Адриенна Бассо - Опьяненный страстью
Каблуки сапог майора Роллингсона звучно цокали по гладкому мраморному полу, когда он нетерпеливо мерил шагами холл. Ему сказали, что леди Атвуд скоро спустится, и попросили подождать. В другое время он ничего бы не имел против. Но сознание того, что он не был допущен во внутренние комнаты именно этого дома, терзало душу, сурово напоминая, что ему так и не удалось выполнить свою задачу. И что с течением времени это становится все труднее и опаснее.
Внезапно появилась леди Атвуд с приветливой сдержанной улыбкой на губах. Сверху слышался недовольный мужской голос.
– Это лорд Атвуд так кричит на вас?
– Нет, это герцог.
Она указала на лакея, державшего в руках шелковый вечерний плащ, но Ролли уже не обращал на нее внимания. При звуках этого знакомого низкого голоса он обернулся к лестнице, чувствуя, как грудь разрывается от внезапно нахлынувших эмоций. Близко, он подобрался уже так близко!
Майор взглянул вверх. На площадке стоял пожилой мужчина. Вцепившись в перила, он с хмурым лицом, выражавшим явное неодобрение, наблюдал за ними. При виде его смертельный холод, подобного которому Ролли не испытывал никогда в жизни, сковал его тело, просачиваясь в кости. Ему и прежде доводилось видеть герцога, но всегда с большого расстояния или в переполненном людьми помещении. Впервые с тех пор, как он был пятнадцатилетним мальчишкой, ему удалось оказаться в такой близости от всемогущего герцога Гейнсборо.
Искушение было почти непреодолимым. Однако Ролли выпрямился, взяв себя в руки. Внутренняя дисциплина возобладала над импульсивным порывом взбежать по лестнице и высказать все, что накипело на душе. Сейчас было неподходящее время для открытого противостояния.
– Он выглядит разгневанным, – заметил Ролли.
– Полагаю, это его обычное состояние. – Доротея натянула перчатки и поспешила к двери. – Мы идем?
Ролли прищурил глаза. За несколько последних дней он немного лучше узнал Доротею и нашел, что она очень милая и доброжелательная. Теперешняя холодность и официальная сдержанность явно были не в ее характере. И наверняка причиной тому герцог.
Майор молча вывел Доротею из дома и помог подняться в карету. Подождав, пока экипаж завернет за угол, он спросил:
– Вы не слишком ладите с герцогом?
Она подняла на него глаза. Лицо ее казалось очень бледным в лунном свете.
– Его светлость постоянно ко мне придирается. Боюсь, единственный способ заслужить его одобрение – это подарить ему внука.
Доротея страшно покраснела, и Ролли понял, что она смутилась из-за того, что обсуждает столь личное дело с посторонним мужчиной. Это заставило его почувствовать себя настоящим хамом. Не стоило ему даже поднимать этот вопрос.
– Ну что ж, надеюсь, вы подарите ему целую кучу мальчиков с таким же угрюмым нравом, как у их дедушки.
Она улыбнулась, чего он и добивался, и они оставили эту тему. Но инцидент навел Ролли на размышления. Где пропадает Атвуд этим вечером? Почему его нет дома, чтобы защитить свою молодую жену, оградить от колкостей герцога?
Они поженились совсем недавно. Однако, насколько Ролли было известно, Атвуд проводил слишком много времени отдельно от жены. Вчера он видел его на аукционе «Таттерсоллз», днем раньше – в боксерском клубе, а прошлой ночью – в частном игорном доме.
Майор знал, что для великосветских пар в порядке вещей, когда супруги живут каждый своей жизнью. Но поведение Атвуда казалось ему выходящим за рамки приличий. Ролли стиснул зубы и посмотрел в окошко, решив, что это еще один яркий пример того, как богатые, избалованные аристократы пренебрегают истинными сокровищами, дарованными им судьбой.
– Я пошел домой, – объявил Бентон, бросая на стол свои проигрышные карты.
Питер Даусон удовлетворенно улыбнулся и сгреб со стола солидную кучку монет.
– Ты уверен, что не хочешь сыграть еще одну партию?
– Уверен. Хочу уйти, пока мои карманы совсем не опустели. – Бентон обернулся к Картеру: – А как ты, Атвуд? Тоже закончил на сегодня? Готов наконец отправиться домой к своей прелестной женушке?
Картер непроизвольно сжал зубы. Это было сказано в шутку, но колкость друга ударила в сердце. Хотя ничего не было сказано прямо, Картер знал, что его друзей удивляет, почему он не остается дома с женой, а вместо этого все вечера и большую часть дней проводит с ними.
Действительно, его жизнь протекала в точности так, как и до женитьбы. По правде говоря, даже лучше, потому что отец перестал его донимать требованиями найти себе жену. Тогда почему он не чувствует удовлетворения от сложившейся ситуации?
– Скажи мне, что ты думаешь о любви? – спросил Картер.
Виконт помедлил, натягивая пальто. Затем с любопытством посмотрел на друга.
– Любви – к чему? К выпивке? К новой партии племенного скота? К паре удобных, превосходно начищенных сапог?
– К женщине, – огрызнулся Картер. «Начищенные сапоги – скажет тоже…»
Бентон помолчал.
– Боже милостивый, только не говори, что ты влюбился в свою жену, – наконец произнес он.
– Нет. – Картер покачал головой. – Но боюсь, что она могла вообразить, будто влюблена в меня.
Бентон скептически поднял бровь:
– Тебе нечего боятся. Она умная, рассудительная малышка – ну, для женщины, разумеется, – опомнится и осознает свою ошибку.
– Не слушай Бентона, – вмешался Даусон. Он собрал карты и положил колоду на середину стола. – Я думаю, тебе чертовски повезло. Леди Атвуд прекрасная женщина. Ты заслуживаешь счастья, которое доставят тебе ее любовь и привязанность.
Неужели Даусон прав? Должен ли он просто принять этот дар любви и удовольствоваться этим? Но с любовью связаны ожидания взаимности. В этом-то и заключалась главная трудность. Потому что Картер больше всего боялся, что не способен полюбить. Полюбить беззаветно, всем сердцем, как она того заслуживала.
Доротея была его женой. Он уважал ее. Обожал, в конце концов. Вместе они могли построить надежную счастливую семью. Именно об этом они договорились, прежде чем пожениться. Именно этого они оба хотели. И на его взгляд, такое неуловимое, переменчивое чувство, как любовь, угрожало этой стабильности.
Разве любви не требуется время, чтобы развиться, вырасти? Как может Доротея быть так уверена в себе, если его постоянно мучают сомнения?
Из-за этого он чувствовал себя слабым и глупым, не способным разобраться в собственных мыслях и в собственных чувствах. Из-за этого испытывал неуверенность и постоянные колебания. Из-за этого выглядел в собственных глазах неумелым и нелепым. Он думал, что, если будет держаться подальше от Доротеи, все как-то разрешится. Решение придет само.
Увы, он жестоко ошибался. То, что он отказывался разобраться с этой проблемой, вовсе не означало, что она перестала существовать. Величайшая ирония заключалась в том, что он слишком заботился о жене, слишком уважал ее, чтобы заявить о вечной любви, пока сам не будет уверен, что чувствует именно любовь.
Картер вскочил, подал знак принести ему пальто – слуга бросился выполнять поручение, – и трое друзей покинув игорный дом, разошлись по своим каретам. Весь путь к особняку герцога Картер пребывал в задумчивости.
Час был поздний, когда он добрался до дому. Картер отпустил камердинера, как только вошел в спальню. У Дансфорда был сегодня какой-то нерешительный суетливый вид, и Картер нашел это особенно раздражающим. Слуга в досаде удалился. Несколько секунд спустя раздался легкий стук в дверь.
Картер повернулся к двери, готовый рявкнуть, чтобы камердинер убирался к черту, как вдруг дверь в смежную гостиную открылась и в комнату скользнула Доротея.
Она уже переоделась ко сну в длинную голубую атласную ночную сорочку с глубоким вырезом, открывающим пышные округлости ее восхитительной груди. Волосы были распущены и стекали по плечам сверкающей золотистой волной. При виде ее утонченной чувственной красоты у Картера стало тесно в паху. Плоть его затвердела, прежде чем Доротея дошла до середины комнаты.
– Извини за вторжение. – Она поднесла ладонь к горлу, и он увидел, что пальцы ее слегка дрожат. – Я дожидалась тебя, чтобы предупредить, что утром уезжаю. Я собираюсь навестить сестру Гвен и скорее всего проведу несколько дней у них с Джессоном.
Картеру потребовалось время, чтобы осмыслить ее слова. Она покидает его? Нет, она сказала совсем не это. Она хочет навестить Гвендолин. Симпатичную женщину с огромным животом. К нему медленно вернулась способность дышать.
– Есть какие-нибудь новости?
Глаза Доротеи широко раскрылись, словно ее удивило, что он помнил о беременности Гвен.
– Ребенок должен появиться со дня на день. Эмма пишет, что Гвен постоянно не в духе и чуть что заливается слезами. Джессон совсем потерял голову, пытаясь скрыть свое беспокойство и стараясь ее отвлечь.
– Похоже, ты им нужна.
– Да, очень. – Она кивнула. – Кроме того, это поможет мне почувствовать себя полезной.
