Ранчо - Стил Даниэла
Вечером, одеваясь к ужину, она вела себя как девчонка, которую ведут на ярмарку. Вышла из своей комнаты в джинсах из мягкой, как бархат, бежевой замши с бахромой, в замшевой рубахе, даже с замшевым шарфом на шее. Бежевой, как и все остальное, была даже ее ковбойская шляпа. Несмотря на ковбойский стиль, все эти предметы были приобретены в Париже.
– Ух ты! Стопроцентный Техас! – завистливо воскликнула Мэри Стюарт. Сама она надела изумрудные джинсы, такой же свитер и черные сапожки из крокодиловой кожи. Зоя надела джинсы в обтяжку и куртку военного покроя. Как обычно, они затмили остальных женщин пансионата. Хартли окрестил их ангелами Хартли, чем изрядно позабавил подруг.
Ужин прошел весело. Бенджамин носился по ресторану, хотя у его матери вот-вот должны были начаться схватки. Она говорила, что провела тяжелую неделю и ждет не дождется возвращения домой, в Канзас-Сити, в ближайшие выходные. Мэри Стюарт хорошо ее понимала: трудно вынести такое на девятом месяце беременности. Она была счастлива, что успела познакомиться с Бенджи. Он попросил ее еще раз расписаться на его гипсе. Сразу после ужина они уехали на Танином автобусе в Джексон-Хоул вместе с Хартли. Он согласился посетить с ними за компанию родео, а увидев автобус, сразу в него влюбился.
– Просто не верится! – восклицал он. – А я-то завел «ягуар» и напыжился!
– Тогда войдите в мое положение: я вообще езжу на «фольксвагене» десятилетней давности! – полушутя посетовала Зоя.
Впрочем, он уже знал, что это не блажь: она вкладывала буквально все деньги в медикаменты и инвентарь.
– Боюсь, литературный мир не может соперничать с Голливудом, – пожаловался он Тане. – Вы укладываете нас на лопатки одной левой.
– Пусть так, но что нам приходится при этом выносить! У вас чистая работа, а мы имеем дело с дикарями. Так что я заслужила эти удобства.
Все засмеялись. Никто, даже Хартли, не завидовал всерьез: она зарабатывает свои деньги неимоверным трудом.
В комфортабельном автобусе время пролетело быстро. Путь от Муз до Джексон-Хоула занял всего полчаса, поэтому они прибыли на родео задолго до начала. На ранчо им заказали билеты на хорошие места. Таня сразу уловила знакомый запах и вспомнила ощущения детства. Именно так все и было, когда она была еще маленькой девочкой. Сначала она сама ездила по арене верхом, потом выросла, и отец сказал, что это слишком дорогое удовольствие, к тому же она не такая уж любительница лошадей. Ей нравилась атмосфера родео – под стать цирку.
Они заняли места, накупили поп-корна и воды. Потом к Тане подошел администратор родео. Она испугалась: вдруг поступила угроза теракта и на их безопасность покушаются? Администратор страшно нервничал. Хартли загородил ее.
– В чем дело, позвольте узнать? – вежливо спросил он, тоже почувствовав опасность.
– Я предпочел бы поговорить с мисс Томас, – ответил администратор не с вайомингским, а с техасским говором. – Мы хотели бы попросить ее об услуге. – Поглядев на нее через плечо Хартли, он добавил: – Как уроженку Техаса.
– Чем я могу помочь? – осведомилась она, решив, что угрозы нет, просто ей как звезде придется нести какую-то повинность.
– Мы подумали, не сможете ли вы... – Техасец страшно вспотел от напряжения. Ему поручили трудное дело. Как он ни возражал и ни предлагал другие кандидатуры... Телохранитель звезды внушал ему страх: несмотря на элегантность, он выглядел грозно... За телохранителя он принял, разумеется, Хартли. Таня купила билет и Тому, но не уследила, куда он сел. – Мисс Томас, – взволнованно продолжил техасец, – я знаю, вы, наверное, откажетесь, тем более что заплатить мы все равно не сможем, но мы подумали... Это была бы для нас огромная честь... – Ей уже хотелось его тряхнуть, чтобы он перестал мямлить. – Может быть, вы исполните сегодня гимн?
Предложение прозвучало настолько неожиданно, что сперва она не знала, как ответить. Ей уже приходилось открывать представления исполнением гимна. Но сейчас просьба ее глубоко растрогала. Гимн – непростая песня, а с другой стороны, она сама получила бы от этого удовольствие. Под открытым небом, в окружении гор... Идея показалась ей заманчивой. Она улыбнулась администратору. Интересно, что подумает Гордон, если она согласится? Ей хотелось посвятить исполнение гимна ему, пожелав тем самым удачи.
– Для меня это тоже честь, – произнесла она вполне серьезно. – Только скажите где.
– Пройдите со мной, пожалуйста.
Она немного поколебалась, по привычке боясь толпы. Что с ней будет? Ведь ее некому охранять. Ее компания испытывала сомнения, хотя пока что ее никто не узнал. Очень соблазнительно просто так взять и исполнить гимн страны!
– Хотите, я пойду с вами? – вызвался Хартли, не желая, чтобы она подвергала себя опасности, и был рад помочь.
– Думаю, все пройдет хорошо, – тихо ответила она. – Меня будет видно со всех сторон. Если заметите непорядок, толпу и так далее, вызовите охрану, полицию, отгоните зевак. – В этих делах требовалась расторопность. Окажется ли он в случае чего на высоте?
– По-моему, вам не надо соглашаться, – сказал он.
– А мне хочется. Это так здорово! Для них это много значит. – Одновременно это станет ее подарком Гордону. Ему и другим жителям Джексон-Хоула, штата Вайоминг. – Не беспокойтесь. – Она потрепала его по руке, бросила взгляд на подруг и поспешила за потным администратором вниз по ступенькам, мимо трибун, вокруг арены.
Все это время Таня оставалась на виду. Ей предложили встать на ящик посреди арены с микрофоном. Можно было спеть и из седла. Певица предпочла второе. В любом случае она представляла собой легкую мишень, но в случае чего верхом ей легче выбраться из затруднительной ситуации. Организаторы обрадовались ее решению петь из седла и подвели ей пегую красавицу с белой гривой, соответствующую окраской ее волосам и одежде. Она предвкушала настоящее театральное представление и надеялась, что среди присутствующих не окажется безумца с пистолетом. Певица привыкла к таким мыслям, потому что опасность быть застреленной существовала на любом концерте. У ее импресарио случился бы инфаркт, узнай он, что она согласилась выступить без всякой охраны, да еще бесплатно. Что поделать, если в ней еще не умерла техасская девчонка! Если бы ей сказали в детстве, что она будет исполнять гимн на родео, она бы не поверила. Как она мечтала об этом в детстве в Техасе! Именно так – с коня!
Ей объяснили, что выступление состоится минут через десять. Она стала озираться, надеясь отыскать глазами Гордона, но его нигде не было видно. Никто из публики не имел понятия, что сейчас произойдет, и не догадывался, кто находится рядом. Правда, организаторы родео знали о ней от девушки из пансионата-ранчо, заказывавшей билеты. Это слегка настораживало, хотя такие вещи невозможно держать под контролем. Кто-то обязательно проболтается. Однако публика, как и Гордон, оказалась совершенно не подготовленной к прозвучавшему с арены объявлению.
– Леди и джентльмены! – провозгласил церемониймейстер с огромного черного жеребца. – Сегодня мы приготовили вам настоящий сюрприз. Родео Джексон-Хоула приветствует вас, и в знак благодарности за ваше желание полюбоваться нашими бычками, лошадками и ковбоями мы пригласили одну милую особу. Это и есть главный сюрприз. Гостья споет наш гимн. – (Таня молилась, чтобы у него хватило ума умолчать, где она находится в данный момент. Ее друзья на трибуне замерли. Церемониймейстер не подкачал и не ляпнул лишнего.) – К тому же певица сама хорошо знакома с родео. Ведь она родом из Техаса! Итак, леди и джентльмены... – Школьный оркестр, которому было поручено аккомпанировать Тане, разразился барабанной дробью. – Представляю вам Таню Томас!
При этих его словах ковбой распахнул воротца, и она выскочила на своей лошадке на арену. С развевающимися на ветру волосами Таня выглядела так чудесно, как никогда прежде. В одной руке она сжимала микрофон, в другой – поводья. Лошадка оказалась не очень послушной, и в данный момент поп-звезда думала только об одном: как бы не свалиться, не допев гимна. Согласно плану она сделала по арене круг, после чего остановилась в самом центре, улыбаясь публике. Публика неистовствовала. Все вскочили, не веря в свою удачу. Таня испугалась, что ей придется спасаться бегством. Она чувствовала надвигающуюся беду. Если бы она нашла взглядом Гордона, ей было бы легче, но его нигде не было видно. Он любовался ею, сидя на загончике с дикими лошадьми, не веря собственным глазам и удивляясь беснующимся зрителям. Странно, что она не предупредила его о своем намерении выступить! Толпа свистела, выкрикивала ее имя, дружно топала ногами. Но стоило ей поднять руку – и все стихло: всем хотелось ее услышать.
