Хочу «Оскар»! - Стил Даниэла

– Я не знаю, что тебе сказать. Думаю, ты и так понимаешь. Я не предполагал, что это случится снова. Но так случилось, Тан.

Питер пытался сделать это объяснение как можно более кратким и безболезненным, но, начав, понял, что это невозможно. Оно будет ужасным вне зависимости от того, что он скажет или сделает.

– Мы с Алисой снова сблизились, пока она проходила курс лечения. Это, возможно, звучит бредово, но я думаю, что хочу жениться на ней. Я люблю тебя, и эта история никак не связана с твоей работой в Лос-Анджелесе и с твоим отсутствием. Мне кажется, это произошло бы в любом случае. Похоже, так уж было суждено.

Таня была оглушена. Она была уничтожена. Ей казалось, что Питер ударил ее топором и разрубил напополам. У нее кружилась голова, а сердце провалилось куда-то в пятки. Она смотрела на Питера, пытаясь осознать то, что он сказал.

– Значит, конец всей нашей жизни?! Я не видела тебя пять недель, и за это время ты решил, что вы с Алисой созданы друг для друга? И как, черт возьми, ты пришел к такому выводу?

Гнев, который испытывала Таня, был такой же силы, как ее боль.

– Я понял, как сильно я люблю Алису, когда она заболела. Я нужен ей, Тан. Я не уверен, что я нужен тебе. Ты – сильная женщина. Она – другая, и ей много пришлось пережить. Ей нужен кто-то, кто заботился бы о ней.

– О господи!.. – Таня прислонилась к спинке скамьи и зажмурилась. Она даже не могла плакать, ей был нанесен такой удар, что сил на слезы уже не было. Она была в шоке. До этого момента Таня страдала оттого, что Питер, возможно, изменил ей, что он снова спит с Алисой, но она никак не предполагала, что он захочет уйти из семьи и жениться на ней или решит, что «так уж суждено». Сама эта мысль не умещалась у Тани в сознании.

– Когда-то я написала нечто подобное для мыльной оперы. Режиссер решил, что это никуда не годный сюжет, и вырезал его. Кто бы мог знать, что однажды он случится в моей жизни? Жизнь – отражение искусства, так, кажется, говорят.

Она смотрела на Питера так, словно видела его в первый раз.

– Что за чушь ты несешь насчет того, что я сильная, а Алиса нуждается в тебе? Алиса даст мне сто очков по части стойкости. Да она просто тебя захомутала, Питер! Она решила заполучить тебя, и стоило мне отвернуться, как она принялась тебя обхаживать. Конечно, ей не улыбается коротать старость в одиночестве, а тут – ты рядом, под боком. Господи, как же ты наивен! И какое же дерьмо вы оба!

Злые слова вылетали из Таниных уст словно помимо ее воли. Эмоции захлестывали ее. То, что ее жизнь, сложившаяся за двадцать лет, летела под откос, казалось ей менее важным, чем то, что два человека, которых она любила, предали ее. Они оба обманули ее и предали. Может быть, именно это Питер и имел в виду, когда говорил «так суждено» – ей было суждено, чтобы они ее обманули?!

– И что теперь? – спросила Таня чужим голосом. – Все кончено? Ты хочешь уйти? Ты собираешься жениться на ней? И что ты собираешься сказать нашим детям? Что ты переезжаешь в соседний дом, просто меняешь адрес? Так просто и удобно!

– Алиса любит наших детей, – попытался оправдать подругу Питер. Ему было больно смотреть на Таню, в ее лице не было ни кровинки. Питер собирался с духом и ждал две недели, чтобы сказать Тане о своем решении. Как только они с Алисой снова оказались рядом, все сомнения отпали. А когда Питер стал каждый день возить Алису на процедуры, они поняли, как нужны друг другу. Питер не хотел ничего говорить Тане по телефону. Ее интуиция ее не обманула.

– Да, она любит наших детей, – повторила Таня, вытирая глаза уголком рубашки. Ей было совершенно безразлично, как она выглядит, это больше не имело значения. – И, очевидно, ты любишь ее, а она любит тебя. Очень мило! А как насчет меня? Что мне теперь делать? Что брошенной женщине полагается делать в таких случаях, а, Питер? Любезно отойти в сторонку и пожелать тебе счастья? Мы как теперь, будем жить по соседству, с общими детьми, как одна большая счастливая семья? Что делать мне, где теперь мое место?! – Не помня себя, Таня перешла на крик.

– Алиса собирается продать дом, и мы хотим переехать в Милл-Уолли. Это займет какое-то время. Конечно, я не стану переезжать в ее дом. Это может поставить детей в сложное положение.

– Как мило с твоей стороны подумать об этом и не упомянуть о том, в каком положении окажусь я. И когда же ты планируешь сообщить эту новость детям? – Заговорив о детях, Таня стала рассуждать здраво. – Думаю, нам стоит подождать до июня, до их выпуска. Это меньше трех месяцев. Я вернусь после окончания работы над фильмом, в конце мая, – то есть нам придется прожить вместе всего пару недель.

Питер и сам пришел к такому решению.

– Правда, я представления не имею, как мы проживем эти две недели. Ты не сможешь переехать к Алисе, а я не хочу жить в одной комнате с тобой.

Таня посмотрела на Питера, словно на чужого человека. Она ехала домой, предвкушая, как проживет эти две недели рядом с ним, а он вывалил на нее эти новости!

– Если хочешь, я могу перебраться в комнату Джейсона, – виновато сказал Питер.

– И что ты скажешь девочкам?

Таня была права. Питер тоже не знал, как тут быть.

– Возможно, нам стоит смириться с этим и спать в одной комнате.

Но Таня не представляла себе такого после того, что она узнала. Питер принадлежал другой женщине. Двадцать лет ее жизни пошли прахом, ее прикрыли, словно телепрограмму, потерявшую рейтинг. Таня пыталась не думать о том, что она до сих пор любит Питера. Если она позволит себе думать об этом, то просто упадет на землю здесь, у подножия Тэм, и завоет. Может, у нее нервный срыв? Но Таня не могла позволить себе подобной роскоши, ей придется научиться жить с этим. Жить? А разве она еще жива?! На миг Тане показалось, что ее уже нет, что Питер своим решением убил ее. Она снова и снова прокручивала в памяти его слова, но каждый раз они казались ей нереальными и безумными. Он уходит от нее и хочет жениться на Алисе? Да что они, свихнулись, что ли?

– Я буду спать на полу, – сказал Питер, решавший, как им спать, но это сейчас было для Тани самой незначительной из проблем.

Она кивнула.

– Скажем девочкам после выпускного бала, – сказала Таня. Питер кивнул, соглашаясь. – Ну что ж, с этим решили. Что еще нам нужно обсудить? Мне надо продать дом?

В голосе Тани звучало отчаяние, а на сердце лег камень.

– Если не хочешь, то не нужно, – угрюмо произнес Питер.

Таня выглядела нормально, но говорила, как сумасшедшая, а может, наоборот. Она пыталась перебрать в уме все, с чем ей придется столкнуться в этой ситуации. Это позволило ей держать себя в руках.

– Алименты мне не нужны. Думаю, тебе следует платить за колледж. Полагаю, в итоге то на то и выйдет. Когда свадьба?

– Тан, не нужно так. Я понимаю, что это потрясение для тебя. Я не хочу затягивать это. Мы могли бы подождать, если бы полагали, что так будет лучше, но я не хочу вводить тебя в заблуждение. Нам с Алисой потребовалось время, чтобы все понять и разобраться в себе. Но я решил жить с ней и не хочу больше притворяться и дальше обманывать тебя.

– Да, конечно. Обманывать нехорошо, – сказала Таня. По щекам ее покатились слезы. – Я считаю, что потом тебе стоит переехать к Алисе. Но когда состоится ваша свадьба, я предпочту быть отсюда подальше.

Таня всхлипнула. Питер попытался обнять ее, но Таня оттолкнула его и встала. Ей хотелось сохранить достоинство или хотя бы то, что от него осталось. Ужасно было осознавать, что им придется притворяться мужем и женой ближайшие две недели, пока у девочек весенние каникулы. Ведь фактически они с Питером больше не были супругами. Он теперь принадлежал Алисе – принадлежал уже несколько месяцев.

Домой они возвращались в молчании. Таня вытирала слезы и смотрела в окно. Она снова и снова мысленно твердила себе: Питер уходит от нее, он хочет жить с Алисой, а не с ней. Теперь она будет жить одна, с детьми, – только они тоже скоро уедут. В сентябре она будет совсем одна, ни Питера, ни детей. Всю зиму она мечтала лишь об одном – вернуться домой, и вот теперь оказалось, что ей не к кому возвращаться. У ее истории оказался плохой конец. Она сама никогда бы не написала такой финал, а вот Питер с Алисой написали. Ее любимый муж, Питер, бросил ее. Когда они подъехали к дому и Таня вышла из машины, ей хотелось лишь одного – умереть.