Стефани Лоуренс - Великосветская дама
Джорджиана вздохнула, услышав его спокойное согласие. Если он продолжит и дальше вести себя так же, она сумеет исполнить задуманное. Но ведь он сидит близко, так близко! Говорить – ей нужно говорить, в противном случае она растратит решимость.
– Милорд, верьте, что я искренне ценю нашу дружбу и… благочестивые намерения, скрывающиеся за вашим желанием взять меня в жены. – Джорджиана замолчала, призывая на помощь все свои внутренние силы, чтобы продолжить. – Я знаю – всегда знала, – что в основе вашего интереса ко мне лежит находящееся в моем владении поместье. Теперь, когда оно перешло к вам, необходимость в обсуждении вопроса нашего брака отпала сама собой. – Подавив подступившие к горлу рыдания, она поспешно продолжила: – Я понимаю, что, будь я представительницей высшего света, желающей и дальше жить в Лондоне, наше общение в последние недели могло бы породить нежелательные предположения. Но вы не должны обращать на это внимание, так как я планирую в скором времени вернуться в Равелло.
Доминик вскинул брови. На его губах при этом появилась мягкая улыбка.
Джорджиана глубоко вздохнула:
– Милорд, надеюсь, вы понимаете, что при сложившихся обстоятельствах вам нет никакой нужды снова делать мне предложение. Как раз наоборот, – добавила она, пытаясь сдержать предательские слезы, – молю вас больше не поднимать этого вопроса.
– Разумеется, не буду.
Его спокойные слова поразили Джорджиану. Ее слезы мгновенно высохли, и девушка в упор посмотрела на Доминика.
– Прошу прощения? – слабым голосом спросила девушка.
Сочувственно улыбаясь, Доминик пояснил:
– Дорогая, раз мое предложение причиняет вам такие страдания, я конечно же не стану настаивать, потому что не хочу в очередной раз расстраивать вас.
Взгляд, которым он при этом наградил Джорджиану, согрел все ее существо, несмотря на овладевшее ею мрачное отчаяние, обрушившееся на нее подобно ушату холодной воды. Итак, ей удалось убедить Доминика, и он решил облегчить ей жизнь. Она робко улыбнулась.
Видя, что Джорджиана несколько оправилась от потрясения, Доминик улыбнулся в ответ и завладел ее маленькой ручкой.
Джорджиана испытала такое облегчение, что едва удержала себя от того, чтобы прислониться к его плечу. У нее кружилась голова. Неужели мужчина может окружить женщину такой заботой, но при этом не любить? Она не была в этом уверена. В действительности она теперь ни в чем не была уверена. К счастью, Доминик взял инициативу на себя. Джорджиана не сомневалась, что он не станет принуждать ее говорить что-то еще.
Доминик тем временем размышлял вовсе не о разговорах, тем более с любимой Джорджианой. Он не хотел снова дать ей возможность отказать ему. Вдруг его осенило, что имеются и иные пути достижения желанной цели. Так как его терпение подошло к концу, пришло время обдумать другие возможности. Повинуясь порыву, он поднес руку Джорджианы к губам, потом, охваченный желанием, которое безуспешно пытался побороть, перевернул ее и поцеловал ладонь. Джорджиана резко втянула носом воздух, и Доминик успокаивающе улыбнулся ей.
– Дорогая, вы расстроены. Даю слово, что не стану вас ни к чему принуждать помимо вашего желания и устремления вашего сердца. Всегда помните об этом.
Джорджиана покраснела. Слова его светлости совсем не походили на прощальную речь, так как содержали совершенно неуместное при данных обстоятельствах обещание.
Доминик наблюдал за тем, как растет ее смущение, придающее глазам более темный оттенок. С трудом подавив желание поцеловать ее, он неохотно отпустил ее руку и сообщил нарочито небрежным тоном:
– Весьма вероятно, что в течение нескольких следующих дней меня не будет в городе. Но я обязательно встречусь с вами до вашего отъезда.
Доминик подумал, что на подготовку западни понадобится день или два. Он не имел ни малейшего желания позволить Джорджиане ускользнуть от него.
Наемный экипаж остановился на площади перед величественным особняком, где тревожно ожидала ее возвращения Белла.
* * *– Дакетт? Какого дьявола вы тут делаете?
Развалившийся в кресле у камина Доминик нахмурился при виде вошедшего в комнату старшего дворецкого, который должен был находиться в Кэндлвике. Ничуть не смутившись от подобного приветствия, Дакетт стал расхаживать по комнате, зажигая свечи от тонкой свечи, которую он держал в руке.
– Тиммз болен, милорд. Вы отдали распоряжение закрыть этот дом, так что парень, вполне естественно, послал за мной.
Доминик фыркнул. Парень? Тиммзу было тридцать пять лет, и, будучи одним из protégés Дакетта, четко следующим получаемым от него письменным инструкциям, он всегда мог рассчитывать на его поддержку.
Повернув хрупкий бокал, который держал в руке, так, что свет свечей осветил его золотистое содержимое, Доминик залюбовался искрящимся цветом, таким же, как цвет глаз Джорджианы. С трудом отведя взгляд, Доминик увидел, что его старший дворецкий занят разведением огня в камине.
– Дакетт, у меня проблема.
– Милорд?
– Проблема с леди, понимаете ли.
– Прекрасно понимаю, милорд.
– Искренне в этом сомневаюсь, – ответил Доминик, одобрительно глядя на своего слугу.
Не в первый уже раз – и, уж конечно, не в последний – он поверяет ему свои горести. Дакетт начал работать в качестве помощника конюха у дедушки Доминика и быстро продвинулся по службе. В нынешнюю должность он вступил вскоре по достижении Домиником совершеннолетия. Они всегда были добрыми друзьями, несмотря на двадцатилетнюю разницу в возрасте.
– Я бы с радостью выслушал вашего совета, Дакетт.
– Очень хорошо, милорд.
Разведя огонь, дворецкий встал с пола и ненавязчиво занялся выравниванием книг на полках и складыванием журналов.
– Ситуацию иначе как деликатной не назовешь, – сообщил Доминик. – Леди, о которой идет речь, молода и невинна. Основная проблема заключается в том, что она не верит, что кто-то способен полюбить ее.
Доминик помолчал немного, ожидая реакции, но ее не последовало. Обернувшись, он заметил, что Дакетт стряхивает с книги пыль, а потом ставит ее обратно на полку.
– Вы меня слушаете, Дакетт?
– Разумеется, милорд.
Доминик откинул голову на спинку кресла.
– Очень хорошо. – После минутного молчания, потребовавшегося ему, чтобы собраться с мыслями, он продолжил: – Из-за этого вышеупомянутая леди придумывает странные отговорки, чтобы отвергнуть мои ухаживания и предложение руки и сердца. Сначала она уверяла, что я влюблен в куртизанку, на которой намерен жениться. Едва я разубедил ее в этом, она придумала, что я хочу жениться на ней, чтобы заполучить Хартли-Плейс, хозяйкой которого она является. Или, лучше сказать, являлась, потому что я выкупил у нее поместье. Подтверждающий это документ лежит в ящике моего стола, хотя поместье давно потеряло для меня былую привлекательность.
Ну и последний поворот сюжета заключается в ее убежденности, будто теперь я хочу жениться на ней, чтобы из-за публичного характера моих ухаживаний не навлечь на нее позора. – Доминик замолчал на мгновение, чтобы сделать глоток янтарной жидкости из своего бокала. – Теперь вам все известно, Дакетт. В настоящее время я пытаюсь найти способ отвезти леди в какое-нибудь изолированное место, чтобы, уединившись с ней, получить возможность убедить ее в искренности своих чувств.
На величественном челе Дакетта появилась морщинка.
– Правильно ли я понимаю, что юная леди также питает к вам приязнь, милорд?
– Юная леди влюблена в меня по уши, если хотите знать.
– А, – сказал Дакетт, задумчиво кивая, – вот оно что.
Прищурившись, Доминик наблюдал за своим безукоризненным дворецким, взгляд которого был устремлен вдаль. Затем он внезапно улыбнулся кончиками губ.
– Что думаете, Дакетт?
Этот негромкий вопрос резко привел Дакетта в чувство. Он улыбнулся своему хозяину.
– Мне пришло в голову, милорд, что, раз теперь вы стали владельцем Хартли-Плейс, вам наверняка захочется, чтобы мы с Дженнингсом направили туда людей – убраться, привести все в порядок.
Не понимая, к чему он клонит, Доминик кивнул:
– Да, но…
Дакетт предупредительно поднял руку:
– Смею заметить, милорд, что там могут обнаружиться личные вещи бывших хозяев, и нам нужно будет точно знать, как с ними поступить. Также должен вас предупредить вот о чем: по словам старика Бена, через несколько дней начнется снегопад.
Доминик продолжал непонимающе смотреть на своего дворецкого, слушая тиканье стоящих в углу дедушкиных напольных часов. Наконец взгляд его прояснился, что весьма обрадовало Дакетта. Доминик коварно усмехнулся:
– Дакетт, князь среди дворецких, вы настоящий плут. Меня это должно было бы шокировать, не испытывай я такой благодарности. Вы недаром получаете свое щедрое жалованье. – Выпрямившись, Доминик одним глотком осушил содержимое бокала и передал бокал ожидающему Дакетту. – Мы тронемся в путь на рассвете.
