо, несмотря на то, что она стоит перед ним в одной белой футболке. Почему-то он нашел это сочетание необычайно сексуальным. Может быть, в конце концов все-таки удастся соблазнить ее?
– Я не мог спать.
Кэм потянулся к выключателю, и комната погрузилась в полумрак: остался только теплый золотистый свет лампы у кровати.
– Ты не очень долго старался уснуть, – заметила Анна, снова включая верхний свет.
– А мне кажется, много часов. – Кэм легко провел пальцем по ее руке от запястья к локтю. На фоне белой материи ее кожа казалась темным золотом. – Все, что я мог, – это думать о тебе, прекрасная Анна с итальянскими глазами.
Пальцы Кэма скользили по ее щеке, подбородку, и в ответ на его прикосновение у нее ослабли колени, сердце затрепетало.
– Кэм, в доме маленький мальчик!
– Который спит мертвым сном, – его пальцы коснулись ее горла, дотронулись до быстро пульсирующей жилки, – храпит на ковре в гостиной.
– Надо было отнести его в кровать.
– Почему?
– Потому что… – Наверняка есть важная причина, но как можно что-нибудь вспомнить, когда он смотрит на нее этими серыми, как сталь, глазами, так сосредоточенно, так напряженно? – Ты все это спланировал, – прошептала она.
– Не совсем так. Я хотел уговорить тебя прогуляться в лес, когда все улягутся. И заняться с тобой любовью под небом, в свете звезд, – Кэм взял ее руку, повернул ладонью вверх, прижался губами к середине, – но собирается дождь.
– Дождь? – Анна взглянула в окно и увидела клубящиеся тучи. Когда она снова посмотрела на Кэма, он был совсем рядом, его руки уже обнимали ее, легонько гладили спину.
