Опасный горец - Грант Донна

— Когда твоя очередь стоять на страже? — спросила Кара.

— Еще через несколько часов.

— Гм.

Он взглянул на нее и ухмыльнулся.

— У тебя что-то на уме?

— О да. Догадайся.

Он хмыкнул и чмокнул ее в лоб.

— Спасибо за то, что закрыл окно.

— Так теплее. И ты можешь зажигать столько свечей, сколько потребуется.

— Нам надо экономить свечи.

— Не волнуйся о них. Зажигай столько, сколько нужно.

Она повернула его лицо к себе и провела большим пальцем по губам.

— Ты такой добрый.

Он схватил ее руку и поцеловал в ладонь.

— Ты хотела, чтобы я привел Гэлена. Правда думаешь, что он может помочь?

— Ты ему не веришь. — Это был не вопрос, а скорее утверждение.

Он покачал головой.

— Мне трудно кому-либо верить.

— Но мне же поверил.

— Это было у тебя в глазах.

— В глазах? А что с моими глазами?

— Они изумительные. Я заглянул в них и пропал. — Едва произнеся эти слова, он понял, что так оно и есть.

Она поцеловала его в грудь и погладила рукой живот.

— А я верю Гэлену. Дай ему шанс.

— Именно это я и сделал, иначе его бы здесь не было.

— Тогда чему ты не веришь?

— Мне трудно согласиться, что так много Воителей сбежало от Дейрдры. Для этого она слишком хитрая и коварная.

Она пожала плечом.

— Из того, что рассказывал Гэлен, я поняла, что кое-что в Дейрдриной горе изменилось. Если она сажает в свою тюрьму так много людей, то вполне логично, что они могут сбежать. Особенно если они Воители.

— И их не обнаружили? Чудеса, да и только.

— Мне кажется, бессмысленно гадать, не зная, сколько всего Воителей. Если Гэлен прав и существует список, мы могли бы получить представление об их количестве.

Он намотал каштановую прядку на палец.

— Я тут вспоминал предания о Воителях, которые слышал в детстве. Мне было невдомек, почему их так часто повторяют, но теперь понимаю: рассказчики хотели, чтобы мы знали, что произошло.

— Но ничего не записывали из опасения, что это может попасть не в те руки.

— Да, думаю, что так. Сколько бы я ни напрягал память, не могу вспомнить, говорили ли нам, сколько кельтских кланов было вовлечено в боевые действия, а затем и в междоусобицу.

Она ногтями рисовала узоры у него на груди, убаюкивая его.

— Это были кланы, как вам рассказывали, или семьи? Кланов много, но в каждом клане несколько семей, и в любой может быть Воитель.

Лукан замер.

— Могло быть и что-то еще, чтобы сбить со следа того, кто вновь попытается найти Воителей. Они думают, что число одно…

— Когда на самом деле оно гораздо больше.

— Святые небеса, Кара. Если это переходит к братьям, как было с нами, то Воителей может быть очень и очень много.

Она наклонилась и поцеловала его.

— Вы, Маклауды, редкая порода. Не знаю, есть ли еще такая семья, где имеются сразу три таких сильных Воителя.

— Мы были грозным кланом, — сказал он, уложив ее на спину. — Ты слышала легенды о нас? Не было других таких горцев, как Маклауды. Мы преданные, и мы лучшие любовники, которые когда-либо ступали по земле.

Она обвила его за шею руками.

— О да, милорд. Я уже имела удовольствие убедиться в вашем любовном мастерстве.

— Ну, не знаю. Думаю, я мог бы дать тебе еще несколько уроков.

Она рассмеялась и легонько куснула его в шею.

— Пожалуй, ты прав.

Тишину ночи нарушил свист. Лукан замер, приподнял голову и прислушался.

— Что случилось? — спросила Кара.

— Фэллон или Куин что-то обнаружили.

Глаза ее расширились.

— Воитель?

— Нет. Это был короткий, тихий свист. Никакой опасности, просто предупреждение, что там кто-то или что-то есть. Может, это всего лишь кабан или волк.

Она спрятала лицо у него на груди.

— Как бы я хотела, чтобы это было другое время. И какое-нибудь место, где мы могли бы нормально жить. Не прячась, ни от кого не скрываясь.

Место, где он мог бы жениться на ней и наблюдать, как растет ее живот с его ребёнком внутри. Он вплел в пальцы ее густые, роскошные волосы.

— Ты права, моя хорошая.

Лукан лег на спину и нежно привлек ее к себе. Душа его открылась давно забытым воспоминаниям — о матери с отцом. Кара бы им понравилась. Мама Лукана особенно восхищалась бы Кариным духом, а отцу пришлась бы по душе ее храбрость.

Лукан устремил взгляд в темноту. Свет мерцающей на стене свечи окутывал комнату мягким сиянием. Ему хотелось бы остаться здесь навсегда. Чтобы не было ни Дейрдры, ни друидов, ни древнего духа внутри его.

«Без него ты не смог бы как следует защитить Кару».

Это правда. В этом отношении Лукан был рад своему столь необходимому духу.

Но как бы они с Карой ни хотели, чтобы все было иначе, этого не будет. Дейрдре придет. Кара — друид и должна изучить свои обычаи и свою магию. А он… он собирается найти то заклинание, чтобы вновь привязать своего духа.

И они с Карой заживут нормальной жизнью.

«Ты же знаешь, что этого не случится. Зачем пустые надежды?»

Лукан зажмурился. Этот неутолимый сексуальный голод, который он испытывал к Каре, пугал его. Куин чуть не лишился рассудка, когда потерял жену и сына. Лукан знал, что, если у него отнимут Кару, он сойдет с ума.

До тех пор, пока Кара не возникла в его жизни, он и не сознавал, какой она, его жизнь, была одинокой и пустой. Кара привнесла в его дни струю радости.

Он взглянул на девушку и увидел, что она спит, дыхание медленное и ровное. Как редко им все-таки удается побыть рядом, по крайней мере пока. Лукан намерен позаботиться, чтобы Дейрдре оставила Кару в покое.

Огонь в очаге прогорел до угольков, когда Лукан медленно вытащил руку из-под Кары. Она вздохнула во сне и перевернулась на бок. Ему не хотелось покидать ее, но подошла его очередь дежурить.

Он оделся, затем подбросил в огонь дров и зажег еще одну свечку на случай, если первая погаснет. Глядя на Кару, он радовался сильнейшему покровительственному чувству, которое она вызывает в нем, не говоря уж о ревности, что вспыхнула как пожар, когда он увидел ее беседующей с Гэленом в лесу.

Все его существо требовало сделать ее своей во всех смыслах. Однако он Воитель. Как он может жениться на ней? Жизнь с ним может в любой момент стать опасной и тяжелой, и это не та судьба, какую он выбрал бы для Кары.

Кто-то тихонько позвал его с той стороны двери. Оглянувшись через плечо, он увидел Куина, просунувшего голову в комнату.

Последний разок взглянув на Кару, Лукан развернулся и вышел из комнаты. Он закрыл за собой дверь, не обращая внимания на хмурую физиономию Куина.

— Ты только сделаешь себе еще больнее, — огорченно произнес Куин.

Лукан зашагал по коридору в большой зал. Гэлен сидел на одном из стульев, свесив ногу через подлокотник и закрыв глаза.

— Ты меня слышал?

Лукан остановился и повернулся к Куину.

— Я не глухой, но не собираюсь тебе отвечать. Это мое дело, и ты в него не лезь.

— Нет, не твое. Это наше общее дело.

— Хватит, Куин.

— А что, если она понесет от тебя? — спросил младший брат. — Об этом ты подумал? Кто родится? Смертный или чудовище, как мы? Ты всегда все рассчитываешь, Лукан, но сейчас ты, похоже, совсем не думаешь. По крайней мере не головой.

— Оставь, — прорычал Лукан, которому вдруг захотелось ударить Куина. — Кара моя. И я отвечаю за нее перед Богом.

Куин проводил взглядом выскочившего из замка брата. Он не собирался ничего говорить, но когда перед этим увидел, как Лукан смотрит на Кару с нескрываемым вожделением, что-то злое и мстительное вспыхнуло у него в душе.

— Зачем, Куин?

Он повернулся на голос Фэллона и увидел старшего брата в дверях кухни, по обе стороны держащегося за косяк. Как мог Куин объяснить, что на него нашло? Никто не поймет, тем более Фэллон.

Фэллон вошел в большой зал и встал перед ним.

— Лукан нашел в жизни немного счастья. Разве это плохо? Если Кара понесет, мы с этим справимся. Оставь ты его.