Кэрол Мортимер - Кружевной веер
– Кто из вас двоих передумал – вы или ваш жених?
– Я же вам сказала, никакого жениха у меня нет! – возразила она.
– Ну, ваш поклонник. Наверное, он решил, что женитьба на титулованной молодой особе, чья судьба отныне зависит от доброй воли ее опекуна, куда менее приятная перспектива, чем женитьба на старшей дочери богатого графа? – спросил Гейбриел, бросив на нее понимающий взгляд.
Диана очень долго не отводила взгляда в сторону, но потом резко отвернулась, решив, что он не увидит слез, которые заблестели на ее ресницах. Будь он проклят!
Нет… будь прокляты все мужчины! И особенно Малком Касл, бесхарактерный слизняк!
Они с Малкомом вместе росли. Вместе играли в детстве и танцевали на балах, когда вошли в возраст. Вместе гуляли в морозные зимние деньки и теплые летние вечера. Именно Малком подарил Диане первый поцелуй после того, как признался ей в любви.
Раньше ей казалось, что и она влюблена в Малкома. Ее отец в целом одобрительно относился к их дружбе, постепенно перераставшей в нечто большее. И родителей Малкома, местного сквайра и его супругу, очевидно, радовала мысль о том, что их сын женится на старшей дочери богатого графа Уэстборна. Жизнь казалась Диане безмятежной. Неожиданно все изменилось. Как только что, со свойственной ему прямотой, заметил лорд Гейбриел Фолкнер, бесприданница, старшая дочь покойного графа Уэстборна уже не привлекала в качестве жены ни самого Малкома, ни его родителей. Отец Дианы умер так внезапно, что не успел привести свои дела в порядок и распорядиться состоянием дочерей. Теперь их жизнь и судьба отданы на милость новоиспеченного графа – а лорд Гейбриел, который так долго не участвовал в жизни общества, оставался для них неизвестной величиной. Диана, конечно, заметила, что после скоропостижной смерти ее отца Малком стал наведываться в Шорли-Парк куда реже, чем прежде. Он больше не приглашал ее на прогулки и не пытался ее поцеловать. Разумеется, они больше не ездили на балы и приемы, потому что Диана и ее сестры были в трауре. Сама Диана ни о чем не подозревала, считала, что Малком не приезжает в гости из деликатности, полагая, что сестрам Коупленд сейчас хочется побыть одним.
Но на прошлой неделе Диана узнала, в чем дело… Она нечаянно подслушала разговор двух горничных, любительниц досужих сплетен, о помолвке Малкома с некоей мисс Верой Дуглас, дочерью богатого купца, который недавно купил себе дом в их краях. Словно желая усугубить оскорбление, Малком в тот самый день явился в Шорли-Парк и принялся просить у Дианы прощения за то, что сам не рассказал ей о своей помолвке. Он уверял, что жениться на другой его заставляют родители, сам же он по-прежнему всем сердцем любит Диану. Возможно, Диана еще и простила бы Малкома, если бы он признался ей, что полю бил другую, но слушать его уверения, что он женится на богатой наследнице, повинуясь воле родителей, было свыше ее сил! В самом деле, жалкий слизняк! Правда, даже тогда в глубине души Диана понимала, что может себя поздравить с избавлением от такого жениха. Но предательство Малкома задело ее гордость. Как унизительно было ловить на себе сочувственно-любопытные взгляды соседей!
Поэтому она, будучи девушкой практического склада, решила, что наилучшим для нее выходом, который одновременно покончит со сплетнями, станет согласие выйти замуж за лорда Гейбриела Фолкнера, седьмого графа Уэстборна. Она выйдет за него, даже не зная его, невзирая на неприятные слухи о скандале, связанном с именем Гейбриела. О громком скандале вполголоса переговаривались соседи Дианы, но ей ничего не было известно. Она решила, что даже подобная участь лучше сочувственных разговоров. Ведь всем известно, что жених променял ее на дочь отошедшего от дел купца!
– Правильно ли я понимаю, что единственная причина, по которой вы решили принять мое предложение, заключается в разрыве вашей предыдущей помолвки? – дерзко осведомился граф, отчего Диана сразу вскипела.
Приняв рассудочное решение выйти за наследника отцовского титула, Диана не знала, что он так дьявольски красив, высок и статен, так модно и элегантно одет… и так раздражающе проницателен! Ему хватило нескольких минут, чтобы угадать истинную причину ее согласия выйти за него замуж!
– Нам недвусмысленно дали понять, что одна из нас должна принять ваше предложение, если мы хотим и дальше жить в Шорли-Парке, – вызывающе ответила она.
На лицо Гейбриела набежала тень.
– Кто же дал вам это понять, позвольте узнать? – мрачно спросил он.
– Разумеется, мистер Джонстон!
Гейбриел не видел в ее ответе никакого «разумеется».
– Объяснитесь, пожалуйста!
Диана досадливо вздохнула:
– В свой последний приезд ваш поверенный объявил: если все мы откажем вам, то останемся не только без гроша, но и без крыши над головой!
Гейбриел стиснул челюсти и почувствовал, как на виске снова пульсирует жилка.
– Именно так он выразился в разговоре с вами? Таковы были его подлинные слова?
Диана надменно тряхнула золотисто-рыжими локонами:
– Я не имею привычки лгать, милорд!
Если это в самом деле так – а Гейбриел не имел оснований полагать, что Диана намеренно вводит его в заблуждение, – значит, Уильям Джонстон значительно превысил свои полномочия. Сестры Коупленд не виноваты, что у них нет брата, который унаследовал бы титул и поместья, как не виноваты они и в том, что их отец не позаботился об их будущем перед своей скоропостижной кончиной. Черт побери, он, Гейбриел, сделал свое предложение, руководствуясь исключительно соображениями пристойности! Он прекрасно понимал: если бы не переменчивая судьба, титул достался бы кузену сестер Коупленд, а не ему, человеку постороннему. Кузену, который, можно надеяться, отнесся бы к дочерям покойного графа Уэстборна по справедливости – как сейчас хочет поступить он сам! Он сжал губы и сказал:
– Поверьте, я не имею намерения выгонять вас или ваших сестер из вашего собственного дома – ни сейчас, ни в будущем.
Диана явно смутилась:
– Но мистер Джонсон вполне недвусмысленно дал нам понять, что…
– Судя по всему, мистер Джонстон полез не в свое дело, – с мрачным видом ответил Гейбриел, заранее предвкушая, какой разнос устроит самодовольному маленькому выскочке, который, очевидно, до того запугал трех бедных девушек, что те почувствовали себя зверьками, попавшими в капкан. – Значит, вот почему убежали ваши сестры?
– По-моему… да, его слова послужили катализатором.
Гейбриел смерил ее любопытным взглядом:
– Только катализатором?
Диана поморщилась:
– Мои сестры последние годы считали, что жизнь в Шорли-Парке в каком-то смысле ограничивает их. Не поймите меня превратно, – поспешно добавила она, видя, как Гейбриел поднимает брови. – И Каролина, и Элизабет были вполне послушными девушками. Они смирились с решением отца не вывозить нас на лондонские сезоны, да и вообще не выводить нас в свет…
– Правильно ли я полагаю, что ваш отец принял такое решение из-за того, что произошло с вашей матерью десять лет назад? – мягко спросил он.
Небесно-голубые глаза под длинными ресницами смерили его удивленным взглядом.
– Да, после того, как мать нас оставила, отец, естественно, обвинял во всем… нравы, царящие в столичном обществе.
Обстоятельства сложились так, что сам Гейбриел много лет не принимал участия в жизни столичного общества. Тем не менее он вполне понимал и даже разделял мнение о нем покойного графа. Коупленд, несомненно, стремился оградить от сплетен своих впечатлительных дочерей.
– Он не боялся, что, заперев вас в Хэмпшире, добьется прямо противоположного результата? Что одна из вас или все вы поддадитесь искушению поступить так же, как в свое время поступила ваша мать, и бежать в Лондон?
– Конечно нет! – возмутилась Диана. – Как я уже сказала, Каролина и Элизабет находили жизнь в провинции немного ограниченной, но они бы ни за что не причинили боль отцу, открыто выказав ему свое неповиновение!
– Очевидно, по отношению ко мне они подобных чувств не испытывали, – заметил Гейбриел, мрачно поморщившись. – Судя по тому, что вы поспешили в столицу, вы считаете, что ваши сестры обосновались в Лондоне.
Откровенно говоря, Диана понятия не имела, куда подались ее сестры после того, как покинули Шорли-Парк. Но, безуспешно поискав их вблизи от дома, она решила, что Лондон с его искушениями и развлечениями стал для младших сестер центром притяжения. До тех пор пока Диана сама не приехала в столицу, она и не понимала, насколько Лондон велик и оживлен. И как трудно ей будет отыскать двух молодых девиц среди многочисленных местных жителей!
– Я верила, что мне удастся отыскать здесь хотя бы одну из них. Видите ли, сестры мои уехали порознь, – объяснила она, когда Гейбриел снова вопросительно поднял брови. – Первой исчезла Каролина, а два дня спустя за ней последовала Элизабет. Каролина всегда была наиболее порывистой из них двоих. – Она досадливо поморщилась, однако видно было, что сестру она очень любит.
